Когда они добрались до Херефорда, Дэвид оставил Джослин и Мари в гостинице «Зеленый дракон», а затем отправился к судье, чтобы передать пленника в руки властей. Служанка и госпожа подкрепили силы крепким чаем, и, когда Дэвид вернулся, Джослин уже почти успокоилась.

— Что будет с разбойником? — спросила она, наливая Дэвиду чаю.

Майор, не задумываясь, ответил:

— В Херефорде как раз начались выездные процессы, так что его осудят очень скоро. Возможно, уже через неделю.

— Мы все будем выступать как свидетели?

— В этом нет необходимости. Мы с кучером скажем все, что нужно, так что вас с Мари вызывать не станут. Поскольку за этим человеком других преступлений не числится, я попрошу суд проявить к нему снисходительность. Конечно, грабеж на большой дороге заслуживает смертной казни, но, возможно, он отделается ссылкой. — Дэвид принялся расхаживать по комнате. — Нам пора отправляться в путь. Я хочу добраться до Уэстхольма до темноты.

— Да, конечно, — кивнула Джослин.

Она встала и взяла со стула шаль и ридикюль.

Только сейчас она заметила, что Дэвид старается не встречаться с ней взглядом. Конечно же, он тоже понимал: если им не удастся предать забвению эту неуместную близость, их пребывание в Херефордшире будет сопряжено с постоянным ощущением неловкости.

Они покинули гостиницу, и минут через сорок Дэвид стал выказывать явные признаки беспокойства. Джослин спросила:

— Вы узнаете эти места? Он кивнул:

— Мы почти приехали. Самая старая часть имения расположена в излучине реки Уай, хотя со временем наши земли расширялись.

Они поехали медленнее и вскоре повернули на аллею и проехали мимо высокого каменного столба и домика привратника, судя по всему, пустующего. Джослин с любопытством смотрела на деревья с толстыми корявыми стволами.

— Что это за деревья, Дэвид? — спросила она, Глядя в окно, он ответил:

— Это испанские каштаны. Им больше двухсот лет. А аллея тянется почти на полмили, Джослин была напряжена как струна. Ей хотелось прикоснуться к его руке, чтобы он почувствовал: она прекрасно понимает, что испытывает человек при возвращении в столь давно покинутый дом своего детства. Но после случившегося на дороге она не смела к нему прикоснуться.

Наконец они остановились, и Дэвид тотчас же выбрался из кареты. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Джослин спустилась на землю следом за мужем. Она с любопытством разглядывала особняк с несколькими пристройками. Каждая из пристроек отличалась своим собственным стилем, но все они, как и основная часть дома, были выложены из местного красноватого камня. Уэстхольм, конечно же, уступал величественному Чарлтон-Эбби, но и он был очень красивым. А окрестные холмы и леса оказались совершенно такими, какими их описывал Дэвид.

Однако все вокруг пребывало в запустении — во всяком случае, у Джослин сложилось именно такое впечатление.

Лицо Дэвида по-прежнему оставалось непроницаемым, и Джослин могла только догадываться, что он в этот момент чувствует и о чем думает. Осторожно прикоснувшись к его рукаву, она спросила:

— Не войти ли нам?

Он улыбнулся, кивнул, и они вместе поднялись по широкой лестнице. Дэвид несколько раз ударил в дверь молотком, в форме львиной головы. Удары гулко разносились по дому. Вопросительно взглянув на мужа, Джослин сказала:

— Нас ждали сегодня?

Дэвид внимательно оглядывал фасад.

— Я известил о нашем приезде. Но, судя по всему, в Уэстхольме очень мало слуг.

Наконец дверь распахнулась, и они увидели немолодого лысеющего мужчину.

— О… лорд Престон… — Мужчина расплылся в улыбке. — Добро пожаловать домой! — Он отвесил Дэвиду низкий поклон. — Мы с нетерпением ждали вашего возвращения.

Они вошли в холл. Дэвид внимательно посмотрел на слугу у вдруг воскликнул:

— Неужели Стреттон?! Значит, вы теперь стали дворецким?

Слуга снова поклонился:

— Совершенно верно, милорд. Дэвид повернулся к Джослин:

— Помните историю со стилетом, о которой я вам рассказывал? Стреттон был одним из тех, кто спас меня. — Повернувшись к дворецкому, он сказал:

— Приятно видеть знакомое лицо. Очень рад, что вы продвинулись по службе.

Дэвид протянул Стреттону руку. Тот несколько мгновений медлил, но потом все же пожал хозяину руку. Джослин невольно улыбнулась. Было очевидно, что Дэвид искренне обрадовался, увидев старого слугу. Конечно же, только поэтому он протянул дворецкому руку.

Дэвид между тем продолжал:

— Это моя жена, леди Престон, и ее камеристка, мадемуазель Рено. Надеюсь, комнаты для нас готовы?

— Да, милорд. Только боюсь, что все не так, как должно быть. Ваш брат, покойный лорд, не хотел тратить деньги на домашнее хозяйство. И к тому же… — Стреттон в смущении откашлялся. — Видите ли, из-за… э-э… склонностей покойного лорда Престона и мистера Тимоти было трудно найти порядочных молодых служанок.

Дэвид вопросительно поднял брови:

— Так ты здесь один?..

— Не совсем, сэр. Адвокаты не велели нанимать новых людей до вашего приезда, поэтому моя жена сейчас занята на кухне. Она немного готовит, правда, только простые блюда. И из деревни каждый день приходят две девушки, которые ей помогают. — Стреттон вздохнул. — Боюсь, понадобится немало времени, чтобы привести дом в порядок.

Джослин осмотрелась. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: последние слова дворецкого — истинная правда.

— Прекрасно, что ваша жена занялась кухней. А не могла бы она приготовить легкий ужин… — Дэвид бросил вопросительный взгляд на Джослин, — примерно через полчаса?

— Будет исполнено, милорд.

Стреттон трижды дернул за шнурок звонка и, повернувшись к Дэвиду и Джослин, пригласил их следовать наверх.

Ее спальня, как и ожидалось, имела весьма запущенный вид, однако выцветшие драпировки были недавно выстираны. Что ж, ей приходилось останавливаться в гостиницах, где все было гораздо хуже. А вот Мари оказалась менее снисходительной. Распаковывая вещи хозяйки, она с возмущением что-то бормотала по-французски.

Джослин подошла к окну, из него открывался прекрасный вид на поля и леса, залитые сейчас золотыми лучами закатного солнца. Хотя ландшафт был не столь живописен, как в горах Уэльса, находившихся на западе, но и здесь было очень красиво. Неудивительно, что Дэвиду, когда он бредил, так хотелось вернуться домой, в Херефордшир.

Он станет прекрасным хозяином — таким, каким был ее отец. Возможно, Дэвид не сразу освоится, но со временем он узнает все, что должен знать хозяин поместья и землевладелец. И конечно же, лорд Престон всегда найдет время, чтобы поговорить с арендаторами и выпить с ними кружку эля.

Улыбнувшись при этой мысли, Джослин вышла из спальни. Она решила осмотреть остальные комнаты. Слева от спальни находилась небольшая угловая гостиная, откуда открывался вид сразу на две стороны. Еще одна дверь вела в гардеробную, где находились пустые платяные шкафы. Джослин открыла следующую дверь и обнаружила еще одну спальню. У кровати стояли вещи Дэвида, но, к счастью, его самого в комнате не было.

Джослин поспешно закрыла дверь. Конечно, ей следовало предвидеть, что им отведут главные апартаменты, предназначенные для хозяина и хозяйки дома. Она задумалась… Может, следует проверить, запирается ли дверь, ведущая в ее половину? Джослин тотчас же отбросила эту мысль. Ведь с Дэвидом она в полной безопасности.

Однако ее беспокоило другое: если она с Дэвидом в безопасности, это еще не означает, что он в безопасности с ней…


Переодевшись, Джослин присоединилась к Дэвиду, сидевшему в малой столовой. В своем зеленом муслиновом платье с глубоким вырезом она была прекрасна, как весенний цветок. Окинув взглядом изящную шейку и белые плечи жены, Дэвид судорожно сглотнул. Судя по ее улыбке, она уже оправилась от переживаний, во всяком случае, уже не была так напряжена, как по дороге в Херефорд.

Напомнив себе, что джентльмену не подобает заглядывать в вырез платья дамы, майор усадил супругу за стол. Стретто н предусмотрительно поставил их приборы рядом, а не в противоположных концах стола — иначе им пришлось бы кричать, чтобы поддерживать беседу.

— Если бы я знал, насколько тут все запушено, я не пригласил бы вас сюда.

Она звонко рассмеялась:

— Уэстхольм — настоящий дворец по сравнению с тем домом, который мы с дядей и тетей занимали в Фуэнте-Гвинальдо.

— Простите, я совсем забыл, что вы — закаленный ветеран пиренейской кампании.

Дэвид попытался представить, как сложились бы их отношения, если бы они встретились тогда. Может, ее сердце было бы свободно? Но два года назад у него не было никаких перспектив на будущее, кроме смерти от лихорадки или от ран. Так что скорее всего он не осмелился бы добиваться ее любви.

С того времени, когда они пили чай у Морганов, прошло уже много времени, поэтому оба с аппетитом принялись за ужин. Как и обещал дворецкий, приготовленные его женой блюда были простыми, но вкусными и сытными. Когда тарелки убрали, Джослин заметила:

— Очень вкусно. А вина — просто превосходные.

— Это меня не удивляет, — отозвался Дэвид. — Полагаю, лошади тоже окажутся превосходными. Судя по всему, покойный лорд не жалел денег на то, что ему доставляло удовольствие, а на все остальное не обращал внимания.

Джослин взяла с блюда персик и начала счищать с него кожицу острым десертным ножом.

— После смерти вашей матери в доме не было хозяйки?

— Не совсем так. Мой средний брат, Роджер, был женат, но чаше жил не здесь, а в Лондоне. Детей у него не было, а его вдова вышла замуж во второй раз. Уилфред также был женат, но его жена несколько лет назад умерла во время родов, и ребенок тоже умер. Ему так и не удалось отыскать себе другую жену.

— А есть ли средства на обустройство особняка? Джослин отрезала ломтик сочного персика и с видимым удовольствием съела его.

Испытывая почти непреодолимое желание поцеловать эти губы со вкусом персика, он ответил: