Пенелопа Дуглас - Убежище

Дэймон поцеловал меня в лоб.

– Жди меня в моей комнате, – распорядился он, шлепнув меня по заднице, и перевел взгляд на своих друзей. – Может, я захочу кусочек, когда вернусь. В любое время.

Снова раздался хохот. Положив руку мне на спину, Давид увел меня.

Мы вчетвером направились к внедорожнику, оставив моего брата и его друзей, но перед тем, как натянуть капюшон, я услышала предупреждение, брошенное Дэймоном Каю.

– Кроме меня, к ней никто не прикоснется. Никогда.

Никогда.

«Кай Дженато Мори, – прочитала я. – Родился 28 сентября в Тандер-Бэй… единственный ребенок в семье».

Я листала страницу за страницей, изучая детальное описание его жизни: безупречные оценки, достижения в баскетболе и плавании.

А также его арест и деятельность после выхода на свободу более года назад.

Не считая того случая, после которого Кай отсидел – нападение на человека, избивавшего свою младшую сестру и оказавшегося копом, – он был образцовым юношей. Кай умел веселиться, однако никогда не выходил за рамки, в отличие от Уилла.

Он наслаждался женщинами, но они, похоже, никогда не испытывали к нему ненависти после расставания, как случалось с Дэймоном.

Еще он порой бывал суровым, непреклонным и пугающим, но никогда не казался жестоким, как Майкл.

Кай был лучшим в их маленькой команде.

Все изменилось после тюрьмы. Он стал другим.

Никаких женщин, по крайней мере, на публике. Не больше одной порции алкоголя, по крайней мере, в окружении людей. И сейчас он был не просто жестоким, а иногда даже безжалостным.

Я остановилась на кадре, запечатлевшем Кая на подходе к «Хантер-Бэйли». Частный детектив подловил его на тротуаре: черный пиджак развевался на ветру, воротничок белой рубашки был расстегнут, на плече висела спортивная сумка. Смоляного цвета волосы оттеняли строгий взгляд темных глаз. Глядя на его накрахмаленную рубашку, я думала о скрытом под ней теле и вспомнила, что ощущала, прикасаясь к нему, когда этот мужчина носил футболки и толстовки.

Он был теплым. Вот каким я его помнила. Очень теплым.

Захлопнув папку, глубоко вздохнула и сунула ее под сиденье, где лежали остальные. Я видела, как мой брат играл с бесчисленным количеством девушек, словно те были бесполезными игрушками, а потом избавлялся от них, как от мусора. Знала, насколько ужасно мужчины могли обращаться с женщинами, которых трахали. А женщины не только принимали такое поведение, но еще и возвращались, чтобы повторить. Более того, умоляли об этом.

Я никогда не буду похожей на них.

– Где он, мать его? – проворчал Давид с водительского сиденья, сбив пепел с сигареты в приоткрытое окно.

Через стекло, заливаемое дождем, я посмотрела на черный кирпичный дом. Мы подъехали пятнадцать минут назад, о чем я сообщила в эсэмэске. Кай не ответил, но я не сомневалась, что он дома. Его «Ауди RS7» стояла на подъездной дорожке под деревом, засыпанная принесенным ветром чертополохом.

Часы на моем телефоне показывали пятнадцать минут девятого. Если он не выйдет, я уеду. У меня были дела поважнее, чем ждать его.

Слева от меня зевнул Лев. Я бросила на него косой взгляд. Спинка его сиденья была опущена; он сидел с закрытыми глазами в тех же черных джинсах и футболке без рукавов, в которых был вчера. От него разило, как из туалета в баре.

– Когда Ванесса должна приехать? – спросил Давид.

Я опять посмотрела в окно. Сердце забилось чаще.

– Через неделю или около того.

– Как она приняла новость?

– Это имеет какое-то значение?

Давид внимательно посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я чувствовала этот взгляд, но решила его проигнорировать. Вчера Гэбриэл позвонил в Лондон поздней ночью, а потом отправил мне инструкции, чтобы я разобралась с его племянницей, когда она приедет. Ванесса не обрадовалась, хотя знала, что рано или поздно это произойдет. Ее бы все равно кому-нибудь продали. Если муж будет обеспечивать тот стиль жизни, к которому девушка привыкла, она выполнит все, что ей повелят.

Отец обмолвился, что Ванесса была довольна хотя бы тем, что Кай молод и красив.

На мгновение я прикрыла глаза. Он не пойдет на сделку. Уверена, единственная черта Кая, которая не изменилась – это верность принципам. Принцесса Никова, недовольно дующая губы по малейшему поводу, будет его бесконечно раздражать.

Уголки моего рта слегка приподнялись в улыбке. Кай ни за что на свете ее не вытерпит.

– Знаешь, если я тебе понадоблюсь, – произнес вдруг Давид, заставив меня открыть глаза и посмотреть на него, – в любое время… Можешь на меня рассчитывать.

Я кивнула. Я приложила максимум усилий, чтобы добиться внимания и уважения, которое теперь имела в доме Гэбриэла, поэтому тот факт, что меня списали, как расходный материал, особенно раздражал. Сейчас мои плечи немного расслабились. Было приятно знать, что я не одна. Ребята по-прежнему поддерживали меня.

Выдохнув струю дыма, он покачал головой, словно размышляя вслух.

– Мне не нравится этот парень.

Я сдержала ухмылку.

– А какие парни тебя нравятся?

Лев тихо засмеялся, не открывая глаз. Подняв взгляд, я увидела в отражении, как Давид показал мне средний палец, затем вновь посмотрела на дом: ставни на окнах явно самые дешевые, это было заметно даже с такого расстояния; краска облупилась; кирпич потрескался. Я надеялась, что внутри дом окажется в лучшем состоянии. Потребуется чертова толпа работников, чтобы привести это место в порядок за две недели.

– Дэймон был ненормальным, – продолжил Давид, – но он этого не скрывал. А тот парень… – Он посмотрел в мое окно на дом, откинув голову на подголовник. – Не знаю.

Хоть мое сердце и растаяло от искреннего беспокойства Давида за то, что я останусь наедине с Каем, мне это ни к чему. Мне нужно было сохранить и преумножить обретенную власть. Если парни, с которыми я работала, станут помогать выпутываться из неприятностей, словно кисейной барышне, боящейся испачкать свои подъюбники, это делу не поможет. Я сама справлюсь с Каем Мори.

– Он слишком сдержанный, – произнес Давид. – Настолько зажатые люди непредсказуемы.

Убрав телефон в карман своего лыжного жилета, я потянула вниз рукава толстовки.

– Не волнуйся за нее, – ответил Лев с закрытыми глазами. – Через две недели он получит красотку-невесту, с которой сможет поиграть.

Я не совладала с собой и оскалилась, но быстро взяла себя в руки.

Верно, он ее получит. У меня в голове возник образ: они наедине в этом доме, видят друг друга, постоянно сталкиваются, постепенно между ними возникает связь… Резко выпрямившись, я отстегнула свой ремень безопасности.

– Если бы Гэбриэл хотел, чтобы вы, мальчики, думали, то назначил бы главными вас, – пробормотала я. – Скоро вернусь.

Крупные капли дождя падали на мою шапку. Я прищурилась, глядя сквозь ливень, сунула в карманы руки, облаченные в перчатки, взбежала по цементным ступенькам и позвонила в дверь.

Это похоже на какую-то дыру. И без того неаккуратный газон зарос, на крыльце грязно, везде валяются газеты, пустые цветочные горшки и пожухшая листва. Почему он живет здесь? Уверена, Кай мог бы поселиться в «Делькуре» – элитной высотке на другом берегу реки, принадлежащей Майклу Кристу. Там живут Эрика Фэйн и Уилл Грэйсон, так почему же он выбрал такое уединенное место вдали от друзей?

Конечно, я знала, где находится дом Кая, когда он купил его год назад, но раньше меня это совершенно не заботило.

Теперь же, раз мне предстояло подготовить эту помойку для его жены, я поняла, сколько всего нужно будет сделать.

Я снова нажала на звонок, начиная терять терпение. Где он, черт побери? Когда постучала по экранной двери, старая древесина заходила ходуном, ударяясь о дверную коробку.

– Эй, есть кто? – крикнула я.

Заглянув в окно справа, разглядела пыльный пол и перевернутый маленький столик. Все остальное было скрыто желтой пластиковой шторой, подвешенной к одному углу оконной рамы.

У меня закралось подозрение, и я выпрямилась. Здесь что-то не так. Этот дом нежилой.

Кай никогда не производил впечатления человека, которому для счастья нужен дворец, но он определенно гордился собой и тем, что имел, и заботился о своей собственности. А об этом месте точно не заботились.

Я осмотрелась и заметила на вершине холма справа большой дом из серого камня. Он казался слишком маленьким, чтобы считаться особняком, но внешне вполне соответствовал этому определению. Постройку окружал высокий черный забор. Так как больше у Кая соседей не было, мне следовало выяснить, кто там жил, и убедиться, что хозяева представляли из себя не слишком любопытных людей.

Я бросила быстрый взгляд на машину. Льва за затемненными стеклами не разглядела, зато Давида видела хорошо. Он наблюдал за мной.

К черту. Развернувшись, я распахнула экранную дверь и повернула ручку входной, обнаружив, что та не заперта. Нерешительно переступила порог и осмотрела внутреннее убранство дома Кая Мори.

Тусклый свет струился через грязные окна, тени от капель дождя танцевали по старому деревянному полу. Стулья, столы и диван были накрыты пыльными простынями.

Оставив входную дверь открытой, я медленно прошла в гостиную. В кирпичном камине, полностью покрытом сажей, лежала кучка углей. Я двинулась в кухню, где нашла холодильник и печку 50-х годов, древний линолеум и старомодную кухонную мебель с ламинированными розовыми столешницами.

Я тихо засмеялась. Господи. Кого он пытался одурачить? Это не его дом. Такого просто не может быть.

Вернувшись в фойе, я поднялась по лестнице, переступая через две ступеньки, и осмотрела две спальни и ванную – все явно необитаемые. Тут не было ни еды, ни использованной посуды, ни зубных щеток, ни грязного белья, ни телевизора, ни светильников…