Он пожимает плечами.

— Одного раза с тобой недостаточно. Я хочу еще.

— Что заставляет тебя думать, что я позволю тебе это снова?

— Позволишь. Ты заставишь меня поработать над этим, но знаешь? Я справлюсь. — Уголки его губ приподнимаются в кривой усмешке. — Думаю, даже жду этого с нетерпением.

Глаза Деклана скользят по моим губам. Его улыбка исчезает, и он смотрит на меня так пылко, что я чувствую, как начинаю плавиться под его взглядом. Взяв мое лицо в свои руки, он большим пальцем очерчивает контур моей нижней губы.

— Я хочу заслужить каждое прикосновение, которое ты мне позволишь, и хочу быть причиной каждого твоего сбитого дыхания, что вырывается через эти губы…

Как по заказу, мой рот раскрывается, и я перестаю дышать. Я просто не могу нормально функционировать, когда он говорит подобные вещи. Для меня становится слишком тяжело справиться с такими обычными вещами, как дыхание или моргание, когда от него исходит столько очарования.

Улыбка Деклана становится шире от моей реакции, а ямочки на щеках становятся глубже, когда он заправляет прядь моих волос за ухо.

— Я люблю этот звук. Это мой второй любимый звук во всем мире.

Его глаза удерживают мои, когда он медленно наклоняется, и несмотря на мои спутанные мысли и дыхание, застрявшее где-то в горле, у меня как-то получается спросить:

— А какой первый?

Его рука оборачивается вокруг моей талии, притягивая ближе, и я инстинктивно опираюсь своей ладонью на грудь парня. Хлопок футболки под моими пальцами мягкий, но тело под ней ощущается горячим и упругим. Под рукой я чувствую ритмичные удары, в отличие от моего непостоянного сердцебиения. Как он может все держать под контролем, когда я ощущаю себя бомбой, готовой вот-вот взорваться?

— Ты хочешь знать мой самый любимый звук во всем мире? — Его губы прокладывают на моей щеке путь из мучительно медленных поцелуев. — Это когда ты выкрикиваешь мое имя, пока кончаешь, тяжело дыша и испытывая желание. Самая охренительно горячая вещь, когда-либо слышанная мной.

Я закрываю глаза в то время, как слова заставляют стенки моей киски сжаться, испытывая вожделение. Он кусает мою шею. Черт возьми, парень поймал меня на крючок своим вопросом, и я попалась. Если бы я была в здравом уме, мне было бы немного неловко, но мое распутное тело откликнулось на эти два предложения. Несколько слов этого мужчины, и у меня становится чертовски влажно в трусиках.

Борясь за контроль над клетками головного мозга, я отталкиваю его назад, моя грудь поднимается и опускается слишком быстро для напускного равнодушия, оттачиваемого годами.

— Это было только один раз, — говорю я, пытаясь стабилизировать свое дыхание. — В последний раз, когда я проверяла, то не произносила твое имя, когда кончала.

Только несколько последних, но кто считает?

Деклан берет мой подбородок в свою мозолистую руку, убедившись, что я смотрю ему в глаза.

— У меня есть намерения изменить это, Котенок, не сомневайся.

На его лице нет улыбки, в голосе нет намека на заигрывание, только абсолютная решимость, пока он пристально смотрит на меня, а после оставляет мягкий, почти невесомый поцелуй на лбу.

Чтобы не наделать глупостей, пока совсем не растворилась в нем и не обернула руки вокруг него, я поднимаюсь с кровати и в спешке покидаю ее, чтобы увеличить расстояние между мной и Декланом.

— Я, э-э… мне нужно в туалет.

Не дожидаясь ответа Деклана, я прохожу по коридору и запираюсь в санузле. Сев на край ванны, я качаю головой, сжимая ее в своих руках и уставившись на кафельный пол. Я все еще чувствую его прикосновение, горячее и настойчивое, но такое нежное. Я закрываю глаза и вспоминаю его дыхание напротив моей кожи. Даже сейчас я покрыта мурашками. Мое сердце трепещет в груди, как мотылек в банке, загнанное и растерянное.

Почему меня так тянет к нему? Что это?

Я знаю, мне следует отступить. Все эти вещи с Декланом, какими бы они ни были, не закончатся хорошо. И я знаю, что небольшая часть меня просто хочет сидеть сложа руки и наслаждаться путешествием до наступления неизбежной катастрофы. Потому что это путешествие, о Боже, должно быть таким сладким и почти стоить боли.

Почти.

Я пальцами зарываюсь в волосы, берусь за корни и тяну их со стоном. Потом встаю, начинаю стягивать с себя одежду и включаю душ, не дожидаясь, пока нагреется вода. Мне необходимо избавиться от этого чувства, пока оно не просочилось внутрь и не стало постоянным. Деклан непостоянный. Никто непостоянный. Я не должна забывать об этом.

Я с трудом делаю вдох под струей холодной воды и начинаю смывать с себя мысли о нем. Двадцать минут спустя я закрываю кран, отодвигаю душевую шторку и тянусь к пустой вешалке для полотенец. Вот хрень. Я забыла, что простирала все белье ночью, когда Блейк ухаживал за Декланом. Мне необходимо было что-то делать, кроме того, как терзать себя, беспокоясь о нем, и я целиком заняла себя стиркой.

Я отжимаю влажные волосы и пытаюсь стряхнуть с себя лишнюю влагу, после переступаю через ванну и подхожу к двери. Конечно же, повсюду вода, все еще стекающая с меня. Приоткрывая дверь, чувствую холодный воздух, поступающий из коридора и покалывающий мою кожу. Я дрожу и забиваюсь в угол за дверью.

— Деклан?

Спустя секунды, я слышу шарканье его ног по паркету и голос с другой стороны двери:

— Что?

— Ты не мог бы принести мне полотенце? Они в сушилке.

Я слышу смех в его голосе, когда он спрашивает:

— Ты сейчас голая?

— Просто принеси мне полотенце! — кричу я, хотя тоже улыбаюсь. — Мне чертовски холодно.

Деклан смеется:

— Одежда тоже нужна?

Он, вероятно, думает, что я идиотка. Убегая от него в душ, я забыла про такие простые вещи, как полотенце и сменное белье. Я вздрагиваю и радуюсь, что он не может видеть меня, и бормочу:

— Может быть.

— Может быть? Ну и ну, Котенок, раз в одежде нет необходимости…

— Да, мне нужна одежда! Господи.

Я опускаю голову, слыша его смех и удаляющие шаги. Как это возможно краснеть и дрожать одновременно? Деклан возвращается через пару минут и протягивает через щель в двери белое полотенце.

— О, спасибо, — говорю я, с благодарностью хватая пушистое полотенце и оборачивая его вокруг моего тела. Он протягивает сложенную майку, какой-то низ одежды и отдает их мне. Я не вижу никакого нижнего белья, и рада этому, потому что сама мысль о том, что он рылся в моих трусиках, слишком…

В дверях появляется его татуированная ладонь и висящие на указательном пальце черные кружевные стринги, которыми я дразнила его в мою первую ночь здесь. Я сильно прикусываю губы зубами, когда ухмыляюсь, принимая их от него.

— Что у тебя связанно с этими трусиками?

— Что еще сказать, они произвели на меня впечатление.

— Как насчет лифчика? — спрашиваю я, протягивая руку в дверную щель в ожидании. Выбирать лифчик ничто по сравнению с выбором трусиков, так что он может просто отдать его мне.

— Тебе не нужен лифчик, — говорит Деклан, беря мою руку в свою и целуя ладонь.

Он что шутит?

— Ты серьезно не принес его мне?

Я выглядываю из-за двери и вижу, как он идет обратно в свою комнату, подергивая плечами от смеха.

Ну что за задница.

Закрыв ванную дверь, я разворачиваю одежду и хорошенько рассматриваю то, что Деклан принес для меня, и начинаю кипеть от злости. Это ничто иное, как крошечная маечка с тонкими бретельками и маленькие мальчишечьи шорты, в которых я сплю.

— Ты издеваешься, мужик, — громко стону я.

— Что? — кричит он из комнаты. — Ты просила одежду, и я принес ее тебе.

— Едва ли, — ворчу я слишком тихо, чтоб он мог услышать.

После того, как я вытерлась, заворачиваю свои влажные волосы в полотенце и хватаю с пола грязное белье. Я уже собираюсь нацепить шорты, лишь бы быть в чем-то, пока я пробегусь, чтобы взять какую-нибудь настоящую одежду, как меня посещает хорошая мысль.

Я бросаю взгляд на майку и едва-ли-так-можно-назвать шорты, лежащие на стойке, и кривлю губы в злой усмешке. Я собираюсь побить Деклана в его же собственной игре.


Деклан


— Ты уже поел?

Ни хрена себе.

Саванна с важным видом входит в мою комнату в одежде, что я ей выбрал. Возможно, она высушила волосы полотенцем, но я действительно не понимаю так ли это. Она могла бы заплести их или вовсе побриться, не важно, потому что все, на чем я могу сфокусироваться это микроскопические шортики, частично прикрывавшие ее попку, и маленькие, но заметные выпуклости сисек под крошечной майкой.

Во рту становится сухо, и я пытаюсь сглотнуть. Или съесть свой язык. И снова я не могу быть ни в чем уверенным тогда, когда самая грандиозная вещь, когда-либо происходящая в мировой истории, разворачивается прямо на моих глазах.

— Что-то не так?

Я слышу раньше, чем успеваю заметить ее усмешку, потому что не могу оторвать глаза от прекрасного вида на маленькие соски, затвердевшие от включенного в комнате кондиционера. Ее майка как вторая кожа, и оставляет оооооочень мало для воображения. Единственное, что я никак не могу определить это точный оттенок ее сосков.

Они больше персиковые или розовые?

Моя концентрация рассеивается, когда Саванна бросает полотенце мне в лицо. Я сдергиваю его с себя, видя ее совершенную, округлую попку, когда она выходит за дверь и говорит через плечо:

— Закрой свой рот, Деклан, выглядишь как форель.

Она такая дерзкая. Люблю это.

Я выкарабкиваюсь с кровати, все еще сжимая полотенце и игнорируя вспышку боли, усиливающуюся в моем теле, когда следую в коридор. Волочась за ней, у меня достаточно здравого смысла спрятать мою эрекцию под пояс пижамных брюк, и я вынужден подавить свой стон на этот цветочно-клубничный аромат, остающийся шлейфом в воздухе. Я подношу к носу ее полотенце и вдыхаю, мои глаза практически закатываются назад, когда моя система обоняния распознает чистейший запах Саванны.