Закрыв дверь, я начал собирать стулья и расставлять их перед круглым столом, за которым мы впятером как раз поместимся.

– Могу представить, что женщине трудно иметь дело с некоторыми представителями окружения Торренса, – предположил я. – Поэтому вместо тебя говорил этот болван?

Бэнкс на мгновение перевела взгляд на меня, потом опять посмотрела на выполненный углем рисунок, висевший на стене в рамке. Рике понравилось это творение, и она повесила его сюда, так как офисом пользовались мы все. Она сказала, что картина олицетворяет меня. Не знаю, почему. На ней нечеткими размашистыми штрихами был изображен силуэт человека без лица. Мой отец питал любовь к абстрактному искусству, которую я, к сожалению, не унаследовал.

– Ты забыла, что сама рассказала мне про «Понтифик»? – продолжил я, сменив тему.

– Я ничего не забываю.

Я остановился и оперся на спинку только что передвинутого мной стула, изучая девушку. Спустя столько лет ее броня не только не исчезла, но и стала еще толще. Она повзрослела.

– Ты до сих пор думаешь, что там есть потайной двенадцатый этаж?

– Думаю, ты слишком озабочен чужими секретами.

Не дав прямого ответа на мой вопрос, она опять сосредоточила внимание на картинах и оружии, украшавших стены.

Что это значило? Чего, черт побери, я не знал?

– Эй, что происходит? – Вошел Майкл, весь потный, и бросил полотенце на стул. За ним следом шли Уилл с Рикой. Уилл был без рубашки и тяжело дышал, наверное, после тренировки в тренажерном зале.

– У ассистентки Гэбриэла, – сообщил я, – есть предложение.

– Привет. – Рика подошла к Бэнкс с протянутой рукой. – Я Эрика Фэйн.

Та просто посмотрела на нее. Презрение промелькнуло в чертах Бэнкс, прежде чем она пренебрежительно отвернулась.

Рика бросила на меня вопросительный взгляд, после чего опустила руку и села за стол.

Мы последовали ее примеру.

Бэнкс достала что-то из внутреннего кармана куртки и положила на столешницу. Это была фотография. Она медленно подвинула снимок в мою сторону. Я посмотрел на портрет молодой женщины, но не узнал ее. Русые волосы, голубые глаза, ангельское личико, довольно симпатичная… Определенно типаж Майкла. Розовые румяна подчеркивали ее высокие скулы, а алые губы напоминали карамельное яблоко. Юная и красивая.

– Кто это? – поинтересовался я, в то время как все остальные молча склонились над фото, чтобы получше рассмотреть.

– Ванесса Никова, – ответила Бэнкс. – Племянница мистера Торренса.

– И? – Я откинулся на спинку стула, стараясь выглядеть расслабленно.

– И это дело гораздо серьезнее, чем простой обмен гостиницы на блудного сына, тебе так не кажется? – Она снисходительно посмотрела на меня. – Мистер Торренс хочет получить неоспоримые гарантии, что ты вместе со своими друзьями не причинишь вреда его сыну и семье. Финансовых вложений для этого будет недостаточно.

Бэнкс снова опустила взгляд на фотографию.

– Она очень красивая.

Я прищурился. Красивая? Если речь идет о покупке отеля, какое отношение это имеет к сделке?

– К чему ты клонишь? – поинтересовался я.

Девушка склонила голову набок, слащаво улыбаясь.

– К чему-то более вещественному. К будущему. Союзы по-прежнему заключают подобным образом.

Союзы? Посмотрев на своих друзей, я попытался по их глазам определить, понимают ли они, о чем она говорит, но все пребывали в таком же замешательстве, как и я.

Когда мой взгляд опять упал на снимок, до меня наконец начало доходить. Сердце забилось чаще, ладони рук, скрещенных на груди сжались в кулаки.

Она ведь не всерьез?

– Ты имеешь в виду брак? – выпалила Рика, сердито глядя на девушку.

Но Бэнкс продолжила, обращаясь ко мне:

– В данный момент Ванесса живет в Лондоне. Она свободно говорит на английском, французском, испанском и русском. У нее хорошее образование…

– Пошла отсюда к черту. – Майкл горько рассмеялся.

– И она… невинна, – закончила говорить девушка, словно Майкл не был готов взорваться в метре от нее.

Я подался вперед, глядя на Бэнкс. Значит девственница.

– Ты шутишь, – вспылил я.

В каком веке жил Гэбриэл? Свадьба? Это гребаный абсурд. Черта с два!

Но она лишь склонила голову набок и пояснила:

– Единственный способ доказать, что у тебя не будет соблазна навредить семье Торренсов – стать частью семьи Торренсов. Мы хотим союз, скрепленный надежными узами.

Мне стало трудно дышать. То есть я не мог сказать, что Бэнкс совсем неправа. Браки для определенных семей являлись, по большей части, возможностью сохранить богатство и связи, только я ни за что не согласился бы на нечто подобное.

– За это ты получишь в свое полное распоряжение ее наследство, – заявила Бэнкс, – включая недвижимость, оставленную ей родителями, умершими несколько лет назад. – Она сделала паузу, растягивая ожидание. – И «Понтифик» тоже достанется тебе. Бесплатно. В качестве свадебного подарка.

Уилл сидел, скрестив руки на груди и слегка забавляясь происходящим, Рика же с тревогой смотрела на меня. Все ее тело было напряжено; она то и дело бросала недовольные взгляды на Бэнкс.

– Он не женится на кузине Дэймона, ясно? – Майкл поднялся с таким видом, будто разговор был окончен. – Это полная чушь. Нам не нужен отель. Мы… сами найдем то, что нам нужно. – Он многозначительно взглянул на меня, намекая на поиски Дэймона.

Схватив фотографию со стола, Уилл пошутил:

– Тогда я на ней женюсь.

Майкл проигнорировал его и снова обратился ко мне:

– Кай, скажи ей, чтобы проваливала отсюда.

Но я удерживал взгляд ее темных глаз, заметив едва приподнявшийся уголок губ. Она не могла скрыть наслаждение от происходящего.

– Кай, – настойчиво произнесла Рика, когда я не ответил Майклу.

Сделав глубокий вдох и откинувшись на спинку стула, я прокашлялся.

– Ребята, оставьте нас на пару минут, ладно?

– Кай! – снова повторил Майкл.

Я посмотрел на него, стараясь казаться невозмутимым.

– Несколько минут, хорошо?

Мои друзья замешкались, переводя взгляды с меня на Бэнкс, явно не желая оставлять нас наедине. Полагаю, это было очко в ее пользу. То, что они считали девушку настолько опасной.

Ребята вышли из комнаты и закрыли за собой дверь, после чего я поднял фотографию.

– Думала, ты покажешь мне всего одно фото, и я сразу пойму, что именно эта женщина должна стать матерью моих детей?

Бэнкс пожала плечами.

– Ванесса молода, здорова… Что еще нужно знать? Она будет угождать тебе.

Я тихо засмеялся.

– Мне сложно угодить, – передразнил я ее. – Помнишь?

Едва уловимая ухмылка сползла с лица девушки, и она выпрямилась на стуле.

Щелчком пальца я подтолкнул фото обратно к ней.

– Скажи ему, чтобы шел ко всем чертям. Ничего абсурднее я в жизни не слышал.

На сей раз Бэнкс улыбнулась, подняв снимок, перелетевший через стол, и убрав его в карман.

– Почему ты улыбаешься?

– Я сказала ему, что ты не согласишься.

– А что, должен? – парировал я. – Разве это предложение не является частью ужасного плана Гэбриэла, чтобы взять меня под контроль? Какой-то фарс. – Я облизал пересохшие губы. – К тому же я удивлен, что он хочет замарать свою фамильную кровь наполовину японской. Не похоже на него.

Вообще-то очень похоже. Связать наши семьи и вечно вмешиваться в мои дела.

Она медленно выдохнула, словно подбирая слова, и сложила руки перед собой, облокотившись на стол.

– Я знаю об истинной цели покупки отеля. Ты хочешь найти Дэймона, чтобы не ждать больше никаких сюрпризов. Но в данный момент ты как крыса в лабиринте. Не знаешь, куда повернуть, а когда поймешь, что выбрал неверный путь, будет уже слишком поздно.

– Что это значит?

– Это значит, что сейчас ты добыча, – выпалила Бэнкс. – Хотя, возможно, когда-то был охотником.

Опершись на стол, я подался вперед.

– Ты хочешь, чтобы я его нашел?

– Мне плевать, если ты перевернешь вверх дном весь город в поисках Дэймона. Я здесь, чтобы передать сообщение, только и всего.

– Но тебе наверняка было известно, что я откажусь.

Она кивнула.

– Так зачем же было приходить?

Теперь пришла ее очередь замешкаться. Протянув руку, девушка взяла лист бумаги и ручку, лежавшие в центре стола. Глядя вниз, она начала говорить и писать одновременно.

– Потому что после того, как ты откажешься, я уйду. – Царапая бумагу, Бэнкс дразнила меня своим плавным голосом. – Затем ты поднимешься на открытую террасу и будешь отрабатывать удары на закате. Я вижу, что теперь тебе больше нравится тренироваться там.

Я пристально смотрел на нее, меня будто обдало жаром. Что она хочет этим сказать?

– Сейчас прохладно, поэтому на воздухе заниматься комфортнее, да? – продолжила она, по-прежнему не поднимая головы. – Сопротивляйся сколько угодно, но твой мозг все равно вернется к нашей сегодняшней беседе. Ты будешь думать о том, что теперь практически ни над чем не властен. Будешь спрашивать себя, что делать дальше. Жизнь зашла в тупик, и этот легкий зуд, зарождающийся у тебя под кожей, имя которому злость, становится все сильнее.

Я перестал дышать. Бэнкс подняла глаза и встретилась со мной взглядом, полным гребаного наслаждения, будто ножом пронзившего меня.

– Она накапливается с каждым днем, – упивалась девушка, раня словами все глубже, пока я сидел в оцепенении. – Потому что ты стыдишься своей жизни, даже близко не похожей на ту, что была до ареста.

Опустив взгляд, она опять начала писать.

– Все твои школьные друзья – ну, практически все, – разъехались по колледжам, престижным юридическим и медицинским школам, и приносят гордость своим семьям. Ночами они ходят по клубам, цепляют горячих молоденьких студенток, которые делают им минеты в машинах на обратном пути в их пентхаусы. Эти ребята на вершине мира и не знают забот.