Завтрак Аида предложила переварить на веранде. Там стояла пара шезлонгов, в которых мы и расположились, любуясь видом на озеро. Наполненный солнечным светом сосновый лес выглядел торжественно и умиротворённо, и совершенно не хотелось думать, что поблизости может бродить опасное чудовище…

— Расскажите о себе, — попросила Аида, раскуривая трубку.

— Да мне почти и нечего рассказывать, — пожала я плечами. — Зовут меня Алёна Лямина, мне двадцать семь лет, офисный работник, живу одна… Родители умерли. Моего парня, Андрея, вы видели… Встречаемся полгода, отношения… не сказала бы, что безоблачные.

— Любит гульнуть? — понимающе усмехнулась Аида, с кошачьей грацией изогнувшись в шезлонге и выпустив плотное облачко дыма.

— Ну… вроде того. Только в отношении себя любимого он требует кристальной верности — вот такие у него двойные стандарты, — вздохнула я. И добавила со смехом: — Знали бы вы, какую сцену он мне устроил из-за того, первого букета! Ну, из полевых цветов, помните?

Аида кивнула, сжимая зубами чубук трубки и пряча в уголках глаз усмешку.

— Он решил, что у меня появился кто-то другой, — продолжала я. — К вам приревновал, представляете?

Аида покачала головой.

— Так значит, я оказалась виновницей ваших неурядиц на личном фронте… Как нехорошо вышло!

— Да нет, вы тут ни при чём… Неурядицы начались задолго до вас, — вздохнула я опять.

Аида, выпустив длинную струю дыма и серьёзно глядя мне в глаза, проговорила:

— Алёна… Если ваш молодой человек причиняет вам слишком много огорчений, то, может быть, вам ни к чему такие отношения? Ну… просто он — не ваша судьба, так уж сложилось.

— Я думала об этом… — Мой взгляд скользил по далёким верхушкам сосен. — Не знаю, осталась ли у меня хоть капля любви к нему. Наверно, мы и правда с ним чужие.

— Так! — Аида решительно поднялась и протянула мне руку. — Кажется, вы загрустили, а я не могу этого допустить. Пойдёмте, пройдёмся чуть-чуть.

За домом располагался небольшой сад: малина к завтраку была именно оттуда. Ещё из ягод там росла вишня, смородина и земляника. Повсюду было много мелиссы — особенно под раскидистой старой яблоней. Я сорвала листочек и скатала в пальцах, нюхая.

— Люблю чай с мелиссой, — сказала Аида. — Поэтому она тут везде.

Вишня манила меня крупными бордовыми ягодами, глянцевито блестящими на солнце. Аида улыбнулась:

— Угощайтесь, Алёнушка. Кушайте прямо с дерева, так гораздо вкуснее.

Она нагнула ко мне ветку, всю сплошь увешанную ягодами, и подала пример — сорвала одну вишенку ртом, поглядывая на меня с озорными искорками в глубине глаз. Я сделала то же самое. Вишня была отменной, и я так увлеклась, что не заметила, как встретилась с Аидой губами на одной и той же ягодке. Но нечаянный поцелуй не состоялся: я тут же отпрянула в смущении, а Аида засмеялась. Как ни кратко было это соприкосновение, всё же я успела на миг ощутить мягкость её губ и их кисло-сладкий вишнёвый аромат.

Потом мы пошли на озеро — купаться и загорать. Плавала Аида превосходно, и пока я лениво лежала на спине, она неутомимо рассекала водную гладь разными стилями вокруг меня, ныряла и резвилась. Угнаться за ней у меня не доставало ни сил, ни мастерства.

Задерживать дыхание под водой она умела очень надолго — наверное, ни один человек не мог в этом с ней сравниться. Этим своим умением она и поразила моё воображение, и напугала. Помахав рукой, она нырнула, и водная поверхность, отражавшая небо и сосны, сомкнулась над ней. Прошло тридцать секунд, потом минута… Две. Я начала беспокоиться и сама решилась нырнуть. Набрав воздуха, я задержала дыхание и погрузилась, но, открыв глаза под водой, Аиду не увидела, сколько ни озиралась. Почувствовав, что больше не могу обходиться без воздуха, я вынырнула.

В поисках Аиды я ныряла несколько раз. Окончательно перепуганная, я от отчаяния уже начала всхлипывать, как вдруг под водой меня что-то тронуло. По телу снизу вверх заскользили ладони — от коленей по бёдрам, по животу, талии, рёбрам… Прохладная волна испуга моментально прокатилась по коже, сердце ухнуло в зеленоватую глубь, а прямо передо мной из воды появилась Аида.

— Ну, ну, всё хорошо, — засмеялась она, гладя меня по щеке. — Не надо так расстраиваться.

Я от облегчения выругалась, а она расхохоталась ещё звонче, явно довольная своей шуткой и произведённым на меня эффектом.

— Не беспокойтесь за меня, Алёна… Я могу не дышать под водой до двадцати пяти минут.

— Но как же… А кислородное голодание? — удивилась я. — Мозг же просто не выдержит!

Она сверкнула улыбкой.

— Не всё в этом мире так, как пишут в медицинских журналах. — И, чмокнув меня в щёку, снова нырнула.

Я нырнула следом и на сей раз увидела её. Её волосы причудливо покачивались в воде, извиваясь, как щупальца спрута; её стройное, великолепное тело двигалось грациозно и легко в наполненной солнечным светом воде, и Аида казалась мне каким-то мифическим существом — ундиной, наядой…

Когда мы разлеглись обсыхать под солнцем, уже начавшим ощутимо припекать, Аида сняла лифчик купальника, а потом и трусики.

— Загорать я предпочитаю нагишом, — пояснила она. — Чтоб потом не было этих белых следов.

Я смущённо отвела взгляд. Хотя, собственно, отчего мне было смущаться? Вот Аида, например, не стеснялась смотреть на моё тело, и от её ласкового и мягкого, как подогретое масло, взгляда у меня заныло в низу живота в странном предчувствии…

— Вы тоже можете раздеться, Алёнушка. Ничего не стесняйтесь, чувствуйте себя свободно.

— Да нет, спасибо… Пожалуй, я останусь так, — усмехнулась я.

— Как хотите, — отозвалась Аида. — Кстати, может, перейдём уже на «ты»?

— Ну… можно и на «ты», наверно, — неуверенно согласилась я.

— Прекрасно. За это надо выпить! Я сейчас.

Не успела я прилечь и закрыть глаза, как передо мной появился бокал шампанского. То ли я на несколько минут выпала из времени, то ли Аида умела его опережать — как бы то ни было, бокал возник перед моим лицом так быстро, что я вздрогнула. Только прохладный ветерок коснулся лица…

— Давай на брудершафт, — предложила Аида. — Чтоб уж точно можно было перейти на «ты».

Шампанское оказалось хорошо охлаждённым, что было особенно приятно в жаркий день, и я выпила его с удовольствием. Бутылка в ведёрке со льдом стояла рядом, и я, взяв один кубик, провела им по разгорячённому лбу и горящим щекам. Аида поднесла к моему рту бутерброд с душистым вареньем из лесной земляники, щемящая сладость и аромат которого ни с чем не могли сравниться. Откусив, я нечаянно уронила одну каплю на грудь и хотела подобрать пальцем, но Аида придержала мою руку.

— Дай мне.

Странное чувство охватило меня, когда её язык защекотал мою кожу. Солнечный смех заиграл у меня под рёбрами, как золотые пузырьки шампанского, а в низу живота снова заныло и неистово сжалось, а по телу пробежал хмельной огонь. Это было иное опьянение, нежели от вина — гораздо более сладкое и глубокое, таинственное и пугающее. В первый миг я отдёрнулась от него, ощутив леденящую близость ловушки, но рука Аиды мягко и властно обвила мою талию, а её дыхание обожгло мне шею.

— Пошли в дом, надо ополоснуться после озера, — сказала она.

Стоя под прохладными струями воды, я чувствовала, как меня начинает трясти. Что такое происходило со мной? Полынная горечь на губах спрашивала: разве ты не была к этому подспудно готова, когда собиралась переступить любую запретную грань, лишь бы узнать, откуда это дежавю и как Аида связана со снами про монастырский сад? Ты же взрослая девочка, разве ты не понимала, принимая её приглашение, что за ним кроется?

Нет, не прикосновений Аиды я боялась. Меня поражала собственная реакция — кажется, мне это нравилось. Нравилось до жути, до дрожи, до сладкого ужаса. Андрей не умел так… Он не умел быть таким обволакивающим, чарующим, нежным, шелковисто-щекочущим, не мог, глядя в глаза, взглядом ласкать сердце. Ему не под силу было легчайшим пуховым касанием затрагивать в душе такие струны, от звука которых весь мир начинал плыть вокруг меня.

Намыленная губка шершаво скользнула по моей спине, и я тихонько ахнула от неожиданности.

— Алёнушка, ну что ты так пугаешься всё время? — прожурчал голос Аиды, сплетаясь со струями воды. — Разве я такая страшная? Мм?

Она повернула ручку смесителя, и вода из прохладной стала расслабляюще-тёплой. Губка уверенными ласковыми движениями тёрла мою кожу, начиная с плеч и неумолимо спускаясь всё ниже. Когда она проскользнула мне между ног, я дёрнулась, но другая рука Аиды придавила мне плечо.

— Да стой ты. — Тихий смех. — Я только помою.

Зелёный чай с мелиссой исходил паром передо мной в чашке, а Аида, сидя напротив в махровом халате, смотрела на меня с задумчивой и чуть грустной нежностью во взгляде. Длинные влажные пряди её волос темнели на белой махровой ткани, а лицо без макияжа приобрело свежий и лёгкий, более простой и открытый вид. Но менее красивым оно не стало, а загадочная изумрудная искорка в глазах осталась.

В течение следующих двух часов она учила меня играть в бильярд. Я в этом деле была совершенной неумёхой, и Аида показывала всё с самых азов — как стоять, как держать кий, куда целиться. В перерывах мы пили ликёр и курили: Аида — трубку, а я — сигареты. Толковым игроком мне стать, впрочем, не удалось, а вот охмелеть — получилось. Чтобы я протрезвела, Аида повезла меня на прогулку по озеру — на её собственном катере. Упруго упирающийся в лицо встречный ветер действительно как будто выдувал из головы хмель, скорость прохладно щекотала сердце, красота поросших соснами берегов загадочно влекла. Правда, под конец меня немного укачало, и из катера Аида вынесла меня на руках.

— Беда ты моя ходячая, — усмехнулась она, ласково щекоча губами моё ухо.