— А сегодня вы не могли бы? Он так слаб…

— Нет, не мог бы. Если ты хочешь, чтобы я пошел к нему после того, как выпил столько виски, значит, ты просто глупа.

Салли кивнула. Конечно же, доктор был прав.

— Тогда, может быть, завтра рано утром? Я заплачу вам сто двадцать пять фунтов.

Запустив руку в разрез платья, Салли извлекла из потайного кармана мешочек с золотом и протянула его Кинлоку.

Взяв увесистый мешочек, Кинлок тихо присвистнул:

— А ты упорная крошка, верно? Но утром я должен осмотреть своих больных. Вторая половина дня — вот все, что я могу сообщить. Точное время назвать не могу. Устраивает?

Доктор вернул Салли мешочек.

Обиженная словами «упорная крошка», Салли язвительно заметила:

— Я не раз слышала, что все хирурги — грубияны и циники. Приятно сознавать, что в данном случае слухи оправдались.

К величайшему удивлению Салли, Кинлок запрокинул голову и громко расхохотался:

— Ты еще забыла добавить, что мы задиры, невоспитанные болваны и шарлатаны. Вот почему к хирургам принято обращаться «мистер», а не «доктор». Мы недостойны уважения, постарайся это запомнить, моя милая. Да, кстати… Как тебя зовут?

— Салли Ланкастер.

— Салли? Прекрасное имя. Очень тебе идет. — Шотландский акцент доктора становился все заметнее, возможно, из-за выпитого виски. — Напиши, где живет твой брат, и я осмотрю его завтра днем. Скорее всего ближе к вечеру.

Салли принялась писать адрес. Кинлок же навалился на крышку бюро, положил голову на руки и тут же заснул.

Осторожно положив записку на бюро рядом с бутылкой, Салли внимательно посмотрела на спящего. Почему ей идет имя Салли? Наверное, он действительно сумасшедший, этот шотландец. Во всяком случае, пьяница и грубиян, как все хирурги.

И в то же время Салли почувствовала: наконец-то у нее появилась надежда на то, что Дэвид поправится.


Леди Джослин с досадой отшвырнула перо, оставившее очередную кляксу в конторской книге. Исида покосилась на хозяйку, явно осуждая ее за столь плебейскую выходку. Весь день Джослин пыталась сосредоточиться на своей корреспонденции и счетах, но у нее ничего не получалось — она то и дело вспоминала о человеке, лежавшем наверху, в голубой комнате.

Но почему же она робеет? Почему боится навестить?.. Нелепые страхи! Ведь она здесь хозяйка! И к тому же — его жена…

Угрюмая сестрица майора ушла и не вернулась — похоже, она отказалась пользоваться спальней (чему Джослин могла только радоваться). Эта ужасная особа все-таки не лишена здравого смысла. Если бы им ежедневно пришлось видеться даже за завтраком, можно было бы ожидать чего угодно — смертоубийства…

— Ты совершенно права, Исида. Поскольку у меня все равно ничего не получается, мне следует навестить майора. — Джослин со вздохом поднялась из-за стола. — Как ты думаешь, ему будет приятно видеть цветы?

В ответ кошка сладко зевнула.

— Я рада, что ты со мной согласна, Исида. Пойду в сад и срежу букет.

Джослин срезала целую охапку кремовых и желтых роз и составила из них букет с зелеными ветками для контраста. С вазой в руках она отправилась в голубую комнату. Тихо постучавшись, открыла дверь и вошла. Ей показалось, что майор спит, и она осторожно поставила вазу на столик. Затем повернулась к кровати.

Спящий майор чем-то напоминал мраморное изваяние рыцаря из их церкви в Чарлтон-Эбби. Во всяком случае, его лицо было таким же благородным и изможденным. И сейчас он казался еще бледнее, чем прежде, — возможно, потому, что на щеках его появилась щетина. Машинально протянув руку, Джослин осторожно прикоснулась к щеке майора.

Он тотчас же открыл глаза.

— Добрый день, леди Джослин. Она ужасно смутилась и поспешно отдернула руку. Ей показалось, что ее пальцы горят огнем.

— Добрый день. За вами хорошо ухаживают?

— Прекрасно. Я очень благодарен вам за приглашение. Взглянув в глаза майора, Джослин поняла, что не смогла бы сказать ему правду, даже если бы Салли Ланкастер ничего не говорила. И все-таки она сочла нужным заметить:

— Вам следует в первую очередь благодарить свою сестру. Это ей пришло в голову спросить у доктора, не опасно ли вас перевозить.

— И Рэмзи, конечно же, ответил, что это не имеет никакого значения. — Майор обвел взглядом комнату. — У вас здесь очень уютно. И умирать в вашем доме гораздо приятнее, чем в госпитале.

Джослин придвинула кресло к кровати и села.

— Вы так спокойно об этом говорите… — пробормотала она. — Разве можно говорить о смерти так, словно о перемене погоды?

Ей показалось, что майор пожал плечами.

— Когда воюешь почти всю жизнь, смерть действительно превращается в перемену погоды. Я уже много раз мог умереть и оставался в живых лишь по чистой случайности. Умереть от старости я не рассчитывал.

— То, что вы пережили… Это за пределами моего понимания, — тихо проговорила Джослин.

— Просто у вас другой жизненный опыт, — ответил Ланкастер.

Он смотрел на леди Джослин как зачарованный.

Освещенная лучами заходящего солнца, она в эти мгновения была прекрасна. Ее глаза, обычно карие, сейчас посветлели и казались почти золотистыми, в них можно было: различить даже зеленые искорки. Ее красота настолько очаровала его, что он вдруг почувствовал, что больше не может с прежним смирением думать о смерти.

Сердце его сжалось, он понял, что хотел бы встретиться с этой девушкой до своего ранения. Он хотел бы встретиться с ней — и добиваться ее любви. Но в любом случае майор Ланкастер не мог рассчитывать на успех: его положение в обществе не позволяло на это надеяться.

На щеках Джослин заблестели слезинки, и майор, собравшись с силами, протянул руку и утер ее слезы. Затем провел кончиками пальцев по щеке.

— Не плачьте из-за меня, миледи. Если вы будете обо мне вспоминать, то лучше вспоминайте меня с улыбкой.

— Я не забуду вас, Дэвид, поверьте, не забуду. — Джослин всхлипнула, но все-таки улыбнулась ему. — Как все это странно… Ведь три дня назад мы даже не знали друг друга. А теперь между нами возникла… такая странная связь. Я думала, что брак по расчету — это просто слова и подписанные бумаги, но оказалось нечто большее, правда?

— Для меня — да.

Она накрыла ладонью его руку, лежавшую на одеяле, и их пальцы переплелись. В ее пожатии ощущалась нежность, согревшая его сердце. Ему хотелось снова поднять руку и прикоснуться к ее блестящим волосам, но у него уже не оставалось сил — он мог лишь смотреть на нее и любоваться ею.

— Мне только жаль, Джослин, что я нарушил ваш покой.

— Возможно, очень вовремя нарушили. Постоянный покой вреден для души.

Она встала и, к великому огорчению майора, выпустила его руку.

И тотчас же раздался ее мелодичный голос:

— Хью Морган устраивает вас в качестве личного слуги? Если нет, я найду вам другого.

— Вполне устраивает. Я не буду капризным гостем и не собираюсь задерживаться надолго. Джослин закусила губу.

— Если вам чего-то захочется, только попросите. Вы не возражаете, если я буду к вам заходить? Он улыбнулся и спросил:

— А почему я мог бы возражать?

— Ну возможно, это не совсем прилично.. Майор вдруг весело рассмеялся. Джослин посмотрела на него в изумлении, а потом тоже засмеялась.

— Глупо, правда? Ведь вы, Дэвид, мой муж…

— Поверьте, вашей репутации ничего не угрожало бы, лаже если бы мы не были женаты. Я сейчас не в том состоянии, чтобы вас скомпрометировать. — Он улыбнулся. — Очень жаль, что не в том состоянии…

Джослин немного помедлила, потом, склонившись над майором, осторожно поцеловала его в губы. После чего резко выпрямилась и направилась к двери. Майор залюбовался ее грациозной походкой и сверкающими в лучах заката волосами. Ему вдруг пришло в голову, что сдержанность Джослин — всего лишь маска, под которой скрывается чувственность. При этой мысли Дэвид невольно улыбнулся. Да, она не только настоящая леди — она женщина. Женщина, которую он мог бы полюбить.

Ланкастер криво усмехнулся — он вспомнил о том, что никогда не познакомился бы с Джослин, если бы не находился при смерти.


Закрыв за собой дверь, Джослин привалилась к ней в изнеможении. В эти мгновения она чувствовала себя такой же слабой, как умирающий майор. Будь проклят этот человек! Почему он так ей понравился? И при каждой новой встрече ее сильнее влекло к нему. Как странно ощущать, что между ними вдруг возникла близость. Возможно, так получилось потому, что у них не было времени на продолжительные беседы.

Да, у них не было времени…

Глава 7

Радуясь тому, что леди Джослин куда-то ушла, Салли почти весь день провела недалеко от парадной двери — она ждала Йена Кинлока. Однако проклятый дверной молоток упорно молчал. Было уже довольно поздно, когда раздался резкий стук в дверь. Салли оказалась у двери одновременно с дворецким.

Увидев шотландца с черным докторским саквояжем в руке, Салли с облегчением вздохнула. Повернувшись к дворецкому, она сказала:

— Доктор Кинлок пришел, чтобы осмотреть моего брата, Дадли. Я проведу доктора в комнату.

В роскошном особняке леди Джослин Кинлок казался столь же неуместным, как дрессированный медведь. Поднимаясь следом за Салли по лестнице, он проворчал:

— Ваш брат неплохо устроился. — Окинув взглядом скромное платье девушки, доктор спросил:

— Неужели вы здесь живете?

Салли хотела объяснить ситуацию, но тотчас же передумала и сказала:

— Нет. Мой брат находится здесь в качестве гостя. А я гувернантка, но совсем в другом доме. И провожу с братом столько времени, сколько могу.

Они вошли в голубую комнату. Взглянув на Дэвида. Салли поняла, что он не возлагает особых надежд на этот визит. Майор согласился на очередной осмотр только ради сестры. После знакомства и обмена приветствиями хирург заявил:

— А теперь уходите, моя милая. Я сейчас буду осматривать вашего брата и обойдусь без помощников. Кроме того, мне надо поговорить с майором наедине.