— Чего застрял, Серега? Лезь обратно, еще попарю, — перехватил его зависший взгляд старик.

— Авария? — спросил Сергей, снова чувствуя прилив неловкости, как всегда в подобных ситуациях.

— Ну-у-у… — дед, не глядя ему в глаза, пожевал губы. — Можно и так сказать… Авария. Была жизнь, а как разбилась — так оказалось, вроде, как и не было ее. Ехал, как грится, не в той компании и не туда куда надо. Дурак был, а как поумнел — другая дорога закрытая была уже. Лезь давай, че там лясы точить.

— Лексеич, а газа и водопровода у всех в Апольне нет или только у некоторых? — сменил тему Сергей, уже без возражений укладываясь на очередную серию мучительного наслаждения. — Вроде же слыхал, что в новостях президенту еще года три назад рапортовали, будто не осталось в России населенных пунктов без газификации.

— Дык, пи… ть — чай не мешки ворочать. Отчего не рапортовать-то? — отмахнулся старик. — Только где тот президент, а где Апольня? Че ж он тебе, проверять поедет в кажный дом? Трубу они дотянули, это верно, всего-то два километра до деревни осталось. Дальше народ вроде как за свой счет вскладчину тянуть должон. Да только много ты тут олигархов видал-то, Серега? Оно, конечно, не голодает никто, слава те господи, но и лишней копейки ни у кого не имеется.

— А водопровод?

— Так он вроде как и был. Давно, правда, при Союзе ишшо. Совхоз-то наш из богатых был, передовых. У нас тута же и башня своя водонапорная была, да че там башня — и больница, и школа, и клуб с библиотекой, и валенки мы тут валяли — у-у-у, знатны валенки были. А коллектив у нас какой был песенный. По всей области ездили с концертами. А потом… Суп с котом потом — в стране такой бардак сотворился, работы враз не стало, жрать людям нечего, стали то себе по домам, то на металлолом все растаскивать… Разломали все, разворовали подчистую, похерили. А теперь в районе говорят, мол, нету денег на Апольню, не на кого у вас там тратиться. Бесперспективные мы, понимаишь. Молодежь, кто поумнее да пошустрее, в город бежит, только и остаются старики да те, кому больше податься некуда.

— И много поуезжало?

— Ну, можа и не полдеревни, но пустых домов полно стоит. А про хутора и говорить нечего — где два, где три, а где максимум пяток домов со стариками… Йэх, ешки-матрешки.

В голове у Сергея защелкали и закрутились временно бездействовавшие эти дни шестеренки: перед глазами заскакали цифры, таблицы, диаграммы, фамилии потенциальных инвесторов, и даже намеки на рекламные слоганы замельтешили. Но усилиями Лексеича, под его опытной рукой едва начавший формироваться бизнес-план улетучился из головы мужчины, оставляя его расслабленно-благостным и блаженно-беззаботным. Он подумает обо всем этом потом, когда-нибудь позже, не сегодня-а-а.

— Дядь Сережа. Деда Ваня. Вы скоро? Мамка с баб Надей ужинать зовут, — постучал в двери Тоха через какое-то время. К тому времени Сергей чувствовал себя нежнейшим, воздушным суфле — легким и взбитым до состояния почти космической невесомости. В речку он — от греха подальше — больше не пошел, обливался холодной водой из собственноручно набранной бочки, с каждым новым заходом "на пар" все больше ощущая, как смываются с него не только грязь, но и усталость, накопившаяся за последние несколько суматошных месяцев его жизни. Лексеич тоже замолчал, лишь кряхтел иногда, да вполголоса поддакивал сам себе. Так что к приходу мальчика оба мужчины уже были вымыты не то что до блеска, а аж до скрипа, и вполне созрели к тому, чтобы усугубить блаженство от утех банных еще и удовлетворением бунтующих от голода чрев.

Прежде вроде не подававший признаков жизни желудок послушно взвыл, реагируя на уже почти выработавшуюся причинно-следственную связь между визитом в дом соседей и органолептическим экстазом.

Уже в сенях пахло так, что Сергей начал жадно сглатывать слюну.

— А вот и добытчик наш, — встретила его Анастасия Ниловна, с совершенно искренней радостью всплеснув руками. — Ох и удивил ты меня, экономист, — и тут же нахмурилась, увидев за спиной Лексеича: — А ты че приперси, черт старый?

— Ась? — вовремя выключил остатки слуха дед. — И табе здравствуй, Анастасия Ниловна. Ох и пахнет у вас укусно, бабоньки. Чай из нашей с Серегой королевишны така лепота получилася?

— Ой-ой, примазалси, рыба-а-ак, об стенку бряк, — замахнулась на него висевшим на плече полотенцем суровая воительница.

— Иван Алексеевич, мы всегда рады Вас видеть, — вклинился в диалог представителей старшего поколения звонкий голос Лилии Андреевны, от нежного звука которого у Сергея Михайловича по шкуре побежали стройные ряды чистейших, напаренных, намытых мурашек. И в этот момент на улице жахнул гром и включился летний ливень — шумный, веселый, обильный, тарахтящий по крыше, как по натянутой коже барабана.

Наконец галдящее общество уселось за уже привычный накрытый к ужину стол. Антохе первому налили ухи — золотистой, наваристой, но прозрачной, с кусочками белоснежного мяса рыбы и яркими лепестками какой-то огородной зелени, и пацан моментально застучал ложкой под ласковым взглядом матери, как будто обнимавшем мальчишку, в то время как за ней самой ревниво следили глаза другого "мальчика".

— Уху-то будешь? — поджав губы, вопросила Ниловна чинно сложившего руки на худых коленках Лексеича.

— Не, не хочу, — подумав секунду, ответил дед.

— А жаренку грибную? — прищурилась повариха.

— Жаренку? Грибную? Опять? Не, не буду, — закапризничал гость.

— Простоквашу налить? Аль молока? — уже явно начиная сердиться, повысила голос старшая Апраксина.

— Простоквашу я седни ел, — беспечно ответил дергающий тигрицу за усы старик.

— Ат же ж. Пи… — спохватившись и оборвав себя на полуслове, бабка все же не выдержала и рявкнула: — Звезду табе на листу. Ишь, переборчивый вона какой стал.

— Точно, — встрепенулся повеселевший дед. — Вот это вот на листу хочу. И рыбки кусочек к ней.

— Ах ты ж охальник старый. Да как такое сказать язык поворачивается при детЯх-то, — совсем уж закипела седовласая фурия.

— Дык, я ж что предложено, то и выбрал. Расскрипелась, форточка несмазанная, — не дрогнув под напором женского гнева, с ехидной ухмылкой ответил дед, глядя вовсе в другую сторону. — И квасу нам свово налей. Ядреного.

— Я те ща как налью…

— Мама, ну будет Вам. Как молодые вечно цапаетесь. Иван Алексеевич, сейчас я Вам и рыбку положу, и квасу налью, — вылила бочку ворвани в бушующее море домашняя миротворица.

* * *

После короткого летнего ливня на улице пахло какими-то травами, влажной землей, чуть-чуть почему-то грибами.

— Посидим немного? — предложила Лилия немного застенчиво, усаживаясь на деревянное крылечко, и Сергей торопливо плюхнулся рядом и с энтузиазмом заерзал, стремясь придвинуться поближе — как бы невзначай. Вот вроде и смешно, оба же взрослые люди, можно и говорить открытым текстом, а лучше вообще действовать без слов.

Сергей не был бабником по определению, но некоторый опыт в женской психологии у него имелся. Есть в любых контактах с противоположным полом момент "Х", когда нужно забить на все разговоры и хитрые намеки и сделать решительный бросок и… ну или быть посланным, или торжествовать победу. Но вот же парадокс: сидя рядом с Лилией, взрослый, казалось бы, мужчина млел и терял всякую решимость. Не было прежде в его жизни поэтической фазы в отношениях, даже в юности вот этой вот "краснеть удушливой волной, едва соприкоснувшись рукавами" стадии никогда прежде не было. А сейчас ему казалось, что сердце проломит грудную клетку, как только их плечи прижались друг к другу. Он до боли в глазных мышцах косился на профиль сидящей рядом женщины, любуясь светлой ровной кожей, воспроизводя лишь по памяти расположение невидимых сейчас золотистых веснушек, вместо того чтобы просто повернуть голову, поцеловать ее и узнать на вкус. Стискивал руки в кулаки, ощущая, насколько взмокли его ладони, а ведь мог бы обнять Лилию и выяснить наконец, настолько ли мягки и восхитительны ее изгибы наощупь, какими кажутся его возбужденному взгляду. Приказывал себе коснуться, но продолжал сидеть неподвижно, чувствуя тепло и странное, прежде не знакомое удовлетворение даже от того крошечного контакта, что был в этот момент между ними. Так, словно "больше" вовсе не будет значить "лучше". Да что с ним, в самом деле, такое?

"Серж, время, — постучал по воображаемому циферблату дебил. — Хорош ждать у моря погоды. Действуй давай"

Пещерный человек, утомленный сегодняшними телесными переживаниями, только сонно погладил сытое пузо и обреченно махнул на Сергея рукой, записывая в законченные неудачники.

— Ты сегодня прямо герой дня, — улыбнулась Лилия. — Антошка, наверное, всем и каждому в деревне рассказал о твоем подвиге.

— Да какой там подвиг, — смутился мужчина. — Если бы не Лексеич с его четким, чутким и весьма громким руководством — не видать мне этой рыбины ни за что.

"Какой, к черту, Лексеич. Ты целовать ее собираешься? — вышел из себя дебил. — Цигель-цигель. Ночь не бесконечна, дружок"

"Без тебя разберусь" — огрызнулся Сергей.

— Что, прости? — повернулась к нему Лилия, и его взгляд притянулся к ее губам.

— Говорю, странные у них с баб Надей взаимоотношения, — сглотнув, пробормотал Сергей. — Вроде и ругаются все время, но такое чувство, что делают это… ну, не знаю, гармонично, что ли. Глупость, конечно, но между ними прям искрит.

"Зато у тебя уже не то что не искрит, а даже не тлеет, похоже" — фыркнул дебил.

— У этих двоих своя долгая история имеется, длиною в целую жизнь, — тепло улыбнулась Лилия. — Если хочешь, могу рассказать.

— Хочу, конечно, — закивал мужчина.

"Все, я самоустраняюсь, — закатил глаза дебил. — Вернусь, когда у тебя мозги на место встанут".

— Началось все очень давно. Жили они по соседству, с детства дружили. А как повзрослели — само собой вышло, что парой будущей стали. Иван Алексеевич парень был видный, умный, Анастасия Ниловна — тоже красавица и гордость родителей, в общем, в деревнях про таких говорят — сам бог велел. Перед тем как в армию ему идти, и сами молодые, и родители обо всем уже сговорились. Только бы вернулся, тут же и свадьбу им сыграли бы.