— Я хочу этого. Все время.

— Ты можешь получать это всегда. Когда хочешь. Просто попроси.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Завтра?

— Каждый день своей жизни, — сказал он, погружаясь сильнее. Она сжала его член, и он знал, что она скоро достигнет оргазма. Быстрыми толчками он довел ее до конца. С хныком возле его уха и ногтями у него в спине она кончала. Он продолжал, пока не кончил, громко рыча. Удовольствие пронзило его и принесло облегчение. Он осторожно поставил Джоуи на пол, но не отпустил. Он прижался лбом к ее плечу, обнимая за талию.

— Почему ты настаиваешь, чтобы мне было хорошо? — спросила она и пробежала пальцами по его рукам. Она немного рассмеялась, вопрос был, скорее, риторическим. Однако Крис все же решил на него ответить:

— Потому что я люблю тебя.

Глава 11

Если бы Крис сообщил ей, что умирает, Джоуи была бы удивлена меньше.

— Что? — Она отошла от него, нашла трусики и надела так быстро, как могла. Крис стоял у стены, глядя на нее, пытаясь собраться.

— Ты слышала, — ответил он. Она смотрела, как он поправляет одежду, поправляет волосы, которые она растрепала во время секса.

— Ты меня любишь?

— Это так удивительно? — Он повернулся и посмотрел на нее спокойный, как всегда. Такой раздражающе спокойный. Он скрестил руки на груди, опираясь о стену в ожидании.

— Ну… да. Я уезжаю в воскресенье, и ты сейчас говоришь мне об этом?

— А когда мне нужно было об этом сказать?

— Не сейчас. Никогда?

— Ты спросила.

— Я шутила.

— А я нет.

— И что мне теперь с этим делать? — спросила она, делая шаг назад.

Он пожал плечами.

— Что угодно. Ничего.

— Что угодно или ничего. Хороший выбор.

— Это твой выбор. Я все сказал. Что тебе делать только тебе решать.

Руки Джоуи дрожали, сердце бешено билось. Паника. Она ощутила приступ паники. Как он может быть таким чертовски спокойным, когда она тут паникует?

— Ты обещал мне, Крис. Ты обещал, что не сделаешь этого. Нет, ты не обещал. Ты клялся.

— Я поклялся на диске, а не на Библии.

— Да меня не интересует, клялся ты на тарелке каши или пачке жвачки, или на своей могиле, ты мне клялся, что ничего не испортишь. Ты клялся, что не будешь просить меня остаться.

— А я и не просил тебя остаться. Я сказал, что люблю тебя.

— Ты запутал все еще больше.

— Ты меня спросила, и я ответил. Я тебя люблю. И что? Если ты меня не любишь, то я не пойму, в чем проблема.

— Это на хер нечестно, Крис.

Крис рассмеялся, и впервые с тех пор, как она посмотрела на него неделю назад, Джоуи пожалела, что вернулась домой.

— Честно? Что общего имеет с этим честность?

— Ты пытаешься отговорить меня от поездки.

— Я тебя ничего не заставляю делать. Я не хочу, чтобы ты уезжала, но я и не удерживаю тебя, — сказал он.

— Я никогда не думала, что ты такой манипулятор, Крис. Должна признаться, это чертовски разочаровывает.

— Ну… добро пожаловать в мой мир. Я говорю, что люблю тебя. Ты злишься и обвиняешь меня в манипуляции. Разочаровываешь ты.

— У меня дом и работа в другом штате.

— У тебя может быть дом и работа в этом штате, если захочешь.

— У тебя может быть дом и работа в другом штате, — сказал она. — Почему же ты не бросишь свою работу и не переедешь на Гавайи, если считаешь, что все так просто?

— Это приглашение?

— Нет. Ты знаешь, что не сделаешь этого. Ты не станешь ломать свою жизнь, чтобы быть со мной. — Она надела туфли, злая и напуганная.

— Не стану? Ты в этом уверена?

— Уверена.

— Испытай меня.

— Ничего я не буду делать, — сказала она. — Мы даже не обсуждаем это.

— Почему нет? Чего ты боишься?

Она подняла руку и показала на него.

— Ничего. Ничего не боюсь.

— Ты боишься в меня влюбиться? Если да, то не стоит, я не Бен. Ты не мой запасной план. Ты не станешь моим секретом, я не такой лжец.

— Ты лжец. Ты клялся, что не станешь делать этого со мной и вот — ты это делаешь.

— Хорошая боль, — сказал он. — Помнишь? Мы договорились об этом. Мы оба знали, что это закончится болью, и мы все равно решили сделать это. Я знал, что ты пользуешься мной. Ты знала, что я был влюблен в тебя в старшей школе. Мы были вместе днем и ночью почти две недели. Ты же не удивлена этим? Да?

— Ты делаешь мне больно, Крис.

— Я люблю тебя. Сейчас. В эту секунду. Я люблю тебя. И мне жаль, что это тебя ранит, но знаешь что? Меня это тоже ранит.

— Не похоже. — Нет, не было похоже, что это его ранит. Он выглядел отлично. Просто охренительно отлично. И, тем не менее, она хотела закричать или заплакать, или поцеловать его, или ударить, и она ненавидела его за то, что он был так спокоен, когда она не была.

— И как же выглядят те, кому больно?

— Вот так. — Она повернулась к нему спиной и вышла из домика, хлопнув прекрасной красной дверью.

Она должна была знать.

Она должна была знать, что это случится.

В действительности она знала, что это случится. Вот почему неделю назад в домике она сказала Крису, что они играют с огнем. Вот почему она заставила его поклясться, что он не сделает все еще хуже. Насколько он глуп, если думает, что новость о том, что он ее любит, не усугубит ситуацию?

Этого не должно было произойти. Должен был быть отличный секс и дружба, а потом она бы уехала, и они немного повздыхали бы и продолжили жить своей жизнью. Крис был одним из тех, кто всегда выглядел нормальным. Все, что с ним происходило, было словно с гуся вода. Тихий, сильный, работящий, жизнерадостный. Нормальный. Крис был нормальным. Он всегда был нормальным. Он дрался в старшей школе, даже не потея. Когда его дразнили за то, что он дружит с единственным геем в школе, он просто пожимал плечами. Она доверяла Крису, вот почему так легко позволила себе спать с ним эту пару недель без ущерба для них. Немного слез, немного сожаления, конечно. Но Крис был влюблен в нее и сказал ей об этом, зная, что это превратит ее в плохого парня, когда она уедет.

Хорошо. Она будет этим плохим парнем.

Джо пошла по дорожке обратно к домику. Грязная дорожка делала ее медлительной, но она не сдавалась.

Мужчины. Чертовы мужчины. Им можно жениться на своей работе, на своей карьере, но, упаси Боже, женщине поставить работу выше мужчины. Не дай Бог сказать: «Нет, моя работа важнее твоей». Нет. Этого женщинам делать нельзя. Парень говорит ей, что любит ее, и она должна все бросить и бежать в его объятья со словами: «Спасибо, что внес смысл в мою жизнь своей любовью. Я просто работала тут в отделе маркетинга в одной успешной авиакомпании, жила, как в раю, но теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, я могу прекратить растрачивать свою жизнь на эту дурацкую карьеру. Кстати, сколько детей тебе родить и сколько яиц жарить каждое утро, Господин?»

И как мог Крис обвинить ее в страхе? Ее? В страхе? Она единственная уехала в колледж за океан. Он жил с родителями после школы. Она не боялась ничего за исключением убить Криса в следующую их встречу, которая, хорошо бы, если никогда не состоится. Крис будет ее парой на свадьбе Дилана.

Забудем об этом. Проще пропустить свадьбу, чем увидеть его снова.

Боится?

Она?

Он не знал точное значение этого слова, если так думал. Просто потому, что сказал, что любит ее? Почему она должна бояться любить его? О, наверное, потому что мужчина, которого она любила последние два года, лгал ей все время, пока они были вместе, изменял ей так, что она не была уверена, что найдет дно раны, которую он нанес ее гордости и ее сердцу. Может быть, потому что Крис был всем, чего она хотела и никогда не осознавала, пока не приехала сюда, а для того, чтобы иметь это, ей нужно было отказаться от всего, что у нее было.

Джоуи остановилась и прислонилась к дереву. Она шла так быстро, что начала задыхаться. Одна секунда — все, что ей нужно. Может, минута. Она в порядке. Просто нужно отдышаться. Джоуи дышала и дышала.

А потом она начала плакать. Только не это. Она не хотела снова плакать. Если она снова заплачет, то не сможет остановиться. Но она не могла. Все началось. Большие тяжелые рыдания. Сильный плач. Глубокие вдохи. Она держалась за живот. Горячие слезы становились холодными. Ужасный горький вкус во рту.

Чертовы мужчины. Она что, не была для них человеком? Была ли она просто игрушкой для Бена на Гавайях? Была ли она все еще четырнадцатилетней для Криса? Почему они били ее сердце, как чертов футбольный мяч? Она ведь не делала такого с ними. Она не заставляла Бена выбирать между Лос-Анджелесом и Гавайями. Она не выдала его жене. Она не сказала Крису, что если бы он ее любил, то переехал бы к ней на Гавайи. И как он мог притвориться, что сделает это, если бы она его об этом спросила? Он не сделает этого. Крис не станет играть роль мистера Очарование, пока она вынуждена играть роль Единственной, Которая Уехала, потому что он решил сообщать ей о своих чувствах через десять дней после разрыва и за три дня до ее отъезда. Это нечестно. Неправильно. И это не похоже на Криса.

Бен был способен подобное. Он это делал. Он заставлял ее быть Другой Женщиной, не спрашивая ее разрешения. Она станет объектом для сплетен на работе, если и когда выйдет наружу то, что А) они встречались и Б) Бен женат.

Джоуи отошла от дерева и снова направилась к дорожке. Она не собиралась провести весь день, рыдая в лесу, как какая-нибудь диснеевская принцесса в ожидании существ, спешащих ей на помощь. С такой удачей, как у нее, её утешит либо медведь, либо горный лев.

И пока она шла, девушка приняла решение. Она больше не станет играть в семью с Крисом. Они были глупцами, решив, что смогут спать вместе, проводить время, работать, развлекаться, а потом сказать: «До скорого!» в аэропорту и разойтись, не ранив друг друга. Джоуи не могла даже оторвать пластырь, не поранившись. Если она попрощается с Крисом, то это сорвет не один слой с ее сердца, а оно и так было как открытая рана.