– Ваше величество, – сказал Роберт, – простите меня.

– Больше не будем говорить об этом, Робби. Но не забывай того, что я сказал.

Тут Роберт вспомнил, зачем сюда пришел.

– Могу я попросить вас об одном одолжении?

– О каком, Робби?

– Мой родственник ищет должности при дворе, а сейчас как раз в королевской опочивальне освободилось место, и я с превеликим удовольствием предложил бы ему этот пост.

Король был глубоко тронут.

– Мой дорогой друг, располагай этим местом, как считаешь нужным. И запомни: я никогда не стану никого отличать своей благосклонностью, за исключением тех, кто может поблагодарить за это тебя.

Это была победа! Роберт прослезился от волнения и облегчения. Они с Яковом были счастливы, потому что им казалось, что их привязанность осталась такой же прочной, какой была прежде.

* * *

В рядах сторонников Пемброка воцарилось разочарование, когда стало известно, что пост в опочивальне отдан племяннику Сомерсета.

– Похоже, – сказал сэр Томас Лейк, – Сомерсет не потерял ни йоты королевского расположения.

– Яков всегда привязан к старым друзьям, – согласился Пемброк, – но его привлек Вильерс, и мы не должны терять надежды. Я собираюсь посетить королеву.

Анна приняла его, как всегда, с удовольствием, и он, не медля, поведал ей все, что хочет от нее.

– Сомерсет становится непереносимо заносчивым, ваше величество.

Анна кивнула, всегда готовая выслушать нелицеприятные замечания о Сомерсете.

– Есть только один способ подрезать ему крылышки, и он состоит в том, чтобы переключить внимание короля на другого.

– И у нас будет еще один кривляка Сомерсет, который со временем станет таким же невыносимым?

– Вильерс пока еще молод.

– Вы полагаете, что юнцы менее заносчивы, чем люди среднего возраста? Поощряйте этого молодого человека, милорд, и он скоро станет презирать нас точно так же, как Сомерсет.

– У этого юноши не такой характер. Он выказывает большее стремление учиться.

– Это не долго продлится.

– Если со временем он и станет таким же, как Сомерсет, то этого еще долго ждать, ваше величество. Чтобы стать таким же могущественным, ему потребуются годы, а мы должны уничтожить Сомерсета или подчиниться ему.

– В этом вы правы, – вздохнула Анна. – Что же вы от меня хотите?

– Представьте его королю. Скажите ему, что вы просите о милости пожаловать Джорджу Вильерсу рыцарское звание и место в королевской опочивальне.

– В опочивальне был вакантный пост.

– Он достался племяннику Сомерсета, ваше величество. Скоро при дворе не останется поста, не занятого одним из его приверженцев.

– Ну, – сказала Анна. – Думаю, тут вы правы. – Она немного колебалась. – Я сделаю, как вы хотите, и попрошу принца Карла поддержать меня.

Это была победа! Король давно хотел возвысить Вильерса, а если королева попросит его об этом, как он может ей отказать – особенно если это и ему самому доставит такое удовольствие?

* * *

Был день Святого Георгия, и Джордж Вильерс поджидал вместе со своими покровителями у королевской опочивальни. У Якова находились королева и принц Карл, и было известно, что Анна собирается просить своего мужа об одолжении.

Наконец Вильерса позвали в опочивальню, и молодой человек повиновался.

Роберт, который слышал сплетни о том, что вот-вот произойдет, не мог поверить своим ушам, пока не подошел к двери опочивальни и не увидел там группу своих врагов и среди них взволнованного юношу, на которого они возлагали свои надежды. Он подоспел вовремя, чтобы увидеть, как молодой человек входит в опочивальню, и ему вдруг захотелось растолкать их всех, войти следом и выбранить короля в их присутствии. Но Роберт помнил слова Якова, когда он не так давно разбудил его, как тот выразился, в неурочный час. Король тогда его предупредил.

Но как он может стоять и смотреть, как этого юнца делают постельничим, когда он ясно дал понять королю, что возражает, чтобы этот пост был отдан ему?

Роберт обуздал свой гнев. Франсис стала бы его подстрекать, по ее сейчас с ним не было, а когда он самостоятельно принимал решение, то никому не удавалось довести его до столь разгоряченного состояния.

Роберт поспешно написал записку королю, попросив Якова сделать Вильерса камердинером, а не постельничим, если уж он должен исполнить просьбу королевы и дать юнцу какой-то пост, высокомерно подозвал пажа и велел отнести записку королю.

Яков прочел ее и печально подумал: «Неужели он так никогда ничему не научится?»

Затем он возвел Джорджа Вильерса в рыцари и назначил одним из своих постельничих.

* * *

Честолюбивый сэр Джордж Вильерс не имел ни малейшего желания ссориться с графом Сомерсетом, который все еще занимал самые высокие посты в королевстве. Вильерс понимал, что ему предстоит долгий путь к такому же могуществу. Он был уверен, что, заключив перемирие с Сомерсетом, дав ему понять, что не намеревается занимать его место, мог бы гораздо быстрее добиться большей королевской благосклонности.

Поэтому Вильерс искал возможности переговорить с Сомерсетом. Когда Роберт услышал о том, кто просит встречи с ним, то пришел в гнев – самый неистовый гнев, порождаемый страхом.

Этот парень уверен в себе, если просит у него аудиенции. За кого он его принимает? Неужели он вообразил, что, будучи королевским постельничим, он может поддерживать дружеские отношения с самым главнейшим из министров?

На красивом лице Вильерса было униженное выражение.

– Милорд, – заговорил он, – как любезно с вашей стороны, что вы согласились побеседовать со мной. Я пришел спросить, чем могу служить вам, если вы соблаговолите дать мне какое-нибудь поручение. Мне всегда хотелось добиться вашего покровительства. Предлагаю вам свои скромные услуги.

Ярость Роберта внезапно стала неконтролируемой, потому что в этом молодом человеке он увидел самого себя в те далекие дни, когда король был очарован его изяществом и красотой. Жестоко было просить его быть свидетелем своего заката, когда на горизонте встает новая звезда.

– Прочь с глаз моих! – рявкнул Роберт с перекошенным ртом и пылающим взглядом. – От меня ты не добьешься ни дружбы, пи покровительства. Могу тебе дать только дельный совет. Слушай внимательно, парень, еще одна попытка вкрасться в мое доверие – и я сверну тебе шею!

* * *

– Так вот как вы держите свои обещания! – бушевал Роберт.

– Мои обещания? – удивился Яков. – Что ты имеешь в виду? Что я обещал тебе и не исполнил?

– Вы взяли этого юнца в постельничие!

– Я – король. Тебе следовало бы знать, что я сам выбираю себе джентльменов.

– Джентльменов! Да кто этот молодой человек?

– Если ты имеешь в виду сэра Джорджа Вильерса, я бы сказал, что он такой же джентльмен, каким был Роберт Карр, когда впервые появился при дворе.

– Я же просил вас, если вы не могли не оказать ему милости, сделать его камердинером.

Яков был тверд.

– Я пожелал сделать его постельничим. Неужели я должен снова напоминать тебе, что король здесь я?

Но Роберт не мог обуздать своего гнева. Ему не давала покоя Франсис. Он начинал понимать, что женился на женщине, которую не знает. Он терял свою власть над королем. Весь его мир стал непрочным, и Роберт был встревожен, хотя не совсем понимал почему. Он нуждался в совете умудренного опытом человека, но все его советчики и друзья были мертвы. Нортгемптон! Овербери!

Воспоминание об Овербери угнетало Роберта больше прежнего.

– Вы не держите своих обещаний! – сорвался он. – Вы поступаете со мной нечестно!

– Роберт, – сказал Яков, и в его голосе было больше печали, чем гнева. – Ты свободен. Иди в свои покои и не приходи ко мне снова до тех пор, пока не усвоишь, что, хотя я и унижался ради тебя, я – король этой страны и, следовательно, твой господин.

– Вы отвернулись от меня!

Яков положил руку Роберту на плечо.

– Нет. Избавься от своей раздражительности, и ты увидишь, что моя привязанность к тебе не изменилась. Я – преданный друг, Роберт, но не могу сказать, сколько еще продлится моя любовь к тебе, если ты будешь злить меня. Иди и подумай о том, что я тебе сказал. Хорошенько подумай, Роберт. Стань снова моим хорошим другом, и ты увидишь, что моя любовь к тебе нисколько не уменьшилась.

Роберт ушел к себе и, расхаживая туда-сюда по комнате, осознал, какую глупость совершил.

Яков был его преданным другом. Со временем он может почувствовать симпатию к Вильерсу, но это не повлияет на его любовь к Роберту Карру. Роберт не должен давать волю своим нервам и плохому настроению.

Он – лорд-хранитель печати, камергер и все еще самый могущественный человек в королевстве.

Нужно вернуть свой прежний покладистый нрав и объяснить Франсис, что, хотя король любит его и наградил огромным состоянием и высоким положением, будет глупо с его стороны продолжать давить на Якова, который ясно дал ему понять, что больше не станет этого терпеть. Он должен быть мудрым, спокойным, безмятежным.

А когда он станет таким, Яков опять будет к нему ласков.

Хотя король и улыбался сэру Джорджу Вильерсу, он давал понять, что его интерес к очаровательному молодому человеку пи в коей мере не уменьшил привязанности к милорду Сомерсету.

* * *

Король был счастлив. Он был доволен новым юношей, которого ласково называл Стини из-за сходства со святым Стефаном, а Роберт стал прежним, поняв, что дружба между ними слишком крепка, чтобы ее могла разорвать новая симпатия.

Яков предпринял путешествие на юг, потому что время от времени нужно показываться своему народу, и отдыхал в Болье, когда услышал, что сэр Ральф Уинвуд прискакал из Лондона, желая переговорить с ним по безотлагательному делу.

Яков никогда не жаловал Уинвуда, но считал его хорошим министром, поэтому сразу же его принял.

Уинвуд что-то слишком возбужден, подумал Яков. Должно быть, новости важные, раз он приехал издалека, чтобы их сообщить, тем более что Яков собирался вскоре вернуться в Лондон.