— Дилан! — Она перебросила сумку из руки в руку. — Нам надо поговорить!

— Да. — Сегодня утром он принял такое же решение. — Но с этим придется немного подождать.

— Нельзя. Я… — Эбби краем глаза уловила какое-то движение и повернулась к лестнице.

Там стояла Мадди, босая, глубоко засунув руки в карманы мешковатых брюк. Она широко улыбнулась, словно знала все тайны на свете и была готова поделиться ими.

— Мадди! — Не успев произнести имя сестры, Эбби кинулась в ее объятия. Сначала обе смеялись, потом разом заговорили. Почему-то в потоке слов им удавалось задавать дюжину вопросов и отвечать на них.

— Вы всегда шли след в след друг за дружкой! — На верхней ступеньке лестницы стояла Шантел.

Дилан заметил, что она выглядит такой же холодной и элегантной, как тогда, когда выходила из лимузина. Шантел мгновенно спустилась и бросилась к сестрам.

— Сестрички обе! — Эбби крепко обняла каждую сестру. От одной веяло свободой, легкостью, свежестью, другая была мрачновата и соблазнительна. — Как вам это удалось?

— Я не участвую в представлении, — засмеялась Мадди. Только сейчас, когда все было сделано, она понимала, как ей важно продолжать. — Меня подменяет моя дублерша.

— На прошлой неделе мы отсняли финальные сцены фильма. — Шантел лениво пожала плечами. — Я оставила исполнителя главной роли в расстроенных чувствах. — Она сделала шаг назад и вгляделась в лицо Эбби. Повернула голову сестры сначала в одну сторону, затем в другую. Прищурилась. — Невероятно, — пробормотала она. — Ни капли косметики! За это я тебя и ненавижу!

Эбби снова крепко обняла их обеих:

— О господи, как я рада вас видеть!

В ее голосе слышался намек, лишь намек на отчаяние. Этого было достаточно. Через голову Эбби Шантел устремила на Дилана долгий, тяжелый взгляд темно-синих глаз. Она знала силу этих глаз и умела пользоваться ею.

Чуткая к перемене настроений, Мадди уловила какую-то напряженность. По ее мнению, лучшим способом ликвидировать ее — просто не обращать внимания.

— Я очень не люблю розыгрыши, но ты все же кое-что не заметила! Иди на кухню. Как насчет кофе, Дилан?

Мадди бросила на него такой теплый, дружеский взгляд, что он засомневался, не кажется ли ему это? Ее глаза были не синими, как у Шантел, и не ярко-зелеными, как у Эбби. Они обладали уникальным теплым цветом бренди, но в них был вызов! Настороженный, Дилан вместе с сестрами пошел на кухню.

— Мама! Папа! — Ошеломленная, Эбби уставилась на родителей, уютно устроившихся за столом за завтраком.

— Ты вовремя вернулась домой, девочка!

Фрэнк повернулся на стуле и усмехнулся, распахнув объятия, которыми всегда согревал ее.

— Давай поцелуемся!

— Что вы здесь делаете? — спросила она, обнимая поочередно каждого из родителей и вдыхая знакомый и родной запах мяты и «Шанели». Отец и дня не мог обойтись без мяты, а мать, прежде чем выйти за порог, всегда прыскалась духами. — Здесь же в пределах двадцати миль нет ни одного театра!

— У нас отпуск! — Отец одарил ее еще одним смачным поцелуем. — Перед нами стоял вопрос, куда поехать: или сюда, или в Париж!

Молли пренебрежительно фыркнула, допила кофе и спросила:

— Где мальчики?

— В школе. Они вернутся домой в начале четвертого.

— Весь день сидят за книгами? Это трагедия! — Фрэнк сокрушенно покачал головой.

— Только не вздумай сказать им это! Они с радостью согласятся с тобой!

— А это что такое? — Фрэнк смахнул слезу с ее ресниц.

— Эбби имеет право быть эмоциональной! — Мадди подошла к плите, чтобы подогреть кофе. — Сейчас она больше обеспокоена, чем кормить три дня дополнительных четырех едоков! Эбби, что за хитрая у тебя плита? Я не могу включить горелку!

— Сначала нажми на кнопку, а потом крути ручку! А вы действительно можете задержаться? — Она обращалась к матери, потому что знала, за кем всегда остается последнее слово в семье.

— У нас есть еще несколько приглашений, — ответила Молли, погладив Эбби по руке. — Но, если ты выдержишь нас, мы побудем до конца недели.

— Конечно, я вас выдержу! — засмеялась Эбби, обнимая мать. — Мне жаль только, что с вами не приехал Трейс! В кои-то веки вся семья оказалась бы в одном месте!

Фрэнк зашипел:

— Тот еще мальчик! Никакой ответственности, никаких амбиций! Не могу себе представить, как я мог воспитать такого безответственного сына!

— Это тайна! — прозвучал тихий, сухой голос Шантел.

— Он же талантлив! — стукнул кулаком по стойке Фрэнк. — Я научил его всему, что знал сам! А он через десять лет забыл, где находится служебный вход в театр.

Зная, как успокоить отца, Эбби перевела разговор в другое русло:

— Я вам рассказывала, что Крис участвовал в школьном рождественском спектакле? Ему досталась роль овечки!

Фрэнк явно приободрился:

— Человек должен начинать с малого!

— Хороший ход, Эбби! — прошептала Мадди.

— Годы практики!

Она заметила, что Дилан стоит в сторонке и что-то ест, наблюдая за ними. Ей было жаль, что она не смогла понять, как он улыбался, доброжелательно, или презрительно.

— Налить вам кофе? — спросила она.

Он кивнул.

— Дилан, мой мальчик! — встрепенулся Фрэнк, увидев его. Это уже была аудитория! — Садитесь сюда! Позвольте рассказать вам о временах, когда мы играли на радио!

Шантел даже не постаралась замаскировать стон. Фрэнк немедленно сделал ей замечание:

— Прояви к отцу хоть немного уважения!

— Фрэнк, может быть, Дилан не интересуется шоу-бизнесом!

Фрэнк взглянул на жену так, словно у нее выросли рога.

— На свете нет ни единого человека, не интересующегося шоу-бизнесом! — Он положил в кофе две ложки сахара, подумал и добавил третью. — Кроме того, этот человек — писатель, а значит, интересуется историей!

— А история, — Шантел громко чмокнула отца в щеку, — это собрание небылиц!

Фрэнк вздернул подбородок:

— Садитесь, Дилан! Не обращайте на них внимания! Я сумел научить их ценить время, но не смог научить хорошим манерам!

Фрэнк рассказал свою историю, прерываемую ремарками дочерей и смешками жены. Дилан не мог определить, было ли это фактами или вымыслом, но совершенно не сомневался, что сам Фрэнк истово верит каждому своему слову.

Эбби расслабилась. Она, казалось, сливалась со странным сообществом людей, которое было ее семьей. Хотя она совершенно не походила ни на кого из них, но вписывалась в их компанию, как часть головоломки.

Они ему нравились. Они громко говорили, перекрикивая друг друга, смеялись друг над другом. Каждый из них имел привычку оказываться в центре всеобщего внимания, удерживать его и через некоторое время уступать место другому. Их истории были преувеличены и эффектны. И тем не менее некоторые из них, хоть и нелепые, содержали в себе зерно правды. Он инстинктивно ловил себя на том, что делает в уме заметки. О'Харли, каждый в отдельности и все вместе, могли бы стать героями сногсшибательной книги.

Дилан напомнил себе, что это не в его стиле. Совсем не в его стиле. Но продолжал наблюдать.

* * *

Когда пришли мальчики, в доме царил хаос. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что семья О'Харли соперничает за внимание новой аудитории. Дилан увидел нечто более глубокое: их врожденную любовь к неразберихе и друг к другу. Бен и Крис были частью Эбби и, следовательно, частью всей семьи. Последовали объятия, возгласы, насмешки и подарки. Некоторые дети чувствовали бы себя на седьмом небе от такого неожиданного внимания. Дилан наблюдал, как Бен и Крис принимали его как должное. Насколько Дилан мог судить, мальчики нечасто видели бабушку с дедушкой и тетушек, но не испытывали ни малейшей неловкости, которой можно было бы ожидать. Крис забрался на колени к Фрэнку, словно это было его обычное место, и принялся бомбардировать дедушку историями из своей школьной жизни. Фрэнк, не долго думая, обнял мальчика за талию, чтобы защитить его. Так они сидели почти с час, слушая потрескивание огня в камине, ощущая аромат кофе и слушая эхо голосов, отскакивающих от стен кухни.

Как только Эбби начала приготовления к обеду, Фрэнк встал. Взяв внуков за руки, он попросил их отвести его наверх и показать ему их любимые игрушки.

Мадди наблюдала за ними, покачав головой:

— Все так же легок на подъем.

— Самое симпатичное в твоем отце то, что он не считает стряпню женским делом, а замену шины мужским. — Молли с улыбкой откинулась на спинку стула. — Он считает и то и другое работой, которую надо избегать любой ценой. Что я тут могу поделать, дорогая?

— Ничего. Боюсь, сегодня будет что-то очень простое. Мясной рулет.

Шантел села на табурет так, что юбка плотно облепила ее ноги.

— А вам, полагаю, хочется, чтобы я чистила картошку или что-нибудь в этом духе?

Эбби посмотрела на руки сестры с красивым маникюром. На пальцах переливались бриллианты и сапфиры, а на запястье красовались золотые часы на изящном браслете. Эбби улыбнулась, взяла из кладовки мешок с картошкой и поставила его на стойку.

— Дюжины будет достаточно.

Шантел, вздохнув, взяла нож:

— Полагаю, мне следует научиться держать язык за зубами. Ты всегда была такой педанткой.

Хотя Дилану и интересно было бы посмотреть, как голливудская принцесса чистит картошку, он решил не любопытничать.

— Пойду накормлю животных.

— Но мальчики… — начала Эбби.

— Особые обстоятельства! — Дилан схватил с крючка свой пиджак.

— Я пойду с вами! — Мадди спрыгнула с табурета и подскочила к двери. — Предпочитаю забавляться с лошадьми, а не с картофельной кожурой! — Когда поток холодного воздуха ударил ей в лицо, она откинула голову. — Надеюсь, вы знаете дорогу в конюшню? Я не найду!