В четверг они дважды говорили по телефону об Аннабел, но оба пришли к выводу, что им лучше не видеться. Однако Лиз Хэзкомб приходила к Алекс ежедневно, после того как обнаружила ее в списке перенесших операцию.

В пятницу Сэм появился в больнице в полдень, чтобы забрать Алекс домой. Последние два дня он ее вообще не видел, и она внезапно показалась ему очень хрупкой. Она надела трикотажное платье, которое Сэм по ее просьбе принес ей из дома. Достаточно свободное, оно легко скрыло повязку. Сверху Алекс накинула ярко-синее пальто, также принесенное Сэмом. Она не стала краситься, но и без того, вопреки ожиданиям Сэма, выглядела хорошо — высокая и стройная, с чистыми волосами, свободно рассыпанными по плечам. Однако лицо ее было испуганным. Глаза казались огромными, лицо было бледным, а руки, когда она засовывала ночную рубашку в сумку, дрожали.

— Как ты себя чувствуешь, Алекс? Тебе больно? — Сэм был удивлен тем, как нервно вела себя Алекс. Когда он видел ее во вторник и среду, она была гораздо более бодрой, и Сэм спрашивал себя, не запоздавшие ли это осложнения после операции. Это снова заставило его почувствовать вину из-за того, что накануне он к ней не пришел, но он просто не мог выдержать этого давления. Но сейчас она выглядела такой подавленной.

— Я хорошо себя чувствую, — немного хрипло ответила Алекс. — Я просто немного боюсь возвращаться домой. Там же не будет ни медсестер, ни группы поддержки, и никто не будет меня перевязывать. А что я скажу Аннабел, когда ее увижу?

При мысли об этом глаза Алекс наполнились слезами. Вчера вечером она уже рыдала на плече у Лиз Хэзкомб, которая продолжала уверять ее, что все чувства Алекс совершенно нормальны.

— Тогда почему Сэм продолжает вести себя так, как будто я сошла с ума? — спросила она у Лиз.

— Потому что он тоже испуган. И это тоже совершенно нормально. Единственная проблема с Сэмом заключается в том, что он не признает случившегося.

Сейчас, обняв Алекс за плечи и подхватив ее сумку, он вовсе не выглядел испуганным. Наоборот, когда они спустились на лифте и сели в заказанный Сэмом для такого случая лимузин, ей показалось, что он полностью контролирует ситуацию.

В квартире стояла тишина. Кармен забрала Аннабел из садика и пошла с ней на балет. Алекс хотела отдохнуть перед возвращением дочери и переоделась в халат, но поняла, что усталость просто сразила ее. Все ее переживания просто вымотали ее. Сэм расстроился, увидев, что Алекс надевает ночную рубашку. Она сидела к нему спиной и, перед тем как повернуться, накинула халат, так что он увидел только розовый шелк.

— Зачем ты переоделась? Аннабел забеспокоится, если увидит тебя в рубашке.

— Я очень устала и хочу немного полежать.

— Ты могла бы полежать и в платье, — упрекнул ее Сэм, подумав, что она снова изображает инвалида, и Алекс это почувствовала. Но откуда ему было знать, как она устала и вымоталась, как она боится увидеть свою дочь и услышать ее нетерпеливые вопросы. Все это было очень грустно и пугающе. Когда Алекс легла на кровать и включила телевизор, Сэм принес ей приготовленный Кармен ленч, и Алекс увидела, что он в пальто.

— Куда ты собрался? — Алекс боялась оставаться одна.

Она вообще боялась всего на свете и жалела, что вернулась домой, понимая, однако, что рано или поздно ей пришлось бы это сделать.

— Я еду на работу, — объяснил Сэм. — Сегодня я попытаюсь прийти раньше. У меня встреча с Ларри и Томом, которую я просто не могу отменить. Позвони мне, если что.

Алекс кивнула, и Сэм послал ей воздушный поцелуй, но не подошел к ней, и Алекс это заметила. После операции он еще ни разу не поцеловал ее как следует. Интересно, когда он справится со своим страхом и снова будет с ней рядом, подумала она.

Меньше всего на свете Алекс хотела оказывать на мужа какое-то давление, но то, что он так откровенно держал дистанцию, заставляло ее чувствовать себя крайне одинокой.

Алекс долго лежала в полной тишине, ожидая возращения Аннабел и думая, что она ей скажет. Она много всего придумала, но в тот момент, когда ее дочь вошла в дом, все приготовленные слова были забыты. Ей хотелось только одного — обнять свою любимую девочку, сказать ей, как она ее любит и как она по ней скучает.

Аннабел издала торжествующий вопль, когда увидела, что мама стоит в дверях спальни и ждет ее. Алекс встала, услышав лифт и звук поворачиваемого Кармен ключа. Все ее тело дрожало от нетерпения.

— Мамочка! — закричала Аннабел, подбежав к Алекс и с размаху кинувшись в ее объятия, Алекс попыталась защитить себя от удара, но не смогла. Боль заставила ее поморщиться, и Кармен это заметила. Но Аннабел видела только одно — что ее мама снова дома. Отступив от нее на шаг, девочка озорно посмотрела на нее:

— А что ты мне привезла из своей командировки?

Внезапно Алекс поняла, что она совершенно забыла об этом. Лицо Аннабел сразу омрачилось.

— Ты знаешь, — стала вдохновенно врать Алекс, — там ничего хорошего не было, даже в аэропорту. Я думаю, что на следующей неделе мы с тобой пойдем в «Шварц» и попробуем там что-нибудь отыскать. Ты довольна?

— Ух ты! — Аннабел хлопнула в ладоши, мигом забыв про свое разочарование. Ей нравилось ходить в «Шварц» с мамой.

А потом она с удивлением заметила ночную рубашку Алекс.

— А почему ты в ночнушке? — с подозрением спросила она, как и предсказывал Сэм. Она во многом напоминала свою мать, все подмечая и желая понять, что, как и почему.

— Перед тем как ты пришла, я спала. Я очень устала и попала в небольшое дорожное происшествие в Чикаго.

— Правда?! — воскликнула Аннабел. На нее это явно произвело впечатление, и она забеспокоилась. — Тебе было больно?

Казалось, она сейчас заплачет, и Алекс поспешила поцеловать ее, чтобы успокоить.

— Немного, — ответила она, продолжая придумывать свою историю.

— А тебе налепили пластырь? — Алекс кивнула. — А можно посмотреть?

Дрожащими руками Алекс распахнула халат, открыв наглухо перебинтованное тело, и Кармен ахнула. Она поняла, что произошло нечто воистину ужасное, и посмотрела Алекс прямо в глаза.

— А сейчас тебе больно? — повторила Аннабел, пораженная размерами бинта.

— Немножко, — призналась Алекс, — поэтому нам надо быть осторожнее и не прыгать по маме, — Ты плакала?

Алекс кивнула и инстинктивно посмотрела на Кармен, чьи глаза были полны слез. Подойдя к своей хозяйке, она нежно дотронулась до ее руки, заставив Алекс расплакаться.

Аннабел убежала в комнату за куклой, а Кармен с упреком произнесла:

— Почему вы мне ничего не сказали, миссис Паркер? У вас все хорошо?

— Будет хорошо, — безжизненным голосом ответила Алекс.

Кармен поняла, что у нее что-то с грудью, но о том, что произошло, она могла только догадываться по тому, как ее хозяйка выглядела сбоку.

Аннабел вернулась из детской тяжело нагруженная — она несла в руках трех кукол и книгу. Ей надо было много чего рассказать про балет и про садик и показать картинку, которую она нарисовала для мамы, не говоря уже о том, с каким нетерпением она дожидалась Хэллоуина. В садике должен был быть парад, а Кэти Ловенстайн приглашала всех в гости. Она не знала, с какой из тысячи новостей начать, и Алекс подумала о том, как она могла прожить без своей дочки целых пять дней. Встреча с ней после вынужденной разлуки немедленно вернула ее обратно к жизни — теперь ей было за что бороться.

— Как вы себя чувствуете, миссис Паркер? — снова спросила ее Кармен. Алекс и Аннабел играли на большой кровати в спальне, и Кармен принесла хозяйке чашку чая и сандвич с курицей, заставив ее все это съесть. Алекс не была голодна, но, вспомнив слова Лиз о том, что нужно восстанавливать силы, через силу поела. Лиз уже звонила, чтобы узнать, как у нее дела, и была очень рада услышать более оживленный, чем раньше, голос Алекс. Аннабел невероятно подняла ей настроение; но потом, когда Алекс стало жарко и она сняла халат, она заметила, что девочка инстинктивно отшатнулась. Бинты пугали ее. Алекс незаметно накинула халат и напомнила себе о том, что ее дочь не должна слишком часто видеть повязку. В какой-то степени Сэм был прав. Она не должна была превращать это в их проблему, да у нее и не было такого намерения. Ей нужны были их любовь и поддержка, но ей не хотелось ни пугать их, ни заставлять себя жалеть. В чем-то Сэм был так же напуган, как Аннабел.

Ближе к вечеру Кармен пришла за Аннабел, чтобы помыть ее, но девочка захотела помыться вместе с мамой в ее мраморной ванной и с ее замечательными пузырями.

— Конечно, заинька, я тебе разрешаю взять мои пузыри.

Но свой большой пластырь я не могу снимать до следующей недели.

Когда в больнице она принимала душ, ее заматывали в большой кусок пластика.

— Давай-ка помойся без меня.

Аннабел согласилась, и Алекс посмотрела на часы. Было уже пять. Она думала, что Сэм сегодня пораньше вернется с работы. Впрочем, по пятницам, когда надо было закончить все дела, чтобы не оставлять ничего на выходные, ее муж всегда возвращался поздно.

Сэм действительно засиделся в офисе. Он отрабатывал все детали своей последней сделки, не в силах признаться себе, что домой ему идти не хочется.

— Все работаете? — спросила Дафна, как бы случайно заглядывая к нему в кабинет в четверть шестого. Эти выходные она собиралась провести в Вермонте вместе с английскими друзьями Саймона. Она столько слышала о том, как прекрасны тамошние парки в золотую осень, что ей самой хотелось на это посмотреть.

— Это очень красиво, — подтвердил Сэм, чувствуя, что ему очень бы хотелось уехать вместе с ней. Он взъерошил волосы рукой и угрюмо посмотрел на Дафну. Пора было идти домой, но он всячески оттягивал этот момент. Напряжение между ним и Алекс все росло, и даже Аннабел было не по силам его снять.

— А вы? Как вы будете развлекаться? — спросила Дафна, которой явно не хотелось уходить. Сэм был так печален и так одинок, как будто ему было некуда пойти и он собирался ночевать в своем кабинете.