Стюарт Льюис - У вас семь новых сообщений

Рядом со мной сидит высокая женщина с кофейного цвета кожей и модными афрокосичками. Она читает мамину книгу, и мое сердце тут же словно превращается в тяжелый влажный комок. Я пытаюсь сосредоточиться на играющей в наушниках песне Джейсона Мраза, но мой взгляд постоянно возвращается к черной обложке книги. Вот фотография моей матери. Она выглядит серьезной. Я закрываю глаза, а когда открываю их, женщины уже нет.

Трайбека – промышленный район, но улицы здесь чистые, и в воздухе разлита атмосфера покоя, которой не найдешь на Манхэттене. Холл нужного мне здания уставлен диванами, обтянутыми тканью с леопардовым принтом, а посередине стоит скульптура, напоминающая рожок мороженого. Я начинаю паниковать. Интересно, Дария придет? Я смотрюсь в зеркальную стену и проверяю, что у меня с волосами. К счастью, сегодня они согласились сотрудничать.

Двери лифта открываются, и я оказываюсь в огромном почти пустом помещении, разгороженном стеклянными стенами. В дальнем углу – оранжевый коврик и несколько удобных кресел. Я медленно иду туда и слышу голос:

– Чувствуйте себя как дома. Дария занята, так что мы сегодня одни.

Он говорит так мягко и спокойно, что моя паника тут же исчезает. Я сажусь и принимаюсь листать глянцевые журналы. Знаю, мои снимки хороши, но все равно чувствую себя самозванкой. Я слишком молодая, слишком «зеленая» – как говорит мой отец о начинающих актерах.

Через пару минут подходит худой мужчина со всклокоченными волосами и добрыми глазами.

– Привет, меня зовут Лес.

– Луна, приятно познакомиться.

Руки у него слегка влажные, движениями он напоминает Тайла. Он что – краснеет?

Я делаю глубокий вдох, потом достаю фотографии и раскладываю на столе. Он внимательно рассматривает каждую. По его выражению лица невозможно ничего понять.

– Вы давно снимаете? – спрашивает он, откладывая в сторону портрет мисс Грей.

– Ну, не профессионально, если вы это имеете в виду.

Лес наливает нам по стакану воды, и у меня в голове мелькает мысль, не подсыпал ли он туда что-то. Я, как и Тайл, прочитала слишком много отцовских сценариев.

– В вашем видении присутствует некая первобытная искренность. Не знаю, сознаете ли вы это.

– Ну, я же сделала снимки, – замечаю я несколько быстрее, чем следовало бы.

Он снисходительно улыбается, но тут же его лицо становится непроницаемым. Зеленые очки и торчащие во все стороны волосы с проседью придают ему карикатурный вид.

– Можете оставить мне эти снимки?

– Разумеется. Я напечатала их в двух экземплярах и отсканировала.

Лес сидит с видом довольной собаки.

– Так вы устроите мне выставку?

Он потирает подбородок, как будто обдумывает это.

– Не знаю, насколько финансово успешным будет этот год для моей галереи. Может быть, у меня найдется для вас место, но трудно сказать что-то определенное. Снимки сильные, но я должен еще на них посмотреть.

Я не знаю, что мне делать. Наверное, следовало спросить совета у Дарии. Неожиданно я чувствую, что у меня пересохло горло, выпиваю воду залпом и встаю.

– Ну что ж. Мне пора.

Он провожает меня до лифта, у дверей улыбается и жмет мне руку.

Не представляю, что думать о нашем с Лесом разговоре, поэтому в метро я концентрируюсь на словах песни Имоджен «Первый поезд домой», играющей у меня в наушниках. Но несмотря на погружение в струящиеся электронные звуки, я думаю о мальчике, которого встретила по дороге сюда. Часть меня хочет, чтобы приветствующая его девушка была иллюзией или это оказалась чужая история любви.

В моей комнате тихо. Я вновь берусь за подготовку к диктанту по английскому. Беспристрастный, изъян, вечнозеленый. Окно Оливера занавешено, но свет горит. Может быть, экономка зашла убраться.

– Луна! – Тайл кричит из коридора. – У нас нечего есть.

– Сейчас спущусь, погоди…

Мама редко готовила, но всегда содержала дом в идеальном порядке. Она любила взглянуть на все, что есть, и выбрать из представленного. Со всем этим: школой, фотографией, отъездом отца – я чувствую, что теперь должна стать ею. Я поднимаю глаза и вижу мамину фотографию на стене. Не знаю, чем руководствуюсь, но я снимаю ее и убираю в ящик стола.

– Тайл!

Он подбегает к моей двери, лицо у него красное и чумазое.

– Закажи что-нибудь и расплатись картой, которую тебе дал папа. Только чтобы там были овощи.

– Жареная картошка – это овощи?

У меня нет настроения спорить.

– И умойся, пожалуйста.

– Да, мэм.

Я захожу на фотоблог. Мой снимок набрал уже более шестисот «лайков»! Леви в сети, и я тут же отправляю ему ссылку.

Moongirlnyc: Ничего так, да?

Тайл внизу что-то заказывает. Думаю, он вряд ли станет экономить.

Leviphoto3: Неплохой снимок.

Moongirlnyc: Спасибо… я виделась с этим парнем Лесом Беллом.

Leviphoto3:?

Leviphoto3: Ты же шутишь?

Moongirlnyc: Нет.

Leviphoto3: Он действительно крут.

Я думала, что увижу в его лофте что-то особенное или хотя бы стоящее кучу денег. Но почему там было почти пусто?

Moongirlnyc: Трудно понять, что он думает.

Leviphoto3: Тебе нужен агент… напиши на jj1900@gmail.com

Leviphoto3: Его называют просто ДжейДжей, никто не знает, как его зовут.

Moongirlnyc: Звучит пафосно.

Leviphoto3: Он немного скотина, но все агенты такие.

Moongirlnyc: Что мне делать?

Leviphoto3: Отправь ему три снимка в формате jpeg (увеличь резкость).

Leviphoto3: И скажи, что тебе Лес что-то обещал.

Moongirlnyc: Ладно.

Leviphoto3: Можешь и меня упомянуть… Черт, быстро ты.

Moongirlnyc: Напишу ему прямо сейчас.

Leviphoto3: Правильно.

Moongirlnyc: Спасибо огромное.

Leviphoto3: Может, ты меня познакомишь с Лесом, если все пройдет гладко?

Moongirlnyc: Естественно.

Leviphoto3: удачи.

Я пишу ДжейДжею, и он через пять минут отвечает со своего айфона.

Луна, интересно. Можете подойти ко мне в офис завтра к 3:30 со снимками?

ДжейДжей

Лихо. Что, вот так просто? Ну, во всяком случае, это будет офис, а не огромная пустая квартира. Я соглашаюсь и возвращаюсь к своему английскому. Заходит Тайл с бургерами и картошкой, сжимая пакетик с кетчупом в зубах. Я велю ему спускаться, и мы едим на кухне. Мама предпочитала ужинать на кухне, обычно на ней было простое платье и тонкая серебряная цепочка с подвеской в виде листочка. Отец всегда говорил, что мы должны обедать в столовой, как нормальная семья, но мама возражала: «А ты так хочешь быть нормальным?» Если бы я тогда умела читать между строк.

Картошка солоноватая, но вкусная. Тайл, гордый собой, картинно вручает мне кусок брокколи:

– Ваши овощи, мадам.

После обеда он помогает мне с карточками, по которым я учу слова для диктанта, и замечаю, что уже десять.

– Спасибо, что помог. У меня завтра итоговая контрольная.

– Отдохни, сестренка. – Он посылает мне воздушный поцелуй.

Засыпая, я слышу низкие стоны виолончели, но не уверена, что это не сон.

Я проверяю, нет ли маминого телефона в школьном бюро находок, но и там его не оказалось. Почему я потеряла его именно сейчас, когда осталось всего одно сообщение? Я дописываю контрольную одной из первых и замечаю, что Рейчел списывают. Мисс Грей не в курсе и, как ни в чем не бывало, ест нарезанные яблоки из пластикового контейнера.

На большой перемене я ввожу Жанин в курс дела.

– Как здорово! Ты не думала, что можешь забить на колледж и стать фотографом?

– Не знаю, посмотрим. Мама говорила, что колледж больше ничего не значит. Нужен опыт, связи и все такое.

– Хотела бы я себе такую маму. Моя судит о людях в основном по тому, в какую школу они ходили. Они на восточном побережье все такие. Поэтому я и собираюсь в Беркли. Приедешь, если я поступлю?

Она слегка краснеет, каштановые волосы падают ей на лицо. Жанин всегда казалась такой взрослой, всегда опережала меня, но сейчас она выглядит потерявшимся ребенком.

– Разумеется, – отвечаю я, чувствуя, что начинаю двигаться быстрее, чем она, эта школа и весь мир.

ДжейДжей работает в Ист-Виллидже. Чтобы добраться туда, мне приходится пройти сквозь, кажется, целый город бездомных. Видимо, это потому, что на углу квартала кухня с бесплатным супом. Я вглядываюсь в их лица, пытаясь разглядеть души. Эти люди лишены всякой гордости, вот они, как есть. Если бы я только могла сфотографировать их, запечатлеть это чувство, выраженное в их глазах и в позах, момент, когда смыслом жизни стало само выживание. Я тоже сменила жизнь на выживание, когда умерла мама. Меня поддерживали только еда и музыка. Я чуть не месяц слушала только Джошуа Рейдина.

Прежде чем войти в здание, я мысленно прошу Оливера: «Вернись!»

В приемной стройная женщина с густой челкой велит мне подождать. Я пролистываю «Филм-форэм» и замечаю маленькую заметку о папином документальном фильме. Внезапно мне хочется вырвать страницу и сжечь ее. Если отец солгал мне о том, с кем мама была той ночью, то как я могу быть уверена, что он не врал мне в других случаях? Как говорит мисс Грей, ложь – это скользкая дорожка. Как родители понимают, от чего детей надо защитить, а где сказать им всю правду? Прежде чем я успеваю привести поток своих обрывочных мыслей в порядок, мисс Челка зовет меня внутрь.

Кабинет ДжейДжей полон фотографий. У него смуглая кожа, большие глаза и тонкие губы. Длинные руки и изящная шея делают его похожим на гордую птицу. Он улыбается и жмет мне руку.

– Ну что ж, посмотрим.

Я показываю ему снимки. В последнее время я становлюсь чуть более уверенной в собственных способностях. Он смотрит, поднимая выщипанную бровь идеальной формы.