Может быть.

— Мне нужно подумать. Я не могу решить, пока расстроена и немного пьяна. Мне нужна ясная голова.

Зак разочарованно вздыхает.


— Мэл…

— Я обещаю, что подумаю об этом, — заверяю я его. — Уже поздно. Думаю, я пойду спать.

— Хорошо, милая. Позвони мне завтра.

— Позвоню... и Зак... спасибо.

— Для тебя все, что угодно. И ты это знаешь.

Скотт возвращается домой после часа ночи. Через несколько минут тихо входит в спальню. Он не включает свет, полагая, что я сплю. Смотрю, как мой муж снимает свой идеально сидящий костюм, открывая сильные мускулы. По мере того как обнажается каждый дюйм загорелой кожи, мой пульс учащается. Я жажду прикоснуться к нему и хочу его прикосновений. Это было так давно, что я изголодалась по любви.

Быстро сходив в ванную, чтобы почистить зубы, он подходит к кровати и наконец замечает, что я все еще не сплю.

— Почему ты не спишь?

Если я надеялась, что он проявит хоть каплю энтузиазма, то ошиблась. Его вопрос не связан с желанием провести со мной немного времени или с беспокойством, что я не высплюсь, нет, это обвинение.

Я приподнимаюсь на локте, позволяя простыне соскользнуть и обнажить мое нижнее белье. Его глаза скользят вниз к моему декольте, а затем обратно к моему лицу, не проявляя ни малейшего интереса.

— Просто соскучилась по тебе и подумала, может быть... — я замолкаю, потому что у Скотта на лице появляется обычное раздражение.

— Уже поздно. Я устал и должен рано вставать, — говорит он, забираясь в постель.

Не готовая полностью сдаться, я двигаюсь ближе, пока мое скудно одетое тело не прижимается к нему. Целую его в плечо и провожу рукой по груди, вниз по животу, я почти добралась до пояса его боксеров, когда он хватает меня за запястье и отводит мою руку.

— Что ты делаешь?

На этот раз я целую его в грудь.


— Думаю, это очевидно... соблазняю своего мужа.

Скотт издает страдальческий вздох.


— Я просто хочу спать. Не слишком ведь много я прошу?

— Нет...

Он обрывает меня прежде, чем я успеваю сказать что-то еще.


— Хорошо, — говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

Через несколько минут его дыхание выравнивается, и он засыпает. Долго лежу без сна, думая о том, что будет дальше. Зак прав. Пора двигаться вперед, даже если это разобьет мне сердце. Я больше не могу так жить. Я люблю Скотта, но ни один из нас не счастлив, а мы заслуживаем счастья.



Прошла неделя с тех пор, как празднование нашей годовщины провалилось, и сегодня я скажу Скотту, что уезжаю. Зак и Джен всю неделю помогали мне переносить вещи к Заку, а Скотт ничего не замечал. Не то чтобы я оказалась удивлена.

Скотт вернулся домой тридцать минут назад и сразу направился в свой кабинет. Я закончила готовить ужин и накрыла на стол. Сделав глубокий вдох, иду по коридору в кабинет, как будто на казнь.

«Тьфу. Перестань быть королевой драмы, Мэллори. Ты поступаешь правильно». Я твердила себе это всю неделю, но до сих пор не могу поверить.

— Ужин готов.

Скотт на мгновение отрывает взгляд от компьютера — один из тех автоматических вежливых жестов, которые делаешь, чтобы собеседник почувствовал, что ты обращаешь на него внимание, но я знаю, что на самом деле он меня не видит.


— Я буду через минуту.

Я даже не потрудилась ответить. На этот раз, когда повторяю свою мантру, верю в нее. Я поступаю правильно.


Глава 2

Скотт

На мой телефон пришло оповещение об электронном письме, которое я ждал весь день. Перечитываю сообщение и с удовольствием узнаю, что генеральному директору «Тортон Маркетс» понравилась наша рекламная кампания и он решил нанять нашу фирму. Это огромный счет, который удвоит прибыль в этом квартале.

— Как прошел твой день? — спрашивает Мэллори.

Я не могу сдержать вздоха досады из-за того, что моя работа прервана.


— Прекрасно.

Удивительно, но Мэллори не задает никаких дополнительных вопросов. Она всегда была разговорчивой. Она будет говорить обо всем на свете. Болтает так, как будто у нее есть все время в мире, и ничье другое время не имеет значения. Я возвращаюсь к своей электронной почте.

— Итак, я подумала, что пришло время для перемен. — Отлично, она еще не закончила светскую беседу.

— Да? — рассеянно говорю я. Уже думая о том, какие шаги нам нужно предпринять завтра, чтобы начать кампанию для «Тортон».

— Все это больше не работает, и я думаю, что мне пора съехать.

Я киваю в ответ на все, что говорит Мэллори. У нее всегда что-то происходит, и мне, честно говоря, все равно, хочет ли она снова перекрасить гостиную или посадить цветы вокруг почтового ящика, или купить новые шторы, или заняться йогой, или еще чем-нибудь из дюжины других вещей, которые она хотела бы сделать.

— Я переезжаю к Заку, так что мне не нужна никакая мебель. Я договорилась о встрече с адвокатом, чтобы все сдвинулось с мертвой точки... думаю, поскольку у нас нет детей, развод должен быть довольно быстрым и без проблем.

Подождите, что? Развод?

— О чем, черт побери, ты говоришь? — я практически кричу, заставляя Мэллори подпрыгнуть.

— Это вполне логично. Я больше не делаю тебя счастливым, а ты заслуживаешь быть с кем-то, кто принесет тебе счастье. Не хочу показаться банальной, но мне бы хотелось, чтобы мы все еще оставались друзьями. Наше расставание не должно превратиться в ненависть.

Я слышу слова, которые слетают с ее губ, слышу, но в них нет никакого смысла.

— Я не хочу быть друзьями.

Мэллори вздрагивает, как от пощечины, совершенно не понимая, что я имею в виду. Я не хочу быть друзьями, потому что она моя гребаная жена. Мы никогда не были просто друзьями. Она — мой мир, и так было с тех пор, как она ворвалась в мою жизнь — буквально.

— Хорошо, если это сделает тебя счастливым. — Мэллори встает из-за стола и ополаскивает тарелку, прежде чем поставить ее в посудомоечную машину. Ее тело напряжено так сильно, что кажется, она может сломаться в любой момент.

— Я не это имел в виду, детка.

— Все в порядке, Скотт. Правда.

Нет, это ни хрена не нормально. Ничего не в порядке.

Я отодвигаюсь от стола и сокращаю расстояние между нами, она стоит ко мне спиной, и я знаю, что она плачет. Поворачиваю ее лицом к себе, и, конечно же, тихие слезы текут по ее лицу. Я притягиваю ее в свои объятия и прижимаю к себе, наслаждаясь ощущением ее изгибов. Боже, сколько времени прошло с тех пор, как я держал ее в своих руках? Она идеально прилегает к моему телу, как и всегда. Мой член дергается, и мне приходится оттолкнуть желание. Сейчас не время думать членом. Я должен как-то это исправить. Мэллори не может меня бросить.

— Мэл, скажи мне, как это исправить.

— Не думаю, что ты сможешь. — Она пытается оттолкнуть меня, и я обнимаю ее еще крепче, зная, что если отпущу, то потеряю.

— Поговори со мной, пожалуйста. Скажи мне, что делать.

На этот раз, когда она отстраняется, я позволяю ей.

— Скотт, я говорила... Ты не слушаешь.

— Теперь слушаю.

Мэллори качает головой, и мое сердце чуть не выпрыгивает из груди при виде сдавшегося выражения на лице моей прекрасной жены. Что, черт возьми, я сделал, чтобы вызвать такое ужасную печаль в ее глазах?

— Все в порядке, Скотт. Мы прожили вместе пять лет... в основном это были лучшие годы моей жизни. Мы отдалились друг от друга, и это нормально. Нам обоим пора двигаться дальше и искать счастья в другом месте.

Отдалились друг от друга? О чем, черт возьми, она говорит? Я имею в виду, да, я был занят работой в последнее время, но я работал для нее. Чтобы, быть уверенным что у Мэллори есть все, что ей нужно.

— Ты не можешь уйти. Это безумие. Мы женаты, и ты не можешь просто так отказаться от этого. Ты взяла на себя обязательства передо мной. Перед нами.

Я чувствую слабый проблеск надежды, когда уголки губ Мэллори приподнимаются в улыбке, пока не вижу глубокую печаль и сожаление в ее глазах.


— Я пыталась. Знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как ты занимался со мной любовью? Или даже просто обнимал? Или действительно целовал меня? Не просто прощальные поцелуи, которые ты по привычке чмокаешь перед уходом на работу. Я говорю о поцелуе, от которого сводит пальцы ног и перехватывает дыхание. Из тех, что заставляют нас обоих задыхаться и искать ближайшую плоскую поверхность.

Прокручиваю в голове последние несколько месяцев, пытаясь вспомнить... как давно это было? Я все еще думаю, когда Мэллори дает мне ответ.

— Восемнадцать месяцев. Ты не прикасался ко мне уже полтора года.

— Что? Невозможно. — Должно быть, она ошибается. Моя жена чертовски великолепна. У нее плавные изгибы и губы, идеально подходящие для поцелуев, которым я никогда не мог сопротивляться. Как я мог так долго не зарываться в нее по самые яйца при каждом удобном случае? Правда ее слов подобна удару кувалдой по голове. Я вел себя как последний дурак.

— Я сходила за продуктами и приготовила тебе обеды на неделю. Квитанция из химчистки лежит на стойке, костюм почистят к среде. Не забудь, что в следующий понедельник у тебя медосмотр, он записан в календаре, но я тебя знаю...

Да, это так. Если бы она не планировала такие вещи, я бы ими вообще не заморачивался. Я уже много лет не болею и не вижу смысла тратить время впустую на осмотры, но делаю это ради Мэллори. Она очень беспокоится. Даже сейчас, когда собирается покинуть меня, она все еще заботится обо мне. Я всегда чувствовал, что она слишком хороша для меня, возможно, я был прав, думая, что не заслуживаю ее. Если я так пренебрегал ею, что она говорит о расставании, — о слове на букву «Р» я даже не хочу думать.