— Пусть так будет и в дальнейшем! — скандируют некоторые из нас, кто уже знает продолжение этой фразы. Я замечаю, что Лео и Тиг давятся от смеха.

— Вот именно, — Кэлдон говорит это с легкостью, но намека на угрозу более чем достаточно, чтобы мы обратили на это внимание. Закончив речь, она отдает мне листок со списком. — Также вы должны постараться не получать травмы, потому что мы находимся в часе от Пэрри Саунд и от возможной воздушной перевозки в Торонто. (Примеч. Пэрри Саунд — город, расположенный в восточной части Онтарио, Канада). И это куча бумажной работы для меня. Так что, если возможно, воздержитесь от этого. Через полчаса прозвенит звонок на вводное представление. Пожалуйста, соберитесь оперативно. А пока что вы можете заселяться.

Я смотрю вниз на список. Поскольку у нас с Полли в руках отдельные списки, я понимаю, что этот год смешанный. В одни годы лагерь распределяет каждую школу в отдельные хижины, а в другие — смешивает всех вместе. Если бы Кэлдон не стояла сейчас прямо около меня, я бы разразилась проклятьями. Будет тяжело планировать месть и бодрствовать с Полли допоздна, когда она будет жить в другой хижине. Полли выглядит невыносимо веселой. Должно быть, она тоже чересчур раздражена.

— Астрид, Дженни, Алексис, Кармен и Мэлори, — выкрикиваю я имена. — Вы все со мной.

— Следовательно, со мной идут Челси, Бренда, Карен и обе Сары, — заканчивает без единой паузы Полли.

Обе Сары вздыхают. Можно подумать, администраторы лагеря воспользовались бы возможностью разделить их.

— Леди, не переживайте! — говорит Тиг, в руках у него собственный список. — Будем надеяться, что к концу лагеря у каждой из вас появится прозвище, и мы сможем отделить вас друг от друга.

— Ага, — говорит Астрид, выглядя более харизматично, чем я ожидала от нее изначально. — Такое потрясающее прозвище, как Тиг.

Тиг, которого на самом деле зовут Эндрю, становится ярко-красным. Он считает, что иметь прозвище — унизительно, однако, он так и не смог изменить свое. Я думаю, ему немного досадно, что к Лео никогда не приклеивалась ни одна лагерная кличка.

Мы по одному выходим из автобуса. Здесь прохладнее и пахнет лучше, чем воздух от автобусного кондиционера. А еще ощущается неповторимая смесь летнего зноя и прохладной сосны. Мэлори, которая также в лагере в последний раз, делает быстрое сальто вперед. Если бы капитану не приходилось соблюдать приличия, я бы присоединилась к ней. Я так долго ждала этого.

В задней части автобуса Тиг и Дион — который непонятно как потерял свою футболку — раздают нам наши сумки. У парней по одной упакованной сумке на каждого, что приводит в ярость. Если бы у меня был выбор, это была бы небольшая сумка, но две недели в лагере означают две недели абсолютно идеальной внешности все то время, пока я живу в хижине. Это одна из вещей в черлидинге, которую я реально ненавижу. Я люблю прыжки, кричалки и гимнастику, но мне на самом деле не нравится на рассвете по двадцать минут тратить на макияж и придумывать четырнадцать различных видов причесок для моих волос.

Парни довольно быстро выпутываются из этого, оставив нас разбираться, в какой из сумок находится кейс с косметикой. Согласно традиции, которая настолько стара, что я даже не знаю, когда она появилась, у каждого из нас есть свои согласованные обязанности. Когда мы упаковывали вещи, то завязали на ручках сумок опознавательные ленточки, но, как оказалось, прежде чем начать сражение на носках, парни проделали довольно серьезную работу с ленточками. Я мысленно дорабатываю свой начальный план по утоплению Лео, включив в него всех шестерых парней.

Пятнадцатью минутами позже я веду свою пятерку девушек к хижине, в которой мы вместе будем жить, и если мне не изменяет память, этот развивающийся флаг на ней принадлежит школе Святого Игнатия в Миссиссоге (Примеч. Mississauga — город в провинции Онтарио, Канада). Их фиолетовый и оранжевый цвета не будут сочетаться с нашими золотым, черным и белым, и фотографии будут не такими хорошими, как в прошлом году, но с этим ничего не поделаешь. Я только надеюсь, что они не сделают ничего раздражающего, например, займут все нижние койки.

Полли стоит рядом со мной, ее девушки, как утята, выстроились в ряд за ее спиной. Ее прикрепили к хижине с развивающимся бело-зеленым флагом, значит, это либо школа Kincardine Knights (Примеч. Kincardine — город в провинции Онтарио, Канада) или частная школа Тандер Бей, талисман которой я никогда не смогу вспомнить, потому что он абстрактный.

— Встряхнись, — говорит она, разгадав выражение моего лица. — Это лагерь черлидеров. Что может быть хуже этого?

Я ждала этого момента или чего-то похожего всю свою жизнь. Справлюсь и с верхней койкой. Я распрямляю плечи и поднимаю свой рюкзак, показывая Полли, что для меня ее вопрос не стоит даже воздуха, не то что ответа, и иду вперед.

Полли смеется, сворачивая к своей хижине.

Веранда нашего нового дома находится в тени, а значит, там будет немного прохладнее. Конечно, это также означает миллион москитов, но если здесь будет новая сетка, тогда, возможно, я поменяю свое первое впечатление. Но это я забегаю вперед.

Мэлори передает мне наш школьный флаг. Я делаю глубокий вдох, затем очищаю ограду и привязываю его рядом с флагом школы Святого Игнатия. Как и ожидалось, они полностью дисгармонируют, но после того, как поднимается ветер, мне на самом деле уже все равно. Я смотрю вниз на свою команду, все они подпрыгивают, как пружинки, точно так же, как делала я, когда мой капитан вешала наш флаг. Я ощущаю их волнение. Этот год, на самом деле, будет лучшим.

— Девочки, — кричу я неожиданно четким голосом, которым никогда больше не скажу такие слова, — давайте сделаем это!

Глава 2

Лагерь Manitouwabing один из тех летних лагерей, которые существуют уже целую вечность. Wabing раньше был лагерем Kiwanis, а до этого он был тренировочным лагерем ВВС, а до этого он был убежищем для короля Норвегии. Или типа того. И не важно, каким это место было раньше, сейчас здесь сохранилось двадцать студенческих хижин с облезлыми коричневыми стенами, обшитыми деревом, и перекошенными крышами, шесть немного лучше сохранившихся хижин для персонала, широкое зеленое поле с расчерченными футбольными линиями, старая пристань и огромный обеденный зал.

— Привет, — говорит мне девушка, когда я открываю дверь хижины. Полагаю, она капитан команды школы Святого Игнатия. Вероятно, я виделась с ней прежде, но, хотя моя память хороша в запоминании расцветок флагов, лица быстро становятся размытыми пятнами. Она протягивает мне руку, ногти на которой накрашены в оранжевый и фиолетовый цвета. — Я Эйми.

Я представляюсь, пока за моей спиной в хижину вплывают остальные девушки. Руки Мэлори заняты, и она не может придержать входную дверь, когда та начинает закрываться. Те из нас, кто уже бывал здесь прежде, готовы к грохоту, который раздастся, когда она закроется, но Эйми ловит ее прежде, чем это произойдет. Улыбаясь, она бесшумно закрывает дверь.

Я оглядываюсь вокруг и вижу, что они все заселились на одну сторону хижины. Я не переживаю по поводу доставшейся нам стороны. Я знаю, что, в отличие от той стороны, где мы останавливались в мой первый год, на этой стороне крыша не протекает. В итоге, в тот год нам с Полли пришлось спать вместе на одной нижней койке.

— Хороший захват, — говорю я, улыбаясь своим воспоминаниям и быстрой реакции Эйми по захвату входной двери.

Мы с Мэлори в паре, и она без слов отдает мне капитанское право на нижнюю койку. Мы все начинаем распаковываться, по большей части это ограничивается запихиванием чемоданов под кровати и раскатыванием спальных мешков, но звонок звенит гораздо раньше, чем мы успеваем закончить.

— Не волнуйся ты так, — Мэлори, за плечами у которой так же много поездок в лагеря, как и у меня, успокаивает Астрид, которая верхом на своей койке пытается распрямить свой спальный мешок так, будто от этого зависит ее жизнь.

— Ага, — подтверждаю я во всеуслышание, при этом пиная свой все еще не раскатанный спальный мешок к подножию кровати. — И поверь мне, ты на самом деле не захочешь опоздать.

Эйми понимающе кивает всем в хижине и марширует к своей команде. Похоже, ей надо разобраться со своими собственными новичками. Мы вместе выходим наружу, с осторожностью смешиваясь между собой, знакомясь и прощупывая почву. Все собираются на поле, и в течение всего вступления мы сидим под палящим августовским солнцем.

Это вступление я слышала неоднократно, так что, пока сотрудники представляются, мои мысли блуждают. Я помню, как мы с Полли были здесь в первый раз, перед нашим девятым классом. Мы усердно тренировались, чтобы попасть в команду. Кэлдон меня пугала, даже несмотря на то, что я находилась в ее развивающем лагере с самого начала лета, и стала первой, кто подошел им. Тогда с ней было нелегко, но потом стало еще страшнее. Мы с Полли обе старались, как могли, но нагрузки были интенсивными, а ставки были не в нашу пользу. Девятиклассники редко проходили отборочные. Большинство новичков были десятиклассниками. Но Кэлдон всегда безупречно справедлива. С конца июня она, как правило, посещает начальные школы и предлагает ребятам, у которых, как она считает, есть потенциал, пройти особые отборочные у действующей команды. Обычно они практически всех отсеивают, но мы с Полли пробились, хоть и с трудом.

Я помню свой страх в тот момент, когда вывесили списки. Линдси, капитан команды, стояла рядом со списком, и, в зависимости от ситуации, поздравляла или утешала людей. Я уверена, ее присутствие должно было успокаивать, но вместо этого было ощущение, что мы должны быть готовы к худшему. Что, если я смогла пройти отбор, а Полли нет? Что, если Полли смогла, а я нет? Я хотела быть частью команды потому, что любила это. С Полли было немного по-другому. Палермо Хейтс — маленький городок, и если быть правдивой, наши маленькие спортивные команды не самые лучшие. Сколько каждый помнит, если хочешь, чтобы тебя заметили, если хочешь быть первым в чем-то в Палермо Хейтс, ты должен быть черлидером, а Полли хотела победить больше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.