Сара Ней - Учебные часы

Указательным пальцем я мягко постукиваю по ее коже, поигрываю с шелковистыми кончиками волос, обернув свободные пряди вокруг пальца.

Она позволяет мне.

— Эй, что мы все делаем позже? — спрашивает темноволосая девушка. Я думаю, что ее зовут Сэм или типа того, но так или иначе, ее ужасающие темные волосы заколоты на голове в неопрятной узел, а концы хаотично торчат во все стороны. Это на самом деле довольно мило. Интересно, она одна; мое тело отчаянно ищет влагалище. — Мой парень хочет поговорить по скайпу. Я просто хочу знать, чтобы сказать ему время.

Неважно.

Чед, очевидно, лидер этой команды, скребет щетину подбородке.

— Скажи ему, в любое время. Я думаю, что сегодня после обеда мы просто охладимся.

— Говоря об ужине, я мог бы съесть задницу мертвого скунса, — объявляет Скотт, к огорчению всех девушек. Сэм, Джеймсон, и две девушки-блондинки корчат рожи, называя его отвратительным тупицей. — Уже почти шесть. Идем есть.

— Экипаж до центра города?

— Звучит как план.

— Как, по-твоему, что ты вытворял там в ресторане? — Джеймсон начинает сразу, как только мы возвращаемся в наш гостиничный номер после группового обеда. Я закрыл за нами дверь, задвинув засов на место. — Ты отбивал меня?

— Отбивал тебя у кого? — что, черт возьми, она говорит? Я бросаю наши куртки и прочее дерьмо на кровать, разворачиваюсь на каблуках к ней лицом. — Кого, черт возьми, ты надеешься пригласить сюда? Скотта? Потому что этот парень кретин.

— Скотт не кретин, — утверждает она слабым голосом. — Он хороший парень, в отличие от некоторых людей! И нет, я не хочу с ним встречаться.

Я хихикаю.

— Он был бы рад узнать, что ты назвала его хорошим. Хорошие парни любят это дерьмо, — нет. — Итак, на кого у тебя женский стояк?

— Не твое дело.

— Тогда как, *бать, я должен знать, у кого я должен тебя отбивать, а у кого нет? Я борец, а не чертов телепат.

Джеймсон прогуливается к комоду, дергает, чтобы открыть его, и вытаскивает белый топ и шорты для сна.

— Ну, ты и напарник хреновый, тоже.

Я недовольно хмурю лоб.

— Я похож на проклятого напарника?

У нее отвисает челюсть.

— Да! Ты буквально сказал, что собираешься быть моим напарником!

Я фыркаю в нос.

— Не с теми парнями со сноубордами! Я думал, что ты имела в виду других парней, проживающих в отеле!

— Прекрасно! — в знак поражения, Джеймсон выбрасывает руки вверх. — Тогда давай оденемся и посидим в отеле.

Я скептически на нее кошусь.

— Тебе уже есть двадцать один год?

— Боже мой, прямо сейчас я тебя ненавижу, — она постукивает ногой по ковру, чуточку раздражаясь, делая вид, что злится. Это своего рода очаровательно. — Правило номер шесть: никакого отбивания. И да, мне двадцать один год. Теперь мы можем идти?

— Э-э… ты видела идиотов, остановившихся здесь?

— Да, я смотрю на одного из них, — она сохраняет невозмутимое выражение лица в течение нескольких секунд, прежде чем ее лицо расплывается в улыбке.

— Ха-ха, очень смешно, — я ухмыляюсь. — К счастью для тебя, я так не считаю.

— Если бы, ты, по крайней мере, позволил Эрику дать мне свой номер телефона, у нас бы не было этот разговора. Ты был действительно очень груб с ним.

— Он был одет в желтую рубашку! — мне с трудом удается сдержать пренебрежение в голосе.

Она безучастно смотрит.

— И что?

— И что? А то! Ты не можешь доверять никому, кто носит желтую рубашку.

Она поднимает брови и указывает на мою желтую рубашку.

— Ты носишь желтую рубашку.

— Спасибо! Я только что доказал свою точку зрения, — я смахнул воображаемую пылинку с толстовки. — К тому же, у Эрика были маленькие руки, — никакой реакции? Хорошо. Я подскажу ей. — Маленькие руки? Маленький…

— Член.

— Видишь? Ты поняла.

— Нет — ты член.

Боже, она восхитительна, когда спорит, в приступе гнева. Голубые глаза ярко сверкают, с живым интересом, Джеймс прижимает одежду для сна одной рукой, уперев кулак в бедро другой.

— Мы идем вниз в бар или нет?

— Нет. Только когда ты успокоишься. Ты ведешь себя очень иррационально для кого-то, кто не планирует встречаться с кем-либо, — я осматриваю ее сверху донизу. — А что, черт возьми, ты делаешь в этом топике?

Она закатывает голубые глаза.

— Если мы остаемся здесь, тогда я готовлюсь ко сну.

Я указываю на топ.

— Не в этом дерьме. Нет. Джим, мы установили это в первый день; что это — заставляет меня хотеть вставить тебе. Жестко.

Несвойственное фырканье вырывается из ее носа.

— Напомни мне снова, каким образом это является моей проблемой, потому что сейчас я на самом деле не в настроении, чтобы выполнять твои приказы.

— Если ты его носишь, то нарушаешь правило номер три: не бегать без бюстгальтера.

— Попробуй остановить меня, неандерталец, — Джеймсон в хвастливой позе опирается на комод, глядя на открытую дверь ванной. Ее босые ноги на дюйм продвигаются в ту сторону.

Она собирается добежать туда.

Я удивительно спокоен для кого-то кто вот-вот атакует. Я подступаюсь к ней.

Мышь, познакомься с кошкой. Мяу.

— Даже не думай об этом, Кларк.

Она бы закатила глаза, если бы они не были прикованы к двери в ванную.

— Пфф. Думать о чем?

— Этот невинный акт не сработает на мне, но можешь, бл*, попробовать, — тик, тик. — Ты никуда не пойдешь в этом топике, Джимбо, — я протягиваю руку, ладонью вверх, и шевелю пальцами. — Отдай его.

Джеймсон фыркает, скрестив руки на груди, голубые глаза сверкают.

— Ты не можешь говорить мне, что делать.

— Нет, но я могу придавить тебя к земле и забрать это, — мысль заставляет меня возбудиться и мою кровь забурлить. — Как насчет того что я дам две секунды. Один…

Я даже не закончил отсчет, потому что Джеймсон сделала выпад в сторону ванной, легкой поступью и быстрее, чем спринтер в легкой атлетике. Я бросаюсь за ней, но она меняет траекторию, быстро поворачивает направо, уклоняясь от моей протянутой руки, и ныряет в постель.

Падая в нескольких сантиметрах от края, она карабкается наверх, а затем поднимается, чтобы стоя в центре, размахивать изношенным топом над головой, как флагом победы.

— Да! Получи! — она бьет кулаком воздух и прыгает вверх и вниз на дешевом, дрянном матрасе. Протянув руки, я вздрагиваю при виде ее замечательных грудей, прыгающих вместе с ней.

— Выкуси, Осборн.

— Оуу, ну разве ты не милашка, — я скрещиваю свои мускулистые, татуированные руки на груди. — Не будь такой чертовски быстрой, чтобы праздновать, Кларк. Ты там сейчас застряла.

Это стирает дерзкую ухмылку с ее лица.

— Проклятье, — звучит с придыханием ее ругань. Она прикусывает нижнюю губу, прежде чем убрать сбившиеся волосы изо рта. — Прямо сейчас я тебя ненавижу.

Нет, она так не думает.

— Ты вроде как в дерьме, — я кошачьей подходкой, продвигаюсь по ковру, словно хищник, преследующий свою жертву. — Что очень плохо, потому что я действительно наслаждаюсь этим.

Мяу.

— Что ты собираешься со мной делать? — шепчет она. Ее тонкий белый топ прижат к груди, что обеспечивает нулевую защиту.

— Что бы ты хотела, чтобы я сделал? — потому что я могу придумать миллион разных идей, все они с участием ног, груди, и зада. И нагота. Много и много наготы.

— Гм… — ее глаза стреляют от меня к ванной, к комоду. Меня. Ванной. Комоду. Меня.

Бедняжка планирует стратегию отхода, но ясно, что она терпит неудачу, потому что все еще стоит в середине кровати; я ставлю ей «пятерку» за усилия, но большую жирную «единицу» за исполнение.

— Ты могла бы добежать до туда, — бескорыстно расставляю руки. — Или…

— Или что?

— Или я сейчас подойду туда и — вау! Что, черт возьми, ты делаешь?

Я смотрю, как она бросает белый топ на кровать и тянется к поясу черных шерстяных леггинсов. Балансируя на мягком матрасе, она спихивает их вниз по бедрам, коленям и лодыжкам, выходит из них, и бросает безжизненно на пол.

Мои глаза наталкиваются на откровенное нежно-голубое нижнее белье, закрывающее участок между ее гладкими, сексуальными бедрами.

Кружева. Моя слабость.

— Ты немедленно надеваешь эти чертовы штаны обратно, — я угрожающе делаю шаг вперед.

— Ты говоришь, как чей-то отец, — смеется Джеймсон, протягивая руку к краю своего толстого, шерстяного свитера для сноубординга. — И я не буду называть тебя папочкой в ближайшее время.

Она тянет свитер выше, обнажая бледное пространство хорошо натренированного живота.

— Прекрати. Что, черт возьми, ты делаешь?

— Что, по-твоему, я делаю, гений? — ее приглушенный смех надо мной издевается. — Расплата та еще сука.

Она визжит, затем задыхается, когда мои руки обхватывают ее вокруг голой талии, и я пихаю ее на матрас, переворачиваю на спину в спортивном стиле.