— Почему? — холодно интересуюсь я. — Зачем тебе помогать мне?

Девушки здесь игнорируют меня. Это первый раз, когда кто-то из них сказал мне более двух слов.

— Потому что я была на твоем месте. Потерянная и сломленная, — Её слова невнятные, но в них проскальзывает бостонский акцент.

Мне пришлось упорно потрудиться, чтобы избавиться от него.

Я хочу заметить, что она всего лишь стриптизерша, делающая дорожки кокса в подсобке ветхого клуба. Это не выглядит так, будто она выбралась из дерьма, но я держу свой рот на замке. Кто я такая, чтобы судить? Я – не святая, и хотя мне не приходится снимать одежду ради денег, я все еще работаю в стрип-клубе и получаю деньги за счет моей внешности. Это просто другая сторона одной монеты.

Она вздыхает, ее голубые глаза становятся стеклянными, так как кокс проникает в мозг.

— Поговори с Бобби.

Я в изумлении приподнимаю брови.

— С вышибалой?

— Да. Он может подкинуть тебе левый заработок, но он берет часть от того, сколько ты сможешь заработать. Пятьдесят за мастурбацию, тысяча за минет, две тысячи за киску…

Она понижает голос, а меня словно осеняет, и я таращусь на нее в неверии.

— Ты проститутка?

В ее глазах мелькает вспышка, и поведение резко меняется и ужесточается. Думает, что я осуждаю ее.

Я? Имею ли я на самом деле после всего хоть какие-то моральные границы?

Она скрещивает руки, прикрывая свою обнаженную грудь.

— Я заработала более двух тысяч на этой неделе. Сколько получила ты?

Я застываю в молчании.

Святое дерьмо, это огромные деньги.

— Я не осуждаю, — выплескиваю я, складывая руки в оборонительную позицию, как у нее.

Она мгновенно расслабляется, делая губы бантиком и поглядывая на меня свысока.

— Большинство девушек здесь занимаются этим. Это легкий способ сделать хренову тучу денег. Если хочешь участвовать, поговори с Бобби.

На этом она разворачивается и уходит, стук ее каблуков затихает, когда она покидает раздевалку.

Мои глаза скользят вниз по моим ногам, к ужасным красным пятнам, которые, как я знаю, к завтрашнему дню превратятся в большие волдыри. Я из кожи вон лезла ночью и сделала всего лишь семьдесят пять баксов.

Следуя примеру стриптизерши, я смогу заработать больше своим ртом в течение пяти минут.

Я бы солгала, если бы сказала, что не заинтересована. Пять минут работы на коленях звучит чертовски легче, чем восемь часов на ногах в этих пыточных туфлях. Я же отдаюсь бесплатно. Так почему бы не заработать на том, что я собираюсь делать в любом случае?

Я обдумываю все в голове, с каждым разом вкус этого становится менее тошнотворным. Я могу закончить обучение с такими деньгами…

Впервые за два года колледж кажется достижимой, а не несбыточной, мечтой. Так быстро, как надежда вспыхивает в моей груди, так же скоро я пытаюсь подавить и погасить ее глубоко внутри себя. Надежда — это опасная вещь. Только позволь всему выйти из-под контроля, как сразу получаешь идеи и мечты — вещи, которые неминуемо разрушат тебя, если они не сбудутся.

После того, как я переодеваюсь в свою повседневную одежду, я запираю свой шкафчик и покидаю раздевалку, направляясь к запасному выходу, расположенному у дальней стены от сцены.

Руководство не хочет, чтобы мы покидали клуб через главный выход, когда уходим после наших смен. Вид нашей будничной одежды «разрушает фантазию» посетителей.

В узком помещении за сценой всегда темно. Пол и стены окрашены в черный, длинная «стена» справа от меня — ничто иное как плотный, черный бархатный занавес. С другой стороны мягкой материи музыка такая громкая, что я не слышу стон, пока не становится слишком поздно.

Я замираю, как только выход попадает в поле моего зрения в небольшом проблеске света, что пробивается от сцены. Прижатый к стене, рядом с дверью выхода, приятной наружности мужчина, под тридцать, потрясен, увидев, черт побери, меня. Потому что перед ним на коленях стоит стриптизерша, чья голова качается взад и вперед, в то время как она ему отсасывает.

Шок пригвоздил мои ноги к полу, мой рот раскрылся в изумлении. Его голубые глаза сверкают в проблеске света, когда он останавливает на мне взгляд, его губы слегка приоткрываются. Я хочу повернуть назад и вернуться путем, которым пришла. Его черты лица искажаются в удовольствии, пальцы путаются в ее волосах и тянут их едва ли не до боли, как мне кажется.

Его глаза ни разу не оставили мои.

О, Боже, он получил разрядку, смотря на меня.

Мой желудок скрутило. Я чувствую, что меня сейчас вырвет.

Как я оказалась здесь? Где я неверно свернула в жизни, что попала сюда именно в этот момент? Еще важнее, где я окажусь в конечном итоге, если ничего не собираюсь менять?

Это серьезно давит.

Мне здесь не место. Я... я выше всего этого. Я никогда не думала, что маленькая девочка, которая справилась со всем дерьмом, которое было в ее жизни, будет слишком хороша для чего-нибудь, но в данном случае, это правда.

Я слишком хороша, чтобы в итоге зарабатывать на своих коленях или спине, будь я проклята, если окажусь обкуренной стриптизершей, отдаваясь какому-нибудь молодому придурку за сотню баксов. Мое достоинство дороже этого. Я стою больше.

В момент абсолютного просветления я поворачиваюсь и шагаю в другую сторону. Назад через раздевалку, иду через основной зал в холл, откуда выхожу через главные двери, потому что, скажу прямо, с меня хватит подобного дерьма. Я никогда не вернусь сюда — ни в этот в клуб, ни к той девочке, которой я стала.


Глава 1


Наши дни


Деклан


— Давай же!

Мне интересно, чувствуют ли губы Джейми хоть что-то, когда касаются моего уха. В них столько коллагена, что я не удивлюсь, если они потеряли чувствительность. Однако они отлично смотрятся: полные и надутые, и ощущаются, когда обхватывают мой член. Немного жестковаты, но эй, я не придирчивый, когда дело доходит до минета. Мне здорово до тех пор, пока в дело не вступает слишком много зубов.

— Потанцуй со мной, — просит она.

Нас оглушает гул вечеринки, на которую Джейми меня притащила. И, скорее всего, я не смог бы услышать ее, если бы она не оседлала мое бедро на диване в очень откровенной манере.

Я смотрю мимо нее и ничего не вижу, кроме людей танцующих в битком набитой гостиной.

— Ты же знаешь, я не танцую.

Ее ногти царапают мою кожу на голове, в то время как она пальцами водит по моим волосам. Я хмурю брови. Почему я позволяю ей делать это? Меня же это бесит!

— Все в порядке, — шепчет девушка, слишком усердно пытаясь произносить слова сексуально и с хрипотцой. — Давай тогда найдем тихое местечко и поговорим.

Я фыркаю, делая следующий глоток пива.

Джейми и я не ведем диалогов, за исключением отдельных слов, наподобие «быстрее», «жестче» или «глубже».

— Будет немного трудновато говорить с моим членом в твоем ротике, не так ли?

Нормальная девушка воспримет это как оскорбление, но Джейми только закатывает свои глаза, словно выражение на ее лице говорит само за себя: «Мальчики есть мальчики». Эта мина применима в обоих случаях, в независимости от того, сработает или нет.

Она наклоняется вперед, располагая свою киску напротив моего члена.

— Давай, малыш, это будет весело.

Весело. Это перестало быть таковым с недавних пор. Джейми становится такой прилипчивой — вечно хочет знать, где я и с кем. Чем очень быстро надоедает, потому что это не ее дело. Я не ее парень, и она, черт побери, не моя девушка.

— Так же круто, как ночью с Джесси?

Отстраняясь, она улыбается.

— Ох, малыш, ты ревнуешь?

Я взрываюсь смехом, и ее улыбка гаснет.

— Ты можешь отсасывать всем, кому захочешь.

Мы друзья, которые трахаются, это все, кем мы можем быть когда-либо, потому что Джейми — это мешок, полный безумия, и уж точно не мой тип девушки. Не то чтобы я ищу кого-то определенного или хочу знать, какой мой тип, но я точно уверен, что она не манипулирующая, мстительная и жаждущая внимания сука.

А что касается минета, который Джейми сделала ночью моему другу Джесси? Он не был подарен от чистого сердца, как следует быть всем отсосам. Она совершила это, потому что думала, что я узнаю про содеянное. Очередная нелепая попытка заставить меня ревновать.

Как я уже сказал, не мой типаж.

Я абсолютно уверен, что она замутила со мной, чтобы насолить большому шишке-адвокату по уголовным делам — ее отцу, который не будет церемониться с подпольным бойцом, покрытым татуировками и трахающим его маленькую дочурку, но я что-то отвлекся…

Я не плохой парень. Вовсе нет. Конечно же, я сплю с кем попало, но это не потому, что я жалок, просто моя измученная душа пытается заполнить пустоту в жизни вереницей незнакомых женщин.

Не поймите меня превратно, я знакомлюсь с девушками по причинам, которые не сложно понять. Все довольно просто: сплю со всеми, потому что могу. Потому что я привлекательный парень, и всегда найдутся красотки, желающие прыгнуть ко мне в постель без каких-либо надежд на будущее после ночи незабываемого секса.

На самом деле мужчины давно не делают из этого тайну, я не исключение.

Джейми снова наклоняется ко мне, шепча мне в ухо такие пошлые вещи, которые заставили бы покраснеть даже порноактрису. Ее огромные фальшивые сиськи уставились мне в лицо, но, народ, в этой ситуации есть что-то совершенно неправильное, потому что я мягче, чем девяностолетний старик на смертном одре.

Так почему это происходит со мной сейчас? Потому что я выпил? Возможно. Хотя «нажрался» — более подходящее слово в данном случае. Но это никогда меня не останавливало. Как-то я трахал Беки Донован трижды на заднем сиденье ее отцовского Кадиллака после того, как залпом осушил пятую часть «Джека» (прим. Джэк Дэниэлс — популярная марка виски). Той ночью мой член ни разу не опустился по причине выпитого виски, так…какого черта?! Почему я не завожусь сейчас? Я имею в виду, что знаю, что характер Джейми может кровоточить, как рана от удара топором, но ее тело — это сплошное удовольствие, на которое обычно я не могу не обращать внимание. Сегодня, однако, она просто не возбуждает меня.