— Там не будет грязи?

— Нет, — отвечает он, улыбаясь. — Никакой грязи, никаких масел, ничего.

Я закусываю губу и киваю в ответ.

— Что на счет Деклана? Он знает, что Вы просите меня присоединиться к Вашей команде?

Он наклоняет голову и изучает меня. Это странно и пугающе, он понимает это.

— Нет, — наконец, отвечает он.

Я переношу свой вес с одной ноги на другую, игнорируя боль в подушечках моих стоп.

— В чем подвох?

— Подвох в том, что ты можешь получить по заднице, но если ты будешь в хорошей форме, будешь продвигаться вверх в рейтинге, а значит и получать больше. — Он достает из нагрудного кармана костюма визитную карточку и протягивает мне. — Бойцы начального уровня зарабатывают пять тысяч за матч, и я даже предоставлю тебе тренера для начала. Подумай об этом.

Деклан не шутил. Джимми платит своим работникам очень хорошо.

Я пробегаюсь глазами по глянцевым рельефным буквам на визитке, прежде чем возвращаю взгляд к Джимми.

— Время – деньги, Саванна. Первый бой запланирован через шесть недель, так что если ты решишься, то приступать к тренировкам нужно уже сейчас.

Раздается звонок, двери лифта открываются. Я сжимаю визитку в моей ладони и киваю ему.

— Спасибо. Я подумаю над этим.

Шагнув в лифт, нажимаю на кнопку первого этажа и двери закрываются.

Я так устала, чтобы принимать какие-либо решения сейчас. Я просто хочу спать и забыть этот день.


Деклан


Саванна не обмолвилась ни словом за всю дорогу домой, и я нахожусь в режиме полнейшей паники. Ее молчание еще страшнее, чем когда она кричит на меня. По крайней мере, когда она орет, я знаю, с чем имею дело. Но тут… я понятия не имею, о чем она думает. До смерти боюсь, что она скажет мне, что все кончено, прежде чем мы используем шанс действительно все начать.

Как только мы заезжаем на стоянку у тренажерного зала, и я припарковываю машину, Саванна тянется к дверной ручке. Я хватаю ее за руку, пытаясь удержать, потому что что-то подсказывает мне, как только она откроет дверь, я потеряю ее навсегда.

— Мы можем поговорить об этом?

Она смотрит на меня уставшими глазами.

— Хочешь поговорить? Хорошо. Какая она? Как она чувствовалась, когда ты трахал ее?

Я качаю головой, не веря своим ушам, уставившись на красный кирпич через лобовое стекло. Я не могу поверить, что она спрашивает об этом. Но если она хочет идти таким путем, тогда отлично. Я смотрю ей прямо в глаза и говорю:

— Это было замечательно. Но я знаю, что это было бы дерьмом, по сравнению с тобой.

Она смеется.

— Что ж, ты никогда этого не узнаешь наверняка. Этот корабль уплыл, приятель.

— Я так не думаю.

Она приподнимает брови в удивлении, облокачивается спиной к двери и скрещивает руки на груди.

— Вот как? Это еще почему?

— Потому что ты бы сейчас не ругалась со мной, если бы это было не так. Ты бы вышла из машины и поднялась в квартиру, и чтобы я ни сказал или ни сделал, тебя бы это не остановило. Ты злишься, потому что тебе не все равно, потому что я причинил тебе боль. И я действительно сожалею об этом. Это последняя вещь, которую я бы совершил, чтобы нарочно обидеть тебя.

Глаза Саванны начинают слезиться.

— Почему она? Я имею в виду… — ее глаза сжимаются, словно от боли, что во мне тоже отзывается болью, потому что я источник ее.

Я хотел бы сделать что-нибудь, чтобы вернуть все назад, но я не могу.

— Не бери в голову, — говорит она, качая своей головой. — Тупой вопрос. У нее две очень огромные веские причины, почему ты был с ней.

Я хочу сказать ей, что она неправа, но это не так. Я чертовски уверен, что не был с Джейми из-за ее внутренних качеств. Саванна сужает глаза, изучающе смотря на меня.

— Такой тип девушек тебе нравится? Потому что «экстренное сообщение»: мои «причины» намного меньше.

Нахмурившись, бормочу:

— Твои сиськи мне нравятся именно такими, какие они есть, понятно?

Она раскрывает глаза шире и мне достаточно секунды, чтобы осознать, что я сказал. Я хватаюсь за голову. Не могу поверить, что произнес это вслух. И не могу поверить, что мы вообще говорим об этом.

— Это нелепо.

— Да. Тогда почему ты возишься со мной? У меня нет ничего подобного…

— Я знаю, ты не такая. — Я повышаю голос, когда прерываю ее. — У тебя нет ничего общего с девушками, с которыми я обычно проводил время. Ты упряма, имею в виду, — говорю я, посмеиваясь.

— Господи, ты можешь быть жестокой. Но мне нравится это в тебе. Мне нравится, — продолжаю я, указывая на нее и на меня. — Мне нравится бороться с тобой. Мне нравится, что ты заставляешь меня делать это. И этот твой ротик… Я чертовски люблю его. Я люблю твою дерзость и остроумие, и еще мне нравится, когда ты не боишься послать меня куда подальше.

От этих слов она закатывает глаза и на губах появляется легкая улыбка, а я сижу здесь, улыбаясь, как идиот. Я убираю прядь ее волос за ухо и продолжаю:

— И даже если ты иногда можешь быть реальной занозой в заднице, ты все также великолепна и, возможно, самая сильная личность, что мне приходилось видеть. Но в тебе есть ранимость, что делает тебя еще… красивее и реальнее. Я в восторге от тебя, Саванна.

Она сглатывает, ее глаза опускаются к моим губам, и я вижу тепло в ее глазах.

Прежде чем передумать, я тяну Саванну к себе и обрушиваю свой рот на ее губы, наши руки и дыхание становятся безумными, когда мы теряемся в поцелуе. Я абсолютно и бесповоротно схожу с ума, потому что она вкуснее всего, что я когда-либо пробовал, и этот поцелуй похож на сон. Это идеальное сочетание ее мягких и горячих губ, влажных ласк, и когда она посасывает мое кольцо на губе, я чувствую, что все это вызывает жар у меня внизу, куда начинает приливать кровь.

Я стону и перетаскиваю девушку к себе на колени, а она, расставив ноги по бокам от меня, приземляется своей попкой на мою выпуклость, и я придавливаю ее между мной и рулем. Она держит мое лицо, когда ее язык танцует с моим. Я скольжу пальцами по ее оголенным бедрам. Я поражен, насколько мягкая и гладкая у нее кожа, и я просто хочу облизать и целовать каждый ее дюйм, пока не запомню ее вкус.

Я тяну юбку вверх по ее бедрам и, дойдя до кружев ее трусиков, толкаю их в сторону, мои пальцы скользят в гладкие, влажные складки.

— Проклятье, Котенок.

Я опускаю голову к впадине ее шеи, напряжение в моих штанах растет. Я такой твердый, что можно было бы проверить мой пульс через мой член.

Мои пальцы кружат на ее чувствительной плоти, затем я продвигаюсь внутрь ее, заставляя девушку затаить дыхание. Господи, мне нравится этот звук. Но знаете, что я люблю больше? Когда ее бедра раскачиваются напротив моих. Она объезжает мои пальцы. Самая. Горячая. Вещь. Когда-либо.

Я близок к тому, что мои яйца взорвутся в моих боксерах, когда она целует меня между рваных вздохов и ее руки скользят между нами, судорожно расстегивая мои джинсы.

О, Боже, да.

Я отпускаю ее бедра и тянусь к бардачку, пока Саванна расстегивает ширинку на моих брюках. Я пальцами шарю вокруг, пока не касаюсь квадратного пакетика и хватаю его. Саванна откидывается назад, ее глаза прикованы к моим бедрам, я слегка приподнимаю ее и спускаю одежду вниз по ногам. Она задерживает дыхание, когда видит мой освободившийся стоящий член.

Здесь нет места скромности и смущению, не тогда, когда она смотрит на меня голодными глазами, словно хочет проглотить. Она облизывает свои губы, и я вынужден подавить усмешку, потому что, видимо, даже не поняла, что сделала. Вид ее такой открытой, такой привлекательной делает меня еще тверже, и мое большое эго раздулось в десять раз больше своего размера. Я знаю, природа наградила меня, но это только заставляет меня почувствовать себя Богом среди людей.

Я вскрываю обертку презерватива зубами и раскатываю его по своему стояку в рекордно короткие сроки. Саванна приподнимается надо мной, и я хватаю ее, направляя. Ее большие серые глаза не покидают мои, когда я опускаю ее вниз, погружая себя глубоко внутри ее.

Мы оба стонем, когда я полностью погружен в нее.

Тонкий слой латекса не мешает мне ощутить ее тепло, обернутое вокруг меня. Она чувствуется как рай. Она чувствуется как дом.

Наклонившись, она обхватывает мое лицо своими нежными руками и оставляет мягкий поцелуй на моих губах. Затем она делает то, отчего мой мир перевернулся и никогда не станет прежним: она начала двигаться.

Чтоб меня, если я думал, что это был рай раньше…

Я надавливаю на ее бедра, обездвиживая ее. Отклоняясь назад, она смотрит на меня вопросительно, и уголки моих губ приподнимаются в улыбке. Ясно, что она забыла о моем… условии.

— Умоляй меня, — говорю я.

Она округляет глаза и опускает голову вперед, касаясь моей.

— Ты, блять, должно быть шутишь.

Мой язык дразнит ее губы.

— Я серьезен как никогда, Котенок. Мне нужно, чтобы ты это сделала.

— Нет, ты хочешь, чтобы я это сказала.

Я пожимаю плечами. Доля правды в этом есть, но только доля. Она сжимается вокруг меня, и я стону. Как она может делать то, что у меня уже было тысячу раз, столь более невероятным, чем с кем-либо другим?

— Так нечестно.

Ее зубы покусывают губы.

— Я никогда не говорила, что буду играть честно.

Одним быстрым движением, я прижимаю ее к рулю и своим левым предплечьем удерживаю ее бедра, прижимая на месте. Она делает толчки напротив моих бедер и, хотя на пустынной парковке горит яркий свет, это едва заметно.

Своей свободной рукой я делаю медленные ленивые круги по ее гладкой коже. Она стонет и пытается пошевелиться, ее бедра напрягаются под моей рукой.