— Бернса забыла, — зло напомнил Георгий.

— С Бернсом у меня сложные отношения, — она осторожничала, выбирала слова, ступая на скользкую тему, — но он отвечал за меня, за мое здоровье, благополучие.

Теперь это твоя забота.

— Ты что переходящий вымпел?

— Считай, что он был моим отцом, — она старалась не обращать внимания на ставший оскорбительным тон мужа.

— Интересные у тебя отношения с папашкой!

— Гоги, ты опять скатываешься к ненужной ревности, — она дотронулась до его бедра, он вздрогнул и отодвинулся.

— А если она есть, то куда мне от нее деться? — сердито выпалил он. — Посоветуй, как убить ее в себе?

— Поэтому и предлагаю развод. Мне очень жаль…

— Я подумаю над твоим предложением.

— Пожалуйста, прошу, Давиду позвони.

Георгий хмыкнул, вскочил, и стоя у постели начал расстегивать брючный ремень, Тинкины глаза раскрылись от ужаса, но он только снял брюки, стянул джемпер, и забрался в теплое Тинкино гнездышко… От нежности не осталось и следа. Тинкины глаза вновь наполнились слезами, но он не обращал на них внимания, до боли стискивая в объятиях ее тело.