Как все-таки хорошо, когда родители снова дома, когда вся семья опять в сборе. Эрин только сейчас, оказавшись в тесном кругу близких и любящих ее людей, поняла, как соскучилась по маме и папе. Слезы накатили внезапно.

Элла Марсден обняла дочь за плечи.

– Я здесь, с тобой, – сказала Элла и, посмотрев через плечо дочери на Саймона, Майка и Сэма, что стояли за спиной сестры, добавила: – Мы скоро вернемся. – Взяв Эрин за руку, Элла отвела ее на кухню, самое теплое во всех смыслах место в доме.

– Вы не знаете, что это с ней? – услышала Эрин вопрос отца, обращенный к ее братьям.

Эрин внутренне съежилась. Она не знала, что именно станет сейчас известно Саймону, хотя, наверное, теперь-то уж братья расскажут отцу все.

– Что происходит? – спросила Элла.

Эрин подняла глаза на мать. Элла выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Волнистые каштановые волосы, такие же, как у Эрин, красиво обрамляли ее лицо. Кажется, даже морщинки на лбу, появившиеся у матери в прошлом году, когда врачи поставили Саймону страшный диагноз, и те разгладились.

– Как я догадываюсь, мое предложение о том, чтобы вы с отцом вначале рассказали о своей поездке, не принимается? – спросила Эрин, пытаясь, насколько возможно, оттянуть неизбежную исповедь.

Элла посмотрела на дочь с детства знакомым взглядом, заставлявшим верить, что мать видит своих детей насквозь.

– Ну ладно. – Эрин опустила глаза на свои нервно переплетенные пальцы. – На свадьбе Майка я чувствовала себя не в своей тарелке.

– Тебе было одиноко, – тихо сказала Элла.

Эрин ощутила, как глаза вновь наполнились слезами, и молча кивнула. Справившись с собой, она сказала:

– Вокруг было столько счастливых пар. Только для меня не нашлось половинки. Наверное, мне стало себя жалко, потому что я решила зайти в бар «У Джо» по дороге домой. И там… я встретила Коула Сандерса.

Элла сочувственно слушала, не перебивая.

– Мы танцевали. Слово за слово… и мы оказались в одной постели. – Эрин не смела поднять глаза на мать. Не слишком приятно обсуждать с родителями свою сексуальную жизнь. – А потом при встрече он со мной даже заговорить не пытался.

– И тебе было от этого больно, – с пониманием, как женщина женщине и как мать дочери, сказала Элла.

Эрин кивнула:

– Очень больно. Но я его не виню. Он только что вернулся в город, и ему пришлось много всего пережить за последний год. – Эрин вздохнула. – Примерно через месяц после той ночи меня стало тошнить по утрам.

– О Боже. – Элла взяла Эрин за руку и стиснула ее. Судя по всему, разъяснять ничего не придется. Элла и так все поняла.

– Теперь я думаю, что мне не хотелось смотреть правде в глаза, потому что я не увидела никакой связи между моими утренними недомоганиями и той ночью. Как бы там ни было, я никому об этом не рассказывала.

– Коул сейчас знает?

Эрин протяжно вздохнула.

– Сейчас знает, а тогда нет. – Она подняла голову и посмотрела матери в глаза. – Есть еще кое-что.

– Я слушаю. – Надо отдать Элле должное. Она продолжала держать Эрин за руку и не говорила ни слова, понимая, что задавать вопросы не слишком уместно.

– На следующий день после вашего отъезда, когда я вышла из машины на стоянке перед работой, в меня выстрелили из ружья.

– Что?! – Элла побледнела.

– Со мной все в порядке, мама, честно. Пуля прошла навылет, повредив лишь мягкие ткани. Я сейчас расскажу все, что знаю, хотя мне известно не много. Одним словом, меня забрали в больницу, и когда Майк пошел искать Сэма, он попросил Коула подежурить перед закутком, где меня осматривал врач. Доктор сказал, что не может прописать мне сильные лекарства из-за беременности, и Коул это услышал. Вот так он обо всем узнал.

– Господи. Я даже не знаю, что на это сказать.

Эрин поморщилась.

– Может, дашь мне закончить?

У Эллы глаза стали как блюдца.

– Это еще не все?

– Почти все. Коул и Майк стали спорить, кому из них забирать меня из больницы. Я сказала, что поеду только к себе домой, и Коул заявил, что поедет со мной. Майк хотел, чтобы со мной двадцать четыре часа в сутки находился телохранитель, и потому в конечном итоге согласился на то, чтобы Коул пожил у меня, пока преступника не найдут. Я тогда думала, что телохранитель мне совсем не нужен, потому что была уверена в том, что меня ранили случайно.

– А это не так? – В голосе матери звучала тревога, хотя тон был куда жестче, чем вначале.

Эрин пожала плечами.

– Похоже, не так. – Она рассказала матери об оставленном на ее пороге «подарке» с приколотой запиской. – Благодаря проведенной баллистической экспертизе у Майка и Сэма появился след, но теперь они не уверены, что стрельба на стоянке и «гостинец» на моем пороге как-то связаны между собой, потому что, по логике, сначала должна быть записка, то есть предупреждение, а потом стрельба, то есть активные действия, а не наоборот. И еще в записке было сказано: «Оставь его в покое». Одним словом, сплошная бессмыслица.

Элла встала и принялась ходить по кухне.

– Ты должна была мне позвонить.

Эрин тяжело вздохнула. Она ожидала чего-то подобного.

– После пережитого в прошлом году вам с папой надо было нормально отдохнуть, провести спокойно время вместе. Зачем бы я стала портить вам отпуск. Что с того, что ты узнала обо всем сейчас, а не раньше? Что бы это изменило?

– Я знаю, что нужна тебе, – сказала Элла и обняла дочь, и Эрин была ей искренне благодарна. От знакомого материнского запаха волшебным образом улетучивалась тревога, в которой Эрин так долго жила.

– А теперь скажи, что происходит между тобой и Коулом Сандерсом.

Эрин покраснела от смущения при упоминании имени отца ее ребенка, но тело отреагировало привычно, без всякого смущения.

– Вижу-вижу, – глубокомысленно заключила Эрин.

Похоже, мать и вправду видела ее насквозь.

– Он сказал, что позаботится и обо мне, и о ребенке, но сверх этого ничего обещать не может. Мы еще ничего конкретно не обговаривали, но думаю, что он имел в виду, что поможет материально. Я еще думаю, он захочет видеться с ребенком, когда будет приезжать в город в перерывах между заданиями. – Эрин обхватила себя руками.

Элла задумалась.

– Ну, это больше, чем сделал для меня Рекс, – сказала она. Рексом звали биологического отца Майка.

Эрин судорожно сглотнула:

– Дело в том, что его действия сильно расходятся со словами. Он делает для меня гораздо больше того, что должен делать телохранитель. Он готовит. Следит за тем, чтобы холодильник был полон, чтобы я хорошо питалась. Он оскорбился, когда я не пригласила его пойти вместе со мной на плановый осмотр у гинеколога, и настоял на том, чтобы впредь мы ходили туда вместе. И устроил сцену ревности, когда Эван Кармайкл напомнил мне о деловом мероприятии в субботу вечером, куда мы должны были пойти вместе с Эваном.

У Эллы по мере рассказа дочери все больше округлялись глаза.

– Мужчина, которому ты безразлична, так себя не ведет, – задумчиво заметила Элла.

Эрин покачала головой:

– На эмоциональном уровне он старается меня к себе не подпускать. И Джед наградил его серьезными комплексами. Он и сейчас продолжает относиться к нему так, словно никчемнее Коула нет человека на свете. Мама, честное слово, это ужасно. – Эрин не сказала, но подумала о том, что Коул скорее всего не появлялся у Джеда с тех пор, как переехал жить к ней.

Элла со вздохом опустилась на стул.

– Джед – человек тяжелый. И верит, что по жизни прав только он один. – Элла покачала головой. – Чтобы воспитать ребенка, нужно терпение, а его у Джеда никогда не было. Коул рос мальчиком независимым, и Джед не мог ему этого простить. Что называется, нашла коса на камень. И то, что Коул в подростковом возрасте был не в ладах с законом, меня не удивляет.

– Это так печально. – Эрин, с детства окруженная заботой обоих любящих родителей, с трудом представляла себе, какое детство могло быть у человека, которому отец за всю жизнь не сказал ни одного доброго слова. – Когда мы учились в школе, я не понимала, как плохо приходится Коулу.

– Джед всегда любил свою работу и Саймона, своего босса, всегда уважал. Но никаких советов относительно своей семейной жизни Джед никогда не слушал. Честно говоря, я порадовалась за Оливию и Коула, когда они уехали из Серендипити. Но даже я не отдавала себе отчет в том, какую душевную травму нанес Джед своему сыну. Джед знает о ребенке? – спросила, немного помолчав, Элла.

Эрин покачала головой.

– Я уверена, что Коул до последнего будет откладывать этот разговор с отцом. Он и так знает, что отец лишь наговорит ему кучу гадостей. К чему выслушивать весь этот бред?

– Я попрошу твоего отца поговорить со стариком, – со вздохом сказала Элла.

– Не надо. Пусть каждый занимается своим делом. Коул сам разберется с Джедом, когда сочтет нужным. Кстати, о разговоре с отцом. Я думаю, Майк и Сэм уже все ему рассказали. – Эрин положила руку на живот.

– Мы не собираемся судить тебя, милая. Уж кто бы говорил, а мне бы помалкивать. Я лишь хочу знать, счастлива ли ты.

Эрин посмотрела матери в глаза.

– Сначала у меня был шок. И сейчас по-прежнему немного напугана. А еще… Еще я как на крыльях. – Эрин набрала полную грудь воздуха. – Я на пути к счастью, но…

– Но? – переспросила Элла.

– Все дело в нем. Я о Коуле. Мне кажется, что у нас есть будущее. Но до Коула нелегко достучаться. Я должна попытаться заставить его увидеть то, что вижу сама. Пока наши отношения похожи на бесформенную груду осколков. А нам надо сложить из них мозаику, чтобы каждый фрагмент занял свое место. Только мне начинает казаться, что мозаика складывается и вот-вот заиграет всеми красками, как – бах! – снова все превращается лишь в груду осколков. – У Эрин защемило в груди.