– Черт! – до нее только что дошло, что Мейси спустилась вниз одна и, следовательно, имеет прекрасную возможность загнать Коула в угол и попытать с пристрастием.

Дабы предотвратить такое развитие событий, Эрин бросилась к лестнице.

– Я не из тех, кто любит совать нос в чужие дела, – говорила Коулу Мейси, – но там, наверху, моя лучшая подруга, и если вы сделаете ей больно, я вернусь и пристрелю вас.

– Тогда вам лучше занять очередь за ее братьями, – с насмешливой и такой сексуальной ухмылкой ответил Коул.

Эрин не знала, что именно так его позабавило, потому что ей было ужасно неловко и совсем не смешно.

– Мы взрослые люди, Мейси, сами разберемся, – сказала, обращаясь к подруге, Эрин.

– Зачем ты встала с постели? Сама же сказала, что у тебя сил нет. Возвращайся в кровать.

Проигнорировав указания Мейси, Эрин спустилась в холл.

– Я хотела помешать тебе наделать глупостей, но вижу, что опоздала.

– Нет ничего плохого в том, что у тебя есть надежный тыл, – сказал Коул, обращаясь к Эрин, чем весьма ее удивил.

– И я убеждена, что он на твоей стороне, – сказала Мейси, кивнув в сторону Коула.

– Я вас услышал, – заверил ее Коул.

Эрин закатила глаза.

– Поезжай домой, Мейси.

Мейси послала ей воздушный поцелуй.

– Я позже заскочу! – сказала она и, помахав на прощание рукой, вышла из дома.

– Ты хочешь посмотреть телевизор и отдохнуть? – спросил Коул.

Эрин кивнула.

Через несколько минут они оба уже смотрели телевизор. Через полчаса глаза у Эрин начали слипаться. Коул настоял на том, чтобы она поднялась в спальню, и Эрин, вместо того чтобы возмутиться его начальственным тоном, послушно поднялась с дивана. Постоянное присутствие рядом с ней сексуального, сильного и желанного мужчины будоражило ее и изматывало.

Эрин уже собралась подняться в спальню, когда в дверь позвонили. Она хотела открыть, но Коул остановил ее:

– Я открою. Оставайся здесь.

Эрин недовольно поморщилась, но возражать не стала. Постоянная боль в руке утомляла, и по крайней мере на данный момент потворствовать ему было куда легче и приятнее, чем вступать с ним в споры.

Коул посмотрел в застекленное окошко в двери и лишь затем чуть приоткрыл ее, положив руку на пистолет в кобуре.

«Господи, не слишком ли он переигрывает?» – подумала Эрин.

Коул говорил с кем-то сквозь щелку, затем открыл дверь пошире и вернулся с вазой, полной желтых роз. Ее любимых цветов.

– Интересно, кто их прислал? – спросила она с радостным возбуждением в голосе, ибо какая женщина не любит получать розы?

Коул с мрачным лицом поставил вазу на стол. Эрин протянула руку за карточкой.

«Береги себя и не торопись возвращаться, пока не будешь к этому готова.

Эван».

– Ну, и кто прислал тебе цветы? – раздраженно поинтересовался Коул.

– Это не важно.

Коул выхватил у нее из рук записку.

– Эй, это личное!

– Что, если она от стрелка?

Коул прочел записку и помрачнел еще больше.

– Кто такой Эван, черт возьми?

– Эван Кармайкл – мой босс.

Коул пробормотал что-то невразумительное.

– Что ты сказал? – спросила Эрин, пытаясь вывести их общение в более цивилизованное русло. Если дело так дальше пойдет, они поубивают друг друга.

– Ничего. – Коул уселся перед телевизором и больше не произнес ни слова.

Если бы Эрин не знала, что этого не может быть, она бы решила, что Коул ревнует. Но все его прошлые поступки утвердили Эрин в мысли, что он ее ни к чему и ни к кому в ее жизни ревновать не станет. Значит, это что-то другое.


Через пару дней совместного с Коулом проживания голова у Эрин прояснилась настолько, что она вспомнила, что должна кое-где быть в четверг вечером.

Она постучала в дверь гостевой комнаты.

– Войдите.

Эрин вошла и увидела Коула, делающего отжимания на полу. На нем были черные гимнастические шорты и больше ничего. Мышцы его играли при каждом движении.

Эрин сглотнула слюну.

– Я забыла сказать, что мне надо выехать в город.

Коул ловким движением вскочил на ноги.

– Я вижу. – Он окинул взглядом ее наряд – джинсы, черный шелковый топ и балетки. – И куда мы едем?

Это «мы» эхом отдалось у нее в голове.

– Я встречаюсь с клиентами по четвергам в офисе на выезде из города.

– У тебя больничный на всю неделю, – напомнил ей Коул.

– Речь идет лишь о сегодняшнем вечере, и я не собираюсь это обсуждать.

Он приподнял бровь и спросил:

– Где именно на выезде?

– Дом по соседству с закусочной Лин.

Коул скрестил руки на груди.

– Не самый благополучный район. Вечером тебе там делать нечего.

– Увы, я туда еду. Что, как ты столь красноречиво мне объяснил, означает, что ты едешь тоже. То, что я прогуливаю свою дневную работу, уже плохо, но тех своих клиентов я подвести не имею права. Они очень на меня рассчитывают. – Эрин, решив, что сказала достаточно, собралась уходить, но передумала и обернулась: – Встречаемся внизу, когда будешь готов. – Потом еще немного подумала и добавила: – Пожалуйста.

Коул не собирался никуда выходить из дома сегодня вечером, но увидев ее настрой, решил не дразнить гусей. Вскоре он уже парковал джип Эрин на тускло освещенной стоянке перед закусочной. На соседнем доме над дверью красовалась табличка. Коул прочел ее, и ему все стало понятно.

– На общественных началах, значит?

Эрин гордо улыбнулась и, опередив его, взялась за ручку.

В приемной было полно народу, в основном женщины, многие из которых пришли сюда с маленькими детьми. Хотя некоторые и головы не подняли, когда они с Эрин вошли, а другие с опаской посматривали на Коула, дети, увидев Эрин, оживились.

– Эрин! – Маленькая девочка с двумя недостающими передними зубами подбежала к ней, широко улыбаясь.

– Привет, Мэри! – сказала Эрин и присела, чтобы глаза ее были вровень с глазами ребенка. – Как дела?

– Хорошо. Мама сказала, что если ты сможешь получить деньги от моего папы, мы скоро переедем из приюта в настоящую квартиру.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещала ребенку Эрин.

У Коула защемило сердце не столько от слов девочки, сколько от того, как серьезно она об этом говорила. Такие большие надежды и такие печальные обстоятельства. Но она смотрела на Эрин с такой надеждой, что даже Коул был готов поверить в то, что Эрин способна творить чудеса.

Он согласился с требованием ждать ее в приемной и не заходить в кабинет. Он понимал, что конфиденциальность должна быть соблюдена, особенно с такими вот клиентами. И он прождал четыре часа, пока она работала со всеми этими людьми, не оставив никого из присутствовавших в приемной без внимания. Она продолжала работать и тогда, когда глаза у нее закрывались, и он заметил, как она сдерживает зевоту, провожая за дверь свою предпоследнюю клиентку. Он знал, что эта клиентка предпоследняя, потому что сам запер парадную дверь. Эрин ждала ребенка, была ранена и нуждалась в отдыхе. Она должна была простить ему эту вольность, если бы даже узнала о том, что он сделал. Но, к счастью, она ничего подозрительного не заметила.

– Рука болит? – спросил он, помогая ей сесть в машину.

– Очень.

Коул сдержался, хотя ему очень хотелось отчитать ее за чрезмерное усердие.

– Эти женщины на тебя рассчитывают.

– Это так. – Эрин прислонилась виском к стеклу.

– Я вот думаю, как бы поступила моя мать, если бы у нее была возможность прийти в контору вроде этой, – сказал он, глядя вперед, на дорогу.

– Что? – Эрин подняла голову.

– Ничего. – Коул не любил разговаривать про то время.

Эрин пристально смотрела на него своими умными усталыми глазами.

– Я всегда знала, что мне повезло. У меня было счастливое детство. А как жилось моей маме в юности? Ей тоже повезло, потому что Саймон сделал то, чего не сделал настоящий отец Майка. Но как бы сложилась ее жизнь, если бы ей не встретился такой Саймон? Если бы ей, матери-одиночке, некуда было пойти, не к кому обратиться? Я хочу, чтобы эти женщины знали, что им есть куда прийти. Есть к кому.

О Господи, она была слишком хороша для этой жизни. Его мать ее бы полюбила.

– Им повезло с тобой.

Она послала ему благодарную улыбку.

– Мне приятно, что ты это сказал.

Эрин зевнула.

– Вообще-то я не очень приятный человек.

Она покрутила головой из стороны в сторону, разминая шею.

– Временами ты бываешь очень милым, – возразила она.

К счастью, он успел повернуть на подъездную дорогу к ее дому до того, как пришлось что-то сказать в ответ.


Кое-как Эрин пережила первую неделю совместного с Коулом проживания. Положительных сдвигов в их отношениях практически не наблюдалось, что беспокоило, поскольку поддерживать отношения с ним ей предстояло и дальше, возможно, всю оставшуюся жизнь. Ни один из них не поднимал тему ее беременности, хотя она чувствовала, что ему нужно время, чтобы примириться с новой реальностью. И поскольку и ей тоже требовалось время, чтобы осознать всю значимость произошедших в ее жизни перемен, торопить его Эрин не хотела.

К тому же необходимость жить с ним бок о бок уже являлась серьезной нагрузкой для ее психики, как и временная недееспособность и боль в руке. Впрочем, боль постепенно утихала. Ради ребенка она старалась принимать как можно меньше медикаментов, и как следствие не высыпалась.