Виктория Холт - Убийство в Тауэре

Сюда привели Томаса Овербери. Что он чувствовал, когда его заточили здесь? До сих пор ей такое и в голову не приходило.

Томас Овербери, который попал сюда, не совершив никакого преступления, который был приговорен к смерти не судом, а ею, Франсис, графиней Сомерсет!

Франсис обуял леденящий ужас.

А что, если ее приведут в камеру, где он мучительно умирал? Что, если его призрак остался здесь, чтобы преследовать ее по ночам? Овербери и так не дает ей покоя со дня смерти, но если он придет к ней, когда она будет совсем одна в своей холодной камере?

Франсис начала кричать:

– Вы ведете меня в камеру Овербери! Я не пойду туда!

Стражники переглянулись, сочтя это протестами виновной, но Франсис была так хороша даже в горе, что им стало жаль ее.

– Миледи, – сказали они, – мы ведем вас в апартаменты, недавно освободившиеся после сэра Уолтера Рэли.

– Рэли, – повторила она и подумала о принце Генрихе, который рассказывал ей о великом искателе приключений и говорил, что часто навещал его в тюрьме.

Как переменилась жизнь для них всех! Генрих мертв, Рэли собирается отплыть к Ориноко, а она – пленница Тауэра, и ей предстоит суд за убийство.

Франсис окинула взглядом комнату, села за стол, за которым работал Рэли, и закрыла лицо руками.

«Что со мной будет?» – спрашивала она себя.

* * *

Был конец мая, когда Франсис доставили из Тауэра в Вестминстер-Холл. На улицах собрались толпы, потому что это дело вызывало у людей гораздо больший интерес, чем любое другое на их памяти. Народ гневался, поскольку преступники более скромного происхождения предстали перед судом без промедления, в то время как граф и графиня, которые, как оказалось, были зачинщиками преступления, до сих пор оставались безнаказанными.

– Справедливости! – роптала толпа. – Требуем правосудия!

Это был суд над государственным преступником, и следовало соблюсти все тонкости процедуры. Многие знатные лорды во главе с лордом-канцлером Эллсмором были приглашены, все хотели присутствовать на суде, и многочисленные дворяне поскромнее проделали путь из своих деревень ради того, чтобы посмотреть, как графиня Сомерсет предстанет перед судом.

Когда лорд-канцлер в сопровождении шести приставов с жезлами вошел в зал, забили в колокола. За ним следовали все придворные сановники, председатель суда пэров и пэры королевства, протоколист, скромно одетый в черное, и сэр Джордж Мор, комендант Тауэра, занявший место казненного Хелвиза.

Старший пристав потребовал тишины, когда стали читать обвинительный акт, а после прочтения выкрикнул голосом, слышным по всему залу:

– Введите обвиняемую!

Комендант Тауэра исчез на несколько минут, а потом вернулся вместе с Франсис.

Она была очень бледна, и в ее прекрасных глазах застыл страх. На ней было черное платье с рюшами и манжетами из тончайшего кружева. Встав у барьера, отделяющего судей от подсудимых, и устремив взгляд на председателя суда пэров, Франсис выглядела так изысканно, словно сошла с картины.

– Милорды, – начал председатель, – вы приглашены на заседание суда пэров по делу Франсис, графини Сомерсет.

В зале суда эхом отозвался голос:

– Франсис, графиня Сомерсет, поднимите руку! Франсис повиновалась.

Ей зачитали подробное обвинение в убийстве, затем секретарь коронного суда выкрикнул зычным голосом:

– Франсис, графиня Сомерсет, что вы скажете? Вы виновны в этом преступлении или невиновны?

Все в зале замерли в напряжении и подались вперед, чтобы услышать ее ответ.

Франсис дала его без колебаний, зная, что ее письма к Форману и Анне Тернер находятся в руках судей.

– Виновна! – отозвалась она.

* * *

Процесс был недолгим. Поскольку Франсис признала свою вину, не было необходимости предъявлять непристойные восковые фигурки и зачитывать письма. Но многие из присутствующих уже видели фигурки и слышали, что говорилось в письмах.

Франсис ничего не могла сказать в свою защиту. Вся эта история была известна: попытка околдовать Эссекса и, по всеобщему мнению, убить его, которая провалилась. Попытка убить Овербери, которая увенчалась успехом.

Лорд-канцлер огласил приговор.

– Франсис, графиня Сомерсет, поскольку вас обвинили, привлекли к суду, признали виновной и вам нечего сказать в свою защиту, я оглашаю приговор… Вас отвезут отсюда в лондонский Тауэр, а оттуда к месту казни, где вы будете повешены за шею, пока не умрете. Да сжалится Господь над вашей душой!

Пока канцлер говорил, Франсис видела в толпе собравшихся посмотреть, как ее будут судить, устремленный на нее задумчивый взгляд.

Роберт Девере, граф Эссекс, был не в состоянии ненавидеть эту женщину, которая пыталась разрушить его жизнь, и, глядя на преступницу, не мог выбросить из головы воспоминание о смеющейся девочке, которая так радостно с ним танцевала на их свадьбе.

Франсис отвернулась. Она не интересовалась, что ее первый муж думает о ней. Ее ожидало такое ужасное будущее, что прошлое почти перестало что-либо для нее значить.

Выйти на свежий воздух, чтобы снова войти в мрачные стены Тауэра.

А когда она в следующий раз покинет них…

Но Франсис не могла думать об этом ужасе. Она подняла лицо к майскому солнышку. Никогда прежде не казалось оно ей таким желанным, никогда река не сверкала так ярко, никогда мир не казался таким прекрасным, как сейчас, когда ей скоро предстоит покинуть его навсегда.

* * *

На следующий день в Вестминстер-Холл разворачивалась похожая сцена, только на этот раз на скамье подсудимых был другой обвиняемый.

– Роберт, граф Сомерсет, поднимите руку!

– Роберт, граф Сомерсет, что вы скажете? Вы виновны в убийстве, в котором вас обвиняют, или невиновны?

Роберт мог дать ответ, противоположный тому, что была вынуждена дать Франсис.

– Не виновен! – заявил он твердо. Процесс над Робертом занял больше времени, чем над его женой; она признала свою вину, и приговор был вынесен довольно быстро, но Роберт решительно вознамерился доказать свою невиновность и бороться за свою жизнь.

Шли дни, пока предъявляли и рассматривали доказательства, зачитывали письма и показывали восковые фигурки.

Самыми тяжелыми моментами были те, когда Роберту приходилось слушать слова Франсис, написанные таким людям, как Форман и Анна Тернер, когда он вынужден был выслушивать отчеты об оргиях, в которых она принимала участие.

Роберт понимал, что только сейчас начал узнавать женщину, которая стала матерью его ребенка, и чувствовал себя растерянным и загнанным в угол.

Был один друг, о котором ему так хотелось услышать, но Яков ничем не мог помочь человеку, обвиненному в таком ужасном преступлении. Даже если он невиновен, то связан с женщиной, которая призналась, что является одной из самых порочных во всей Англии.

Суд был настроен против него. Роберт чувствовал это. Он знал, что еще до того, как будет вынесен вердикт, его признали виновным, что его приговорят к той же участи, которую уготовили для Франсис.

Роберт не удивился, когда это случилось, и его вывели из зала суда на солнце, как и Франсис, чтобы совершить последний в его жизни путь назад в Тауэр.

Но ни граф, ни графиня Сомерсет не были повешены за шею, пока не умрут. Этого король не мог допустить.

Яков любил Роберта и понимал, что ему просто не повезло – обстоятельства, судьба, рок, как это ни назвать, привели Роберта Карра к виселице. Он был беспечным в те дни, когда его жизнь текла без осложнений, что естественно для молодого человека. Его заманила в ловушку, как и многих других молодых людей, интриганка, и именно она – причина его падения.

«Робби не должны повесить, – сказал себе Яков, – потому что он когда-то был моим близким другом, а пока мои друзья не делают мне зла, они остаются моими друзьями».

А что касается Франсис – она член великого клана Хауардов, которые в свое время сослужили стране добрую службу, и кажется искрение раскаявшейся.

Нет, они согрешили и понесут наказание, но не смертью.

* * *

Народ на улицах перешептывался.

– Когда простой смертный совершит убийство – это одно, а когда благородные лорды и леди – совсем другое.

– Настоящих убийц помилуют, а прекрасную Анну Тернер в ее желтых рюшах повесили!

– Уэстон верно говорил: крупная рыба ускользнет из сетей, а мелкую поймают.

На публичную казнь графини и графа рассчитывать не приходилось. А какое это было бы зрелище! Миссис Тернер в ее желтых рюшах не доставила и половины удовольствия, которое толпа получила бы от повешения графа и графини Сомерсет.

* * *

Когда Франсис услышала новость, ее обуяла бурная радость. Теперь она поняла, как боялась одной только мысли о смерти. Она молода и страстно хотела жить!

А теперь она будет жить, и со временем они с Робертом вернутся ко двору.

Король очарован этим мальчишкой Вильерсом – но нужно дать ему время.

Еще несколько недель назад Франсис полагала, что это невозможно, а теперь она снова будет наслаждаться жизнью, богатой и чудесной.

* * *

Но когда Франсис узнала, что, хотя смертный приговор не будет приведен в исполнение, они все еще пленники и не могут покинуть Тауэр, радость ее значительно уменьшилась и у нее стали возникать приступы тоски. Зачем ей строить планы на будущее, которое ей придется провести в степах лондонского Тауэра? Разве Франсис может надеяться снова занять свое место при дворе, восстановить былое влияние, когда она – узница, которая должна быть благодарна за то, что ее миновала смерть?

О ее малышке заботилась леди Ноллис, которая была близкой подругой Франсис, и маленькую Анну часто приносили в Тауэр побыть со своей мамой.

Франсис не то чтобы отдалилась от Роберта, по постепенно поняла, что не сможет восстановить прежних отношений со своим мужем.