– Слушаю? – Коул шагнул к нему навстречу. Нервы его были натянуты, как тетива у лука.

Какими бы конфликтными ни были отношения между ним и Джедом, тот оставался его отцом. В жилах их текла одна кровь, и, черт возьми, ребенок, что продолжал жить в возмужавшем Коуле, все еще хотел помириться с отцом. Может, он просил от судьбы слишком многого, надеясь, что Джед увидит в нем достойного уважения мужчину, но на перемирие он ведь мог рассчитывать? Временное, а еще лучше постоянное. Особенно с учетом того, что Джеду предстояло стать дедушкой. Коулу совсем не хотелось, чтобы Джед относился к своему внуку так же, как к сыну.

«Если только у Джеда есть будущее», – подумал Коул, и сердце подскочило к горлу. Из всего того, что сообщил врач, у Коула осталось в памяти только одно слово.

– Операция, – медленно проговорил Коул, словно пытался убедить себя в реальности происходящего.

Операция коронарного шунтирования, без которой, по словам врача, Джеда неизбежно ждет еще один инфаркт, который скорее всего закончится фатально. Врач, пожилой мужчина с редкими седыми волосами, продолжал объяснять Коулу и Эрин, что такое коронарное шунтирование и каким образом проводится операция.

Коул, словно сквозь вату, слышал произносимые врачом медицинские термины, но не воспринимал того, что слышит. Он не мог заставить себя слушать про то, как хирурги вскроют Джеду грудь, подключат искусственное сердце и легкие, чтобы поддерживать жизнь в теле Джеда во время врачебных манипуляций. И потому, вместо того чтобы следить за лекцией врача, он думал об их с Джедом напряженных, трудных отношениях. Если бы только в его силах было все исправить до того, как Джед ляжет под нож.

Эрин взяла Коула за руку, он почувствовал тепло ее ладони. Она не только его успокаивала, но каким-то образом сумела сфокусировать его внимание на том, что говорил врач.

И тогда Коул услышал, что врач отнес Джеда к разряду пациентов с высокой степенью риска.

– У вашего отца, – говорил доктор, – повышенное кровяное давление и высокий уровень холестерина. Он страдал от сильной стенокардической боли в течение довольно долгого времени и при этом не счел нужным сообщить об этом своему лечащему врачу, и позвонил по номеру 911 только тогда, когда боль стала настолько сильной, что он едва смог набрать эти три цифры.

Коул резко втянул в себя воздух. Чертов упрямец, этот Джед.

Затем Коул снова отключился, поскольку врач стал пространно объяснять возможные негативные последствия операции для Джеда, относящегося, как было сказано, к группе риска. Коул понимал, что ему предстоят трудные времена, и, чтобы адекватно воспринимать ситуацию, о худшем лучше не думать.

– Таким образом, прогноз для вашего отца достаточно оптимистичен, – заключил врач, – при условии, что операция пройдет успешно. – Слова врача, как и пожатие Эрин, вернули Коула к реальности.

– Когда? – выдавил из себя Коул.

– Завтра утром. Операция обычно длится от четырех до шести часов, иногда дольше. Иными словами, завтра будет трудный день. Я предлагаю вам сейчас вернуться домой и хорошенько выспаться.

– Я бы хотел его увидеть, – сказал Коул. Он не мог представить, как бы стал жить дальше, если бы с Джедом случилось что-то на столе, а последние обращенные к Коулу слова отца были бы «ты мне здесь не нужен».

Врач нахмурился.

– Сестры передали мне, что ваше последнее посещение его расстроило. Он сейчас очень слаб физически. Если снова возбудится, то операция ему может уже не понадобиться, – с достойной уважения безжалостной прямотой сказал врач.

– Хорошо.

– Подождите, – вдруг сказала Эрин.

– Пусть будет так, как доктор говорит, я не против, – заверил ее Коул. Сейчас важно то, что хорошо для Джеда, а не то, что чувствует он, Коул.

Эрин упрямо покачала головой:

– У Джеда и Коула трудные отношения, но сейчас Джед знает о своем состоянии, верно? Он знает, что завтра утром ему предстоит операция?

Врач кивнул.

– Тогда спросите его, готов ли он увидеться с сыном. Или, пожалуй, лучше я его об этом спрошу.

– Эрин, – с ноткой угрозы сказал Коул.

– Тише. Я знаю Джеда не один год. Он хорошо ко мне относится. Как правило. – Ни Коул, ни Эрин ни словом не заикнулись о том, что она выставила Джеда из дома, когда он явился к ней несколько недель назад. Даже Джед не стал бы ставить это Эрин в вину. Но это не означало, что Коул желал, чтобы Эрин попыталась умилостивить Джеда ради него, Коула. Ему было не по себе не только из-за того, что о его напряженных отношениях с отцом известно всем, кому не лень, но и потому, что отец не стесняется высказывать свое, прямо скажем, невысокое мнение о единственном сыне.

– Возможно, зная о том, что ему предстоит, Джед сам захочет с тобой поговорить, – сказала Эрин. Тон у нее был сочувствующий и ласковый. Она переводила взгляд с Коула на врача. Глядя в эти глаза, ей невозможно было отказать, столько в них было мольбы и преданности. У Коула мелькнула мысль, что этот взгляд из разряда ее профессиональных приемов. Вот так она смотрела на присяжных, взглядом умоляя их вынести вердикт, который устраивал бы сторону обвинения. Если у него и были сомнения, что ей удастся убедить Джеда поступить так, как она захочет, то теперь они отпали.

– Вы позволите мне к нему зайти?

Доктор Уилсон, так он себя представил, захлопнул папку и улыбнулся.

– Вы умеете убеждать, миз…

– Марсден. Эрин Марсден.

Доктор удивленно округлил глаза.

– Я знаю вашего отца. Его онколог советовался со мной, когда выбирал для него терапию в прошлом году.

Эрин наморщила лоб.

– Правда?

На этот раз Коул пожал ее руку, демонстрируя свою поддержку.

– Да. Некоторые медикаменты, применяемые при химиотерапии, могут плохо влиять на сердце. Мы часто совещаемся, вместе просматриваем историю болезни пациента и принимаем совместное решение относительно курса лечения.

Эрин понимающе кивнула:

– Мои родители не посвящали нас, своих детей, в подробности лечения. Но я знаю, что у отца сейчас ремиссия, за что вам большое спасибо. – Она лучезарно улыбнулась доктору. Очевидно, Эрин успешно справилась с негативными эмоциями, вызванными напоминанием о неизлечимом заболевании ее отца. – И я уверена, что отец Коула будет окружен такой же заботой.

– Мы сделаем все, что от нас зависит. Ну а сейчас я отведу вас к Джеду, чтобы вы могли околдовать его так же, как только что околдовали меня. Если он согласится миролюбиво и спокойно пообщаться с сыном, я буду только рад.

Коул, прекрасно отдавая себе отчет в том, что они говорят о нем в третьем лице, так, словно его тут нет, не чувствовал себя обиженным. Наоборот, он был премного благодарен Эрин. Что бы там ни решил в итоге упрямый Джед.

Глава 16


Эрин остановилась в дверях палаты Джеда, поразившись тому, каким немощным выглядел старик. Доктор уже успел заглянуть к Джеду и предупредить о ее приходе. Эрин деликатно постучала, и Джед, задумчиво смотревший в выходящее на парковку окно, повернул к ней голову.

– Привет, – проговорил он. – Врач сказал, что ты хочешь меня видеть.

Эрин кивнула и подошла к старику, пододвинув стул к его кровати.

– Выходит, ты не перестал разговаривать со мной после того, как я выставила тебя из дома? – спросила она с быстрой улыбкой.

– Не могу держать на тебя зла, но ты и так об этом знаешь, иначе не просилась бы зайти. Надо понимать, что ты тут с моим сынком?

Эрин судорожно сглотнула и решительно кивнула:

– Он переживает. Приехал сюда, как только ему позвонили из больницы. Он все бросил, чтобы примчаться к тебе.

– Мог бы и не приезжать. Со мной все будет в порядке.

Голос старика дрожал, и Эрин понимала, что в словах его было больше бравады, чем правды.

– Не сомневаюсь. Но если вдруг случайно мы ошибаемся, ты действительно хочешь, чтобы негатив и недосказанность остались между вами навсегда? Ты правда хочешь, чтобы Коул жил с мыслью о том, что собственный отец так и не пожелал увидеться с ним напоследок?

Джед отвернулся к окну.

– Не знаю, что за кошка между вами пробежала, да и не хочу знать, – продолжила Эрин. – Пусть это останется между вами. Но я ношу твоего внука, и если хочешь общаться с ним или с ней, тебе сначала придется наладить отношения с сыном. Подумай об этом.

Только посчитав, что дала Джеду достаточно времени, чтобы пораскинуть мозгами, Эрин заговорила вновь:

– Коул хочет увидеться с тобой до операции. Врач отказал ему, потому что ты так отреагировал на просьбу сына, что врачи испугались за твою жизнь. Подумай, может, ты все-таки сможешь нормально пообщаться с ним?

Джед, упрямый осел, хранил молчание. Эрин, помощнику прокурора, выдержки было не занимать. Она привыкла терпеливо ждать, не перебивая, пока не отличающиеся сговорчивостью и умом свидетели не дадут исчерпывающих показаний. И сейчас она никуда не торопилась. Будет нужно, она тут до утра посидит.

Наконец, сколько времени прошло Эрин не знала – она не смотрела на часы, – Джед повернулся к ней лицом.

– Ты не уйдешь, пока не дождешься, да? – спросил он.

Эрин только усмехнулась в ответ. Да, она готова была ждать столько, сколько надо, но, почувствовав, что Джед обдумал ее просьбу, решила чуть-чуть поднажать.

– Для меня очень важно, чтобы ты поговорил с ним.

Старик долго молча смотрел на нее. Эрин даже сделалось неуютно под его взглядом.

– Сукин сын. Ты его любишь, – сказал Джед наконец.