— Гермиона? — спрашивает Эйми, подняв на меня взгляд. — Ты в порядке?

— В полном, — отвечаю я. — Я вроде как тоже соскучилась по танцам, и если я запаникую, я хочу, чтобы рядом со мной были люди, которым я доверяю. Это Полли и ты.

— Спасибо, — благодарит она.

— И если кто-то узнает о нас и пойдут слухи, мы просто разберемся с этим, — говорит Полли. — Что не убивает тебя, то делает тебя сильнее, и все такое дерьмо.

— Ты когда-нибудь мечтала о дне, когда твоя жизнь, пусть ненадолго, станет похожей на песню Келли Кларксон? — спрашиваю я. (Примеч. Ке́лли Бри́анн Кла́рксон (англ. Kelly Brianne Clarkson), род. 24 апреля 1982 года, Форт-Уэрт, Техас, США) — американская певица и актриса. Кларксон обрела известность после участия в телешоу «Американский идол» в 2002 году).

— Постоянно, — отвечает Полли. — Пойдемте. Мы опоздали достаточно, чтобы избежать неловкости на открытии. Надеюсь, там сейчас достаточно людей, чтобы не чувствовать себя совершенно нелепо.

Это весьма нелепо. Танцы проходят в спортивном зале, потому что потолок кафетерия недостаточно высокий, чтобы можно было повесить прожекторы для вечеринки. Спортзал слишком большой, как для успешных декораций, так и для большого количества пришедших детей. Они выключают свет и позволяют компании по прокату позаботиться обо всем, так что, по крайней мере, спортзал не похож на продуктовый магазин. До сих пор довольно сложно игнорировать баскетбольную сетку и ленты на полу, которыми Кэлдон выделяла наши позиции в танце.

Несмотря на это, нам весело. Обычно танцы на Хэллоуин собирают достаточно много народа, потому что у детей нашего возраста не так много возможностей одеваться как-то необычно. Фойе задекорировано крепированной бумагой черных и оранжевых цветов, а вокруг двери в спортзал вывешены тыквенные головы, потому что отец Мэлори всегда счастлив пожертвовать подобное дерьмо для школы. Мэлори ждет нас в фойе вместе с Карен и Брендой. Если бы Челси не поехала на выходные к своему отцу, то была бы здесь тоже. Когда они видят Эйми, то буквально окружают ее, выкрикивая приветствия (и этим, вероятно, привлекая внимание каждой собаки в радиусе десяти километров) и время от времени стискивая ее в объятиях.

— Эй! — говорит Полли. — Поаккуратней с волосами!

— Все в порядке! Все в порядке! — говорит Карен. — Я бы мало чего смогла добиться в жизни, если бы не знала, как обнимать человека с высокой прической.

Бренда соединяет свою руку с моей, что позволяет всему этому выглядеть более натурально, когда Полли соединяет свою руку с рукой Эйми, и мы все вместе идем на танцы. Здесь типичная толпа прыгающих в центре зала десятиклассников, а большая часть парней тусуется по углам спортзала, прислонившись к трибунам. Кэлдон и часть других учителей патрулируют этаж, хотя я совершенно уверена, что Кэлдон больше волнуется о том, что люди на танцполе слишком близки к ее ленточным разметкам и могут их повредить.

Мэлори, конечно, пытается сделать перерыв, чтобы иметь возможность наблюдать и делать вид, что подсчитывает, кто здесь есть, или типа выполняет задание от студенческого совета, но Полли к этому готова и хватает ее за руку.

— О! Ты не сделаешь этого! — говорит Полли, перекрикивая музыкальные басы.

Мэлори, несмотря ни на что, ухмыляется, и я полностью расслабляюсь. Я нервничала, но такой была моя жизнь раньше, и я скучала по этому. Хорошо снова вернуться. Я позволяю Бренде вытянуть себя на танцпол, и мы вшестером танцуем так, будто никто на нас не смотрит.

В течение четырех треков парни ломаются, маскируясь и тщательно избегая меня. Только они присоединяются к кругу, начинается медленная песня. Я нахожу быструю дорогу к чаше с пуншем, но Эйми повезло меньше. Тиг ловит ее, и она, улыбаясь, достаточно быстро соглашается потанцевать с ним. Я кидаю взгляд в сторону Полли, но она тоже смеется. Полли всегда, когда дело доходит до общения с Тигом, старается смеяться последней, и мне приходится участвовать в этом до тех пор, пока все это не станет менее реальным.

Полли соглашается на танец с Эриком, который слишком смелый, либо потому что в маске, либо потому что уже выпил. Я замечаю Лео, который также идет в направлении стола с напитками и пытается сменить свое направление, но затем Мэлори удивляет меня, делая это для команды, и хватает его за руку. Он выглядит удивленным, но, тем не менее, идет танцевать с ней. Между ними бездна, и это не выглядит так, будто каждому из них весело, но, по крайней мере, я могу спокойно взять свой напиток. Мгновение я колеблюсь, пока черпаю для себя напиток в стакан. Это не похоже на разбавленный пунш на школьных дискотеках. Но миссис Абернатти караулит тут, сколько я себя помню, с начала времен, так что я просто беру напиток, доверяя ее работе. Я представляю, что по этому поводу здесь тоже было собрано совещание. «Гермиона Винтерс будет на танцах», — говорили они, — «так что вы должны убедиться, чтобы никто не смог ничего подмешать в этот пунш!» или, возможно, там больше говорилось о том, как учителям любыми средствами помешать учащимся заполучить выпивку на территории школы. В любом случае, пунш холодный, именно такой, как и раньше, и я приношу стаканчик для Мэлори в знак благодарности, когда завершается песня, и она улыбается мне.

Снова возвращаются биты музыки, громкие и пульсирующие звуки, от которых нарушается покой в моем желудке, и я чувствую себя некомфортно. Я не могу сразу же узнать песню, что для меня необычно. Эрик держит нас всех в курсе, что нового и танцевального появляется в музыкальной сфере. Я делаю глоток своего напитка, пластиковый стакан царапает мое чересчур накрашенное лицо, и меня словно громом поражает. Не желая этого, я роняю стакан, но в нем не так уж много пунша, так что это не приводит к большому переполоху, когда он падает на пол. Полли, фальшиво флиртующая с Дионом, замечает меня, и ее лицо мрачнеет. Я иду в обратном направлении, стараясь выбраться наружу, но внезапно повсюду меня окружает множество людей.

Тиг поскальзывается на пунше и кричит. Он, однозначно, пьян, потому что обычно этого было бы недостаточно, чтобы свалить его с ног, но он тяжело падает на пол спортзала. На танцполе разворачивается куча-мала, когда Полли пытается пробраться ко мне, но Тиг рукой хватает ее за юбку, очевидно, там было намного больше пунша, чем я думала изначально, потому что внезапно все люди вокруг начинают скользить. Мое дыхание учащается, а затем я начинаю переживать о том, что это все вообще не остановится.

Чьи-то руки обвивают мои плечи, и я начинаю паниковать. Я в наносекунде от крика, когда узнаю Диона. Он поднимает меня над толпой, унося в угол спортзала, и когда он опускает меня на ноги, я более-менее прихожу в себя.

— Ты в порядке? — кричит он. Он наклоняет свое лицо прямо к моему уху, и он чересчур близко, но если бы он стоял дальше, я бы не смогла его услышать.

— Это все песня, — кричу я в ответ. От него пахнет потом и дешевой косметикой. Не сосной. И в пунше ничего не было. Я в безопасности.

— Гермиона! — Полли врезается в меня. Эйми сразу за ней. Они тащат меня прочь от Диона, в сторону коридора, где будет тише, и я смогу скрыться от звуков музыки, пока не закончится песня. Слишком шумно, чтобы я смогла сказать им, что я в порядке. Что я чувствовала себя в безопасности рядом с Дионом. Я думаю, они нуждаются в том, чтобы спасти меня. Так что я позволяю им сделать это.

Глава 23

Эйми взяла с собой свой матрас, но когда мы вернулись домой после танцев, мы смыли свой макияж и в изнеможении свалились на мою кровать, как будто нам не по семнадцать, а по семь. Я оказалась между ними двумя, но когда попыталась перелечь, Полли схватила меня за плечо.

— Все нормально, — сказала она. — Ты в порядке? Ты мало что сказала в фойе, и я думаю, это впервые, когда мы ушли со школьных танцев так рано.

Она не ошиблась. Я не чувствую себя так, как сказала, потому что не была уверена, что именно должна была сказать, и когда Эйми предложила нам уйти, я ухватилась за этот шанс. Я танцевала до тех пор, пока они не выдернули меня за дверь.

— Я в порядке, — отвечаю ей. — Просто было реально шумно, и песня, которую поставили, это была та песня, которая играла, когда я выпила пунш с подмешенной дрянью в лагере.

Полли тут же становится обеспокоенной, а глаза Эйми округляются.

— Ты что-нибудь вспомнила? — спрашивает Полли.

— Только песню, — говорю я. — До этого момента, полагаю, я никогда не задумывалась о чем-то таком, но я не помнила, какая музыка тогда играла. Я не вспомнила о том моменте, или чем-то подобном. Только о песне.

— Хочешь послушать ее еще раз и посмотреть, что из этого выйдет? — предлагает Эйми. — Ты можешь послушать, а мы будем здесь, рядом с тобой, если понадобимся.

Это заманчиво. Это бы значило, что я больше не окажусь на краю. Я разрываюсь между тем, чтобы стоять на краю утеса или оставаться в безопасности в своем гнездышке, в котором пряталась так много раз за последние несколько недель, что у меня появилось головокружение.

— Нет, — говорю я. — Я думаю, что дождусь следующей встречи с доктором Хаттом. Он будет знать, какие вопросы задать, чтобы помочь мне.

Полли кивает и падает обратно на подушку. Я задумываюсь: мы реально собираемся так спать, уложенные, как сардины?

— Я проголодалась.

— Ты знаешь, где лежат закуски, — говорю я. — Я истощена и не хочу снова спускаться по лестнице.

На самом деле, я подразумеваю, что не хочу снова разговаривать со своими родителями. Когда мы пришли домой, они ждали нас на кухне, снова проявляя заботу. Они не допрашивали нас слишком жестко, но я, правда, не хочу возвращаться и отвечать на еще большее количество вопросов, бессмысленных или, наоборот, слишком осмысленных.