Оз: Потому что мне надоело ждать.

Джеймсон: Надоело ждать…?

Oз: Это девятичасовая поездка домой на автобусе, ты действительно думаешь, что я хотел подождать ещё, чтобы написать тебе?

Оз: Джеймс? Ты здесь?

Джеймсон: Я здесь.

Оз: Тебе неприятно это слышать?

Джеймсон: Слышать, что ты…

Оз: Скучаю по твоему саркастическому рту? Угу. Так и есть. Это какое-то странное дерьмо или как?

Джеймсон: Откуда все это?

Оз: Это долгая история, но я думаю, нам надо поговорить, когда я вернусь домой.

Джеймсон: «Нам надо поговорить». Потому что это не всегда хорошо кончается.

Оз: *А вот и появилась настоящая Джеймсон*, не будь такой драматичной.

Джеймсон: Я? ДРАМАТИЧНАЯ?!

Оз: Я — Оз, а ты — драматичная.

Джеймсон: Мило. Очень мило. Где ты сейчас?

Oз: Место 12D, проезжаем мимо очень живописных кукурузных полей где-то между Огайо и Айовой. Ты?

Джеймсон: Ну, знаешь, в библиотеке, за моим обычным столиком.

Оз: Черт, это заставляет меня ревновать.

Джеймсон: Почему

Оз: Я как бы считаю библиотеку «нашей», и ты там без меня.

Джеймсон: Правда? Потому что ты ведешь себя очень странно в последнее время.

Оз: Я? lol

Джеймсон: Я только что закатила глаза, счастлив? Да, ты. Ты готов рассказать мне, почему?

Оз: Да, но я бы предпочел сделать это лично.

Джеймсон: Можешь хотя бы намекнуть?

Оз: Хорошо.

Оз: Это как-то связано с тобой.

Джеймсон: Не такой намек! Будь более конкретным.

Джеймсон: Эй, Себастьян? Ты можешь позвонить мне, чтобы поговорить, или это будет странно?

Оз: Да, я могу позвонить тебе. Поскольку я не видел тебя несколько дней, как насчет скайпа, вместо этого?

Джеймсон: *краснеет* Да, это тоже должно сработать. Дай мне пятнадцать минут, чтобы собраться и помчаться домой. И взъерошить волосы. Ха-ха.

Оз: Пятнадцать минут. Понял.

Оз: И для протокола, мне нравится, когда ты говоришь дерьмо вроде «помчаться». Это так чесать мило.

Джеймсон: LOL, чесать.

Оз: Автозамена не позволила мне написать чесать.

Оз: Не чесать. Чесать.

Оз: ЧЕРТОВСКИ

Джеймсон: Я сейчас так сильно смеюсь.

Оз: LOL. Начинаю отсчет. Приготовились. Внимание. Помчались.

 * * *

— Ты в постели? — спрашиваю я, сгорбившись в кресле и закутываясь поглубже в свою толстовку, радуясь, что весь ряд в моем распоряжении.

— Просто лежу на ней.

Как по сигналу, я слышу, как шелестят ее простыни, и представляю, что они хрустящие, чистые и пахнут свежим воздухом и солнцем.

Небом.

Джеймсон смотрит на меня через камеру телефона, длинные волосы обрамляют ее лицо, сама невинность и сексуальность.

— Когда ты вернешься? — она робко прикусывает нижнюю губу, как будто нервничает, как будто ей неловко спрашивать.

Эти три маленьких слова и то, как она спрашивает… черт, они делают какое-то неожиданное и странное дерьмо с моим животом, заставляет внутренности сжиматься.

Я прочищаю горло.

— По плану в одиннадцать.

— В одиннадцать не так уж плохо, достаточно рано, чтобы выйти и… или… Что?

— Нуу. — Я растягиваю слово. — Затем я надеялся увидеть тебя.

Ее глаза расширяются.

— Сегодня вечером? Но сегодня пятница.

— Точно.

— Ты никуда не собираешься? На вечеринку?

— Я имею в виду, мы можем. Если ты этого хочешь.

— Мы?

— Да. Ты и я.

— Вместе?

— Если только ты не хочешь. Я просто подумал… Черт. — Я провожу рукой по волосам, потом опускаю их на лицо. — Неважно, что я думал. Я идиот.

— Нет! Нет. Прости, я просто… Боже, Оз, я просто думала, что ты будешь со своими друзьями.

— Ты мой друг, — указываю я, криво усмехаясь.

Это доставляет ей удовольствие, и ее лицо озаряется улыбкой, от которой мне хочется поцеловать ее через чертов телефон.

— Я, правда?

— Так и есть, — с энтузиазмом говорю я в телефон. — Я твой?

— Да.

— Мне нравится, когда ты так говоришь «да» и закатываешь глаза. Это так сексуально.

Джеймсон смеется, откидывая голову назад, пока не падает на белую подушку, прислоненную к изголовью кровати. — Я знаю, что нравится.

— Знаешь, что еще мне нравиться?

— Что?

— Мне нравятся твои волосы, — выпаливаю я.

Ее брови удивленно взлетают вверх, и она смущенно касается длинных блестящих локонов, держа телефон другой рукой. — Неужели?

— Каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется дотронуться до них, провести по ним пальцами.

— Неужели?

Она смотрит на меня с опаской.

— Ты многого обо мне не знаешь.

— Это я вижу. — Джеймсон ерзает на кровати. — Что еще ты от меня скрываешь?

Я хотел подождать, рассказать ей все это лично, но так как она спрашивает, и так чертовски восхитительно, я неохотно говорю: — Те сны, о которых я рассказывал тебе на днях?

— Кошмары? Да, я помню.

— Я не шутил, когда говорил, что они о тебе.

— О? — ее рот складывается буквой «О».

Прочистив горло, я оглядываюсь по сторонам, проверяя, не проснулся ли кто-нибудь в автобусе, убеждаясь, что мои товарищи по команде заняты, прежде чем я продолжу изливать свое проклятое черное сердце на маленький экран телефона.

— Что же в них было такого ужасного? — поддразнивает она, пытаясь обратить в шутку этот напряженный разговор.

— Мне снилось, что ты… — выдыхаю я. — Это действительно было очень хреново.

— Ничего страшного, если ты не хочешь говорить мне, Себастьян. Я чувствую, что тебе неловко, но это, очевидно, изменило то, как ты видишь меня. — Ее голос звучит с большей хрипотцой, чем обычно? — Мы были порознь последние несколько дней, и… если есть что-то, что мы можем сделать, чтобы исправить это, я бы хотела, чтобы ты сказал мне.

— Нет, у нас все в порядке, в том-то и дело. Может, я больше не хочу, чтобы у нас все было в порядке.

Джеймсон выпячивает нижнюю губу.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты бросаешь меня?

— Видишь? Это проблема. Вот почему мне нужно увидеть тебя лично.

Она хмурит брови.

— Оз, ты меня немного пугаешь.

— Просто мы не должны говорить об этом по телефону.

— Ладно. Это мне не поможет, потому что в течение следующих нескольких часов я буду волноваться, — говорит она.