Я не хотела быть такой красноречивой, но я ненавижу эту девушку.

— Вот же тварь.

Я оборачиваюсь к Деклану и вижу на его лице взгляд полный отвращения, что заставляет меня засмеяться. Я хватаюсь за бока, в то же время слезы начинают скатываться по моим щекам. Когда я, наконец, успокаиваюсь, вытираю глаза и говорю:

— Спасибо. Мне это было необходимо... Так что по поводу твоей Джейми?

Свет в его глазах, наблюдающих за мной, тускнеет, на его лицо опускается тень.

— Она не моя Джейми.

Я сужаю глаза, изучая его профиль.

— А она знает об этом?

В его горле проскальзывает смех.

— О, да.

Пожимая плечами, он говорит:

— Мы встречались время от времени, но сейчас все кончено.

— Почему? Ты устал от нее?

— В определенной степени.

— Вот поэтому я одна, — бормочу, хотя его честность тонизирует.

— Нет, это не потому… — он сдвигает брови, наклоняя голову. — Подожди-ка. Почему ты одна? Потому что боишься, что кто-то устанет от тебя?

Мои щеки покрывает румянец, и я сразу же сожалею о сказанном.

— Перестань подвергать меня психоанализу. Что ты хотел сказать?

Он хмурится в мою сторону чуть дольше секунды, прищуривая глаза, пока не делает выдох.

— Мне не было с ней скучно, просто она мне разонравилась. Она – не приятный человек, и похоже, что хороший секс не является достаточным аргументом, чтобы мириться со всем ее дерьмом. — Он морщится. — Боже, звучит отстойно, да?

— Ну, по крайней мере, ты узнал, что она за человек. Мне везет, если называют свое имя большую часть времени.

— Ты действительно так занимаешься случайным сексом?

Я слышу в его голосе осуждение, окрашивающее его тон в неприятные оттенки. Я знаю, какая я. Проститутка, шлюха — я слышала это прежде. Не думайте, что это не причиняет мне боль всякий раз. И, как всегда, я улыбаюсь сквозь обиду, потому что так никто не сможет насладиться осознанием моего унижения.

— Как так? Как шлюха?

Он хмурится.

— Нет. Как мужчина.

Застигнутая врасплох, моргнув, я опускаю глаза.

— Сейчас его не так много. У меня, вроде как, перерыв от секса.

— Почему? — Деклан смотрит на меня, словно я совершенно ненормальная, и я не могу с собой ничего поделать, начинаю смеяться над его недоумевающим выражением.

— Эй, ты разве не слышал, как я сказала, что большую часть времени даже имен не знаю? Думаю, это веская причина.

Он пожимает своими массивными плечами и говорит.

— Я не спрашиваю, как их зовут в половине случаев, но это не останавливает меня.

Автоматически округляю глаза.

— Да, но ты парень. Для женщин двойные стандарты.

Он прочищает горло.

— Ну и как долго ты, э-э, воздерживаешься?

— Около двух месяцев.

— Не скучаешь по нему? — спрашивает он тоскливо, качая головой. — Не думаю, что смог бы продержаться два месяца.

Я совершенно невоспитанно фыркаю.

— Сомневаюсь, что ты смог бы продержаться два дня.

— К твоему сведению, это… — он захлопывает свой рот. — Неважно.

Улыбка на моем лице такая широкая, что я удивлена, как мои щеки еще не лопнули от напряжения. Он что, покраснел? Я пододвигаюсь ближе к нему, но он опускает вниз свою голову.

— Нет, нет. Скажи мне, сколько прошло времени с тех пор, как у тебя был секс. Несколько часов? День? Сколько?

Он поднимает свою голову и облизывает губы.

— Три дня, довольна? Накануне нашей встречи.

Что-то глубоко внутри моей груди начинает болезненно скручиваться, заставляя дрогнуть мою улыбку, но я быстро восстанавливаюсь. Почему меня это так беспокоит? Я имею в виду, Иисус, почему я оказываюсь той, кто спрашивает его?

— Расскажи мне, — говорю я, пытаясь подыграть. — Как ее имя? Было ли хорошо?

Он в удивлении приподнимает брови:

— Э-э…

— Что? Разве мы не можем разговаривать о твоей сексуальной жизни, только о моей?

Он сжимает губы и кивает.

— Хорошо. Джейми потащила меня с собой на какую-то вечеринку, и она была исключительно… не знаю…как Джейми, и я больше не хотел ее. К тому же я был чертовски пьян, бросил ее и подцепил кого-то еще.

Я шире открываю глаза и хлопаю ресницами.

— Ух-ты. Да вы идеальный джентльмен, сэр.

Его лицо искажается гримасой.

— Я знаю, понятно?

— Ладно, она была хороша?

Он смеется.

— Черт, не уверен, что я был хорош. Я был таким бухим, что, честно говоря, многого не помню. У меня даже нигде не отложилось ее имя или как она выглядела.

— Итак, я понимаю, что ты не собираешься снова с ей встречаться?

— Я бы не опознал ее, даже если бы и вспомнил.

Спустя некоторый промежуток молчания он говорит:

— Что по поводу твоего последнего раза? Надеюсь, он был достаточно хорош, чтобы удовлетворить тебя перед периодом воздержания.

— Это было здорово. Я была тоже достаточно пьяной, но помню некоторые вещи. Он был милым и приятным. Ненамного старше.

Деклан приподнимает брови:

— Насколько старше?

— Ему было… под тридцать?

В глазах Деклана появляется озорной блеск.

— Значит, ты западаешь на парней постарше?

Я перевожу свой взгляд на него.

— Почему? Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

И миллионное закатывание моих глаз за вечер.

— Ты всего лишь на четыре года старше меня.

— Старше значит старше, Котенок, — он подмигивает мне. — Так этот милый парень, что взрослее тебя, — он, э-э, отправил тебя хранить целибат с достойными проводами?

От его намеков на моей коже начинает проступать румянец.

— Ты спрашиваешь меня, кончила ли я? О, Боже, — я прячу лицо в своих руках.

— Просто спрашиваю, нужно ли тебе снять некое напряжение. Я намного лучше, чем пара двойных батареек.

Я слышу самодовольство в его голосе, но продолжаю смотреть на него сквозь пальцы. Да, так и есть.

Позволяя рукам упасть, я бросаю на Деклана свирепый взгляд. Что ж, попытайся.

— Держу пари, что да.

— Так что ты скажешь на это?

Он играет бровями, и я почти давлюсь смехом.

— Ох, я не собираюсь с тобой спать.

Он протягивает руки в защитном жесте, приподнимая брови.

— Эй, я не говорил что-нибудь о сексе. Есть много других способов, снять напряжение.

— Правильно, — усмехаюсь я. — И что же ты для себя выбрал?

— Ничего. Это касается только тебя.

Криво усмехаясь, я говорю:

— Сколько бескорыстия. Ходить вокруг и раздавать оргазмы по доброте душевной.

Он все еще улыбается, но само озорство исчезло.

— Не вокруг. Это предложение только для тебя.

— Ох, а другие девушки дают тебе что-то взамен? Минет, к примеру.

— Другие девушки? — его губы складываются в кривую ухмылку, когда он отодвигает в сторону мои волосы. — Котенок, я вижу только тебя.

Эти, казалось бы, несущественные слова, заставляют сжаться мой желудок и подпрыгнуть сердце, сломав маску притворства. И тогда звуки Ramones снова включают телефон, заставляя меня чуть не получить эпилептический припадок. Я подпрыгиваю и кладу свою руку поверх часто вздымающейся грудной клетки, в то же время Деклан практически рычит, поднимая свой смартфон. Проводя большим пальцем по нижней части экрана, он подносит его к уху и говорит:

— Прекрати звонить мне, Джейми. Все кончено.

Он вешает трубку и кладет снова на столик, но тут мою голову осеняет мысль.

— Ты каждому присваиваешь собственный рингтон?

Наклонившись вперед и облокотившись на колени, он почесывает затылок, когда смотрит на меня. Его глаза прищуриваются в подозрении.

— Да, а что?

— Какой мой?

Что-то мелькает на его лице прежде, чем он отводит взгляд в сторону.

— У меня не было времени выбрать мелодию для тебя.

Кривя губами, я произношу:

— Лжец.

Я достаю из кармана свой телефон, молясь, чтобы он не был отключен за неуплату, и нахожу номер, который он дал мне вчера.

Деклан бросается к моему мобильному, пытаясь выхватить его из моих рук. Я визжу и падаю на спину, держа свой сотовый высоко над головой. Деклан забирается на меня сверху, пытаясь вырвать телефон, и я взрываюсь хохотом, когда нажимаю на кнопку вызова. Мы все еще боремся и смеемся, когда его айфон начинает звенеть на журнальном столике.

Наша маленькая игра-хваталка забывается, когда я фокусируюсь на рок-песне, которую не могу узнать. Это что-то медленное, почти блюзовое, со слегка дистортированными звуками гитары: и мужчина, и женщина поют «кисло-сладкая» снова и снова. Человек, о котором они поют, поначалу кажется кислым, но становится слаще с течением времени. Здесь нет какого-либо скрытого смысла, и неясно, почему Деклан выбрал ее для меня.

Это вроде как подходит для нашей ситуации, но, видимо, я такая только с Декланом. Почему, не знаю. Я не хочу слишком закрываться от того, что он делает для меня, и хочу попытаться выяснить, что он заставляет меня чувствовать.

Песня заканчивается, изменяя настроение, и я отсоединяю вызов. Внезапно я осознаю, в каком интимном положении мы оказались и насколько близок его рот.

Вес Деклана давит на меня сверху, и, хотя его мускулы жесткие и упругие, это нисколько не пугает, нет страха задохнуться. Это чувствуется … так приятно. Жарко. Приглашающе. Прижимаясь так тесно своей грудью к его, я чувствую каждый его вдох, каждое биение сердца. И мне хочется быть еще ближе.

Я сглатываю и опускаю свою руку вниз.

— Ты, наверное, единственный человек в мире, кто назвал меня «сладкой». Все остальные будут считать меня «кислой».