— Заранее приношу извинения за рубашку, — весело сказал он. — Как только я осознал, до чего шикарная у вас здесь галерея, и увидел на пригласительном билете «шампанское и канапе», я кинулся к местному портному, который проживает за углом, и в течение часа перемерил целую дюжину. — Тут его глаза радостно засветились. — Дело в том, что я весь последний год жил в хижине на пляже в Бали, и боюсь, что порядком подзабыл все правила хорошего тона.

— В любом случае вы не похожи на человека, который слишком заботится о соблюдении каких бы то ни было правил, — заметила Лизандра.

Минуту или две они без слов смотрели друг на друга. Потом он сказал:

— Полагаю, что у вас есть основания это утверждать.

Лизандра дольше, чем того требовали приличия, задержалась на вернисаже, и по мере того как количество гостей уменьшалось, они все чаще и чаще встречались глазами с художником. Наконец он протиснулся к ней и предложил, как будто они были сто лет знакомы:

— Оставайтесь. Давайте поужинаем вместе. Лизандра почувствовала, как ее сердце забилось, — она впервые встречала такого свободного человека, жившего по своим собственным законам.

Она отвезла его к себе на виллу, где накормила позднего гостя яйцами всмятку и напоила шампанским. Она ничуть не удивилась, когда он дотронулся рукой до ее щеки, а потом поцеловал, но поняла, что ее ощущения отличаются от всех испытанных раньше. Мэтт принялся расспрашивать Лизандру о ее жизни, и она рассказала ему о своей семье и заодно о Пьере.

— Я еще не встречала человека, который, стоило ему познакомиться со мной, не начинал сразу же думать о моих деньгах, — бросила она, с вызовом посмотрев на него.

Ответом ей был холодный, спокойный взгляд.

— Что ж, сейчас вы встретили именно такого человека, госпожа Денежный Мешок. Я думал о том, что ваша кожа по тону сопоставима лишь со свежайшими сливками, а цвет глаз в течение вечера менялся от аквамаринового до сапфирового. Кстати, ваши волосы должны свободно лежать на плечах и волной спускаться по спине. Их необходимо освободить от плена ваших гребней, усыпанных драгоценностями. Вы — дама из эпохи прерафаэлитов, и мне не нужны ваши деньги — мне нужно написать ваш портрет.

Лизандра с удивлением взглянула на художника:

— Вы не хотите со мной спать?

Мэтт ухмыльнулся и взял ее лицо в свои ладони.

— Одно другому не мешает.

Все это произошло ровно год назад. За плечами остался год страстной любви и не менее страстных стычек между любовниками. Лизандра хотела любой ценой следовать заветам Мандарина и продолжала заниматься делами корпорации. Она строго придерживалась установленного ею же самой для себя жесткого распорядка — выходила из дома в семь тридцать утра и не возвращалась раньше восьми или девяти вечера. Мэтт оставался на вилле и ждал ее возвращения, расположившись в кресле на веранде со стаканом виски в руке. Лизандру же ожидала бутылка с шампанским в серебряном ведерке со льдом — единственный алкогольный напиток, который она позволяла себе время от времени употреблять. Она не раз говорила себе, что ни один мужчина никогда не заставит ее пренебречь собственной личностью, выпестованной за долгие и трудные годы. Кто бы ни был ее спутник, она останется тем, кем она стала за последние годы жизни. К сожалению, по этой причине пропасть между двумя такими яркими личностями, какими были Лизандра и Мэтт, стала все больше и больше углубляться.

— Плюнь ты на все, — как-то ночью сказал ей Мэтт. — Пусть дела крутятся, как и раньше, но без твоего участия. В конце концов, корпорация не требует от тебя ежедневного многочасового присутствия. Парни, которые на тебя работают, в состоянии решить любые проблемы, даже стоя на голове. Поживи для себя ради разнообразия, побудь женщиной. — Он взглянул на нее спокойными серо-зелеными глазами и добавил: — Выходи за меня замуж, Лизандра.

Но Лизандра с негодованием отвергла его предложение, особенно ее рассердило то, что Мэтт имел смелость предположить, будто корпорация может обойтись без нее — главного тайпана! Мэтт ждал ответа, но она молчала.

Он покинул ее с такой же легкостью, с какой появился в ее жизни.

— Куда ты направляешься? — спросила она, озадаченно наблюдая за тем, как он складывал свои пожитки в видавший виды кожаный чемодан.

— К черту, — тихо ответил он.

— К черту?

— Да, к черту. Подальше от тебя, любимая, — ответил он с нежной улыбкой на губах.

Потом он перекинул дорожную сумку через плечо, взял в руку чемодан и, скользнув по растерянной Лизандре спокойными серо-зелеными глазами, повернулся и вышел из спальни, которую они делили последний год. Она видела, как он покидал ее красивый белый дом, респектабельную По Шан-роуд, чтобы исчезнуть из ее жизни навсегда.

… «Роллс-ройс» выехал на песчаную дорожку, которая вела к подъезду виллы, и остановился. Лизандра быстро выбралась из автомобиля и вошла в дом. По сложившейся за год привычке она машинально обвела взглядом веранду, но его, конечно же, там не было. Тогда Лизандра направилась прямо в спальню — «их комнату», как она стала ее называть с тех пор, как Мэтт уехал. Но теперь, без тюбиков с красками, которые он разбрасывал везде — они лежали даже на туалетной полочке в ванной, без дешевеньких часов, которые он купил за несколько долларов у странствующего торговца и которые обыкновенно тикали на низком столике у кровати, без его книг, занимавших одну из ее полок, без свитеров Мэтта, небрежно брошенных на спинку кресла и на кровать, — комната была похожа на пустую часовню, которую возводят над могилой. Она никого не ждала, поэтому быстро приняла душ и надела мягкое домашнее платье из кашемира.

Ао Синг, которая уже была в солидном возрасте и не могла ухаживать за Лизандрой как следует, сохранила, тем не менее, привилегированное положение среди слуг. Узнав по шуму мотора, что ее любимая «дочь» вернулась, она не заставила себя ждать и бесшумно появилась в спальне. Личико Ао Синг сморщилось, словно печеное яблоко, волосы стали совсем седыми, но она по-прежнему продолжала носить традиционное одеяние няньки — черную куртку из бумажной материи и такие же брюки.

— Оно пришло, молодая хозяйка, — сказала Ао Синг по-китайски, похлопывая по объемистому карману куртки. — Разве твоя старая мамушка не говорила тебе, что оно придет?

Лизандра озадаченно посмотрела на старушку:

— Что пришло, няня?

— Да письмо, которое ты ждала долгие месяцы. — Ао Синг достала из кармана почтовый конверт и протянула ей. — Вот, смотри. Ведь это от него, да?

Лизандра взяла конверт дрожащей рукой. Судя по штемпелю, послание прибыло из Австралии, с побережья недалеко от местечка Грейт Барьер Риф. В конверте лежала открытка, на которой были изображены небольшая хижина, полоска желтого песка и сверкающая, словно глыба сахара, скала на фоне небесно-синего моря. «Единственно, чего мне здесь не хватает, так это тебя», — прочитала Лизандра на обратной стороне.

Сердце ее учащенно забилось — точно так же, как при первой встрече с Мэттом, и она почувствовала, как ослабли колени.

— Вряд ли он предполагал, Ао Синг, что я все брошу и буду с ним жить на каком-то там пляже или на необитаемом острове. Сейчас, возможно, он живет там, а через месяц, глядишь, переберется куда-нибудь в Катманду, Новую Гвинею или Венесуэлу.

Ао Синг положила сморщенную руку ей на плечо и тихо сказала:

— Я, конечно, не столь мудра, чтобы давать тебе советы. Но я знаю одно — моя доченька несчастлива. А если даже такие огромные деньги не в состоянии сделать человека счастливым, значит, что-то не так в нем самом.

Китаянка ушла, а Лизандра еще некоторое время раздумывала над словами старой няньки. В руках она продолжала машинально вертеть открытку от Мэтта, а один раз даже ее поцеловала. Потом вышла на веранду и стала расхаживать по ней, глядя на яркие огни города. Она подумала о матери и Баке и о том, насколько они счастливы вдвоем до сих пор. Они познакомились с Мэттом, когда Лизандра приехала с ним в Сан-Франциско шесть месяцев назад.

— Он весьма отличается от прочих, — заметила тогда с улыбкой Фрэнси.

— Пожалуй, даже слишком, — ответила Лизандра. Мэтт прекрасно поладил с ее матерью, и даже Бак, который после первого скоропалительного замужества дочери весьма предвзято взирал на ее потенциальных женихов, заявил:

— Это честный человек, Лизандра, редкость по нашему времени.

«Пожалуй, даже слишком честный», — подумала тогда Лизандра. Она сознавала, что находится на распутье, однако не слишком хорошо понимала, какую дорогу ей следует избрать. Как обычно бывало в трудную минуту, ее мысли вернулись к дедушке Мандарину и к тому времени, когда она в первый раз оказалась с ним в Гонконге. Тогда он уже был глубоким стариком, а она — еще совсем ребенком. И неожиданно Лизандра вспомнила, как он говорил о некой «истине».

«Я не смогу, к сожалению, проследить, как ты, Лизандра, начнешь свое путешествие по бурным водам реки, имя которой — взрослая жизнь. Увы, я не увижу также, как распустится нежный цветок твоей женственности, — сказал он ей тогда. — Я оставляю тебе все, что нужно человеку для жизни на земле — богатство, власть и возможность преуспевания, и надеюсь, что твое существование будет осенено крылами счастья. До сих пор я всегда говорил тебе правду и рассказывал обо всем, за исключением одной Истины. Эта Истина — моя тайна. Знание о ней занесено на бумагу и хранится в сейфе в моем офисе в Гонконге. Однако заклинаю тебя, не пытайся узнать мою тайну до того момента, пока глубокое отчаяние не охватит тебя, а жизнь станет невыносимой. И если такой день придет, внученька, я молю тебя заранее извинить своего деда, а, кроме того, надеюсь, что моя тайна поможет тебе выбрать верную дорогу к счастью».

Лизандра бросилась обратно в спальню и торопливо надела джинсы, белую хлопковую майку и короткие ковбойские сапожки. Затем прихватила ключи от машины и бегом бросилась к гаражу, где ее всегда ждал голубой «мерседес» со сдвижным брезентовым верхом. Она вскочила в маленькую спортивную машину и поехала в сторону центра — второй раз за этот день.