— Забыл спросить, придешь ли ты сегодня на бой. Мендес против О’Фелана. Предполагается, будет интересно.

— Черт. — Я потираю грубую щетину на лице. — Я вообще-то забыл.

Я поворачиваюсь назад к открытой двери и думаю, пригласить ли Саванну. Я не уверен, что она будет наслаждаться боем, но вечеринки после всегда уникальны. Конечно, хороши когда ты в хлам пьяный и девушка или две прижимаются к тебе, но…

Уверен без тени сомнения, что с Саванной будет лучше, даже если я не получу желаемое. Хотя, кто знает. Это может стать вторым свиданием. Я обещал ей больше на следующем свидании.

— Я спрошу Саванну, захочет ли она пойти.

— Что если нет?

— Тогда я не пойду.

Я предпочту провести время с Саванной здесь, чем без нее. Назовите меня киской, назовите меня тряпьем, меня это не волнует. Это правда.

Маркус смеется.

— Ты вляпался, брат.

Ты даже понятия не имеешь насколько.

— Слушай, мужик, она кажется милой девушкой, и я рад за тебя. Действительно рад. Но ты уверен, что это для нее подходит? Я не говорю о бое, я говорю о том, что будет после. Ты знаешь, какие сумасшедшие вещи могут случиться, и, находясь между пьяными придурками и Джейми, которая точно будет в не себя, ты должен будешь постоянно не сводить с нее глаз. Ты понимаешь меня?

— Господи, папочка, я знаю. Я привезу ее домой вовремя, обещаю.

Мы прощаемся, и я опускаю телефон, в то время, когда Саванна выглядывает из комнаты и спрашивает:

— Все в порядке?

Я кладу смартфон в карман и иду к ней.

— Да, я только забыл об одном бое сегодня.

Ее глаза сужаются, я улыбаюсь и говорю:

— Расслабься, это не мой бой. Но я обычно все равно хожу, даже когда не участвую.

Владельцу нравится, когда больше участников показываются на других матчах. Это сводит фанатов с ума, когда они «вращаются в обществе больших парней» — это его слова, не мои.

На лице Саванны отражается расстройство.

— Ох.

— Одевай платье. Пойдешь со мной.

Ее брови касаются почти края лба.

— Серьезно?

— Да. Там будет вечеринка и все такое.

Я пробегаю пальцами вниз по ее руке и скольжу по ней кончиками пальцев, прежде чем взять ее ладонь в свою.

— Кто-то даже рассматривает это как второе свидание.

Она улыбается и смотрит вниз на наши переплетенные пальцы.

— Ты хочешь попросить меня пойти с тобой на второе свидание?

— Нет.

Она хмурится, я подношу ее руку к своим губам и целую.

— Спрашивать — значит иметь шанс получить отказ. Я не спрашиваю. Я утверждаю.

Она закатывает глаза, но невозможно принять ее серьезный вид, когда улыбка дергается на ее кончиках рта.

— Господи, ты такой властный.

— Да. Теперь иди и поторопи свою прелестную попку, — говорю и шлепаю ее по заду.

Часом позже я сижу на диване, пролистывая каналы на экране, и жду Саванну. Я всегда думал, что парни преувеличивают, когда говорят, как долго собираются их девушки, но, к сожалению, они не…

Я вздыхаю и смотрю в пустой коридор. Слабый свет просвечивается из-под закрытой двери, и если прислушаться, то можно услышать, как Саванна порхает в своей комнате, делая… Бог знает, что. Я понятия не имею, чем она там занимается, но длится это чертовски долго. Она могла бы за это время нарисовать Сикстинскую капеллу по памяти.

Блин, в душе она была почти тридцать минут, а все, что нужно было сделать, это помыться. Или бриться, может быть. Я просто не понимаю, как что-то, что занимает десять минут, может отнять так много времени. К тому времени, как я вошел туда, там было жарко и влажно, и пахло так, будто там взорвалась клубничная бомба.

Не поймите меня неправильно, но все свое дерьмо она оставляет рядом с раковиной. Моя столешница захвачена средствами макияжа, кисточками, принадлежностями для волос, которые, как я думаю, предназначены для завивки волос, но больше напоминают орудия пытки в средневековые времена. Хотя, это круто, что наши зубные щетки стоят рядом с друг другом, словно приятели или что-то типа того.

Это так… по-домашнему. И нереально.

И мне нравится это. Очень нравится.

Каблуки стучат по коридору, и я поднимаю взгляд, почти проглотив язык.

Саванна одела заоблачно высокие черные шпильки и обтягивающую черную мини-юбку, вместе с белой рубашкой на пуговицах с короткими рукавами, которую можно охарактеризовать как «блузку». Я понятия не имею, это так оно или нет, но смотрится строго. V-образный вырез сидит не достаточно низко, чтобы можно было что-то разглядеть, но на нем есть проклятые оборки.

Она выглядит как сексуальный библиотекарь. Ее волосы затянуты назад в пучок. Мои глаза фокусируются на ее красных губах и темных глазах. Это впервые, когда я вижу ее с макияжем, и очевидно, она… очень красива.

Я сразу же хмурюсь.

Она рассматривает свою одежду, разглаживая рубашку.

— Что-то не так? Ты сказал, что там будет вечеринка…

Она приоделась намного серьезнее, чем я в своих потертых джинсах, теплой рубашке и бини (круглая шапочка без полей), но для девчонок это нормально так одеваться на матчи.

— Нет, все прекрасно. Ты выглядишь чудесно.

Она хмурит брови, когда я встаю и выключаю телевизор.

— Тогда почему ты так зол?

— Потому что сегодня ночью я буду занят отшиванием кучи парней, — бормочу я, хватая ключи с журнального столика.

Я вижу, как уголки ее рта приподнимаются и она закатывает глаза, когда я пропускаю ее вперед. Она проходит мимо меня, и мои глаза прикованы к ее бедрам, которые покачиваются, когда она идет. Я наклоняю на бок голову, когда изучаю ее.

— Ты и трусики одела под это?

Она открывает дверь и улыбается через плечо.

— Ты действительно хочешь это знать?

Мы подъезжаем к отелю Дорманд, и Саванна наклоняется вперед, чтобы рассмотреть высокое серое здание, которое исчезает в ночном небе.

— Почему мы у самого дорогого отеля Бостона? — спрашивает она.

Я останавливаю машину и расстегиваю ремень безопасности.

— Человек, который организовывает бои, владеет этим местом. Бои проходят в подвале этого здания, это и есть «Темница».

— Ого.

Саванна освобождается от ремня, и я выхожу из машины, кивая камердинеру, чтобы тот мог позаботиться о моем авто.

— Спасибо, приятель, — говорю я, хватая номерок и обегая автомобиль, чтобы подать руку Саванне и помочь ей выйти.

— Спасибо, — говорит она, отпуская мою ладонь.

Я тут же замечаю, что подол ее юбки стал выше.

— Мне так кажется или твоя юбка действительно стала короче?

Она пожимает плечами, смотря на меня и улыбаясь моему беспокойству.

— Она задралась немного, когда я выходила из машины.

Она обходит меня и идет — нет, двигается скользящей походкой — к ярко освещенному входу, улыбаясь швейцару, открывающему гигантскую стеклянную дверь.

Он сглатывает и возвращает ей улыбку, его глаза скользят по ее телу прежде, чем замечает звериный взгляд, направленный прямо на него. Мои глаза сужаются до маленьких щелей, когда я прохожу мимо него и захожу в холл.

Я беру Саванну за локоть и тяну ее в сторону пустого коридора. Прижимаю ее к стене и сердито смотрю на нее сверху вниз.

— Ты не собираешься ее поправить?

Открыв рот, она дергается из моей хватки.

— А мне следует? Не похоже, чтобы моя задница сверкала.

Неправильный ответ. Я сжимаю челюсти и строго смотрю ей в глаза.

— Поправь ее.

— Нет. — Она поднимает подбородок, и дерзкий блеск появляется в ее глазах. — Здесь ты мне не начальник.

Черт. Я одновременно люблю и ненавижу ее ответ.

Я кладу руки по обе стороны от нее и наклоняюсь.

— Ты хочешь отправить меня в тюрьму? Потому что случится именно это, когда я начну наносить удары каждому мудаку, который попытается пристать к тебе. Поэтому сейчас я повторяю вновь: поправь ее.

— Хорошо.

Она поднимает руки, вынимает шпильки из волос и позволяет волосам волнами упасть на ее плечи, затем расстегивает две верхние пуговицы на ее блузке, что можно разглядеть бледно-молочную ложбинку между ее грудей. Наконец, она опускает руки к подолу и тянет ее вниз на несколько сантиметров. Она усмехается, глядя на меня, и скрещивает свои руки, приподнимая грудь и делая ее еще больше.

— Теперь ты счастлив?

Господи Иисусе.

Ярость и жажда воюют внутри меня, и меня чуть не хватил удар от ее прихорашивания.

— Почему обязательно быть такой упрямой?

Я сильнее сжимаю челюсть и располагаю ладони рядом с ее головой, наклоняясь ближе, заключая ее в клетку. Нет ни единого шанса, что она покинет этот коридор в таком виде.

Она освобождает свои руки и облизывает губы, но рот все еще изогнут в насмешливой улыбке.

— Почему тебе нравится, когда я упрямлюсь? — спрашивает она, поглаживая мой член через джинсы.

Я стону, и моя голова падает вперед, когда я чувствую мягкий хлопок моих боксеров под моими джинсами и ее пальцы. Эти дразнилки заводят меня, и я не знаю почему, но она права. Спорить с ней – это как прелюдия, и каждый раз, когда она открывает свой рот и дерзит мне, это словно… словно я желаю трахнуть ее, чтобы она подчинилась. Я хочу всю ее целиком.

Мы оба упрямы или глупы, зависит от того, о ком вы спросите — я никогда не был с такой девушкой, как она. Мне нравится доминировать, диктовать условия. Не секрет, что подобное характерно для большинства мужчин. Но я начинаю понимать, что с Саванной не все получается контролировать. Она всегда бросает вызовы, и, к удивлению, я мирюсь с этим.

Хотя, это вовсе не значит, что я не пытаюсь.