Алана Инош - У сумрака зелёные глаза

— Папа… зачем? — устало и измученно проронила она с пролегшей между бровей трагической и горькой складкой.

— Затем, что мир стоит того, чтобы смотреть на него ясными глазами, — проговорил лорд Эльенн, сгрёб дочь в объятия и прижал к себе, зажмурившись.

Я вышла на крыльцо. Небо расчистилось, и осенний сад был озарён яркой луной. Вроде бы я осталась прежней, только холодок поселился под сердцем. Ни мои чувства, ни мысли не изменились, никаких разительных метаморфоз не произошло, только — холодок этот… Лунный, сумрачный.

Лёгкие руки легли мне сзади на плечи. Эрика обняла меня, прижавшись к моей спине и положив подбородок мне на плечо.

— Больше никогда так не делай, красавица, — сказала я, накрывая её руку своей. — Ты очень дорога своему отцу… И мне.

Сразу уехать я не могла: нужно было отогреть Эрику, помочь ей снова стать прежней. Теперь между нами были только платонические отношения, и в ответ на все робкие попытки Эрики страстно прильнуть ко мне я ласково, но твёрдо давала ей понять, что отныне я для неё только сестра и друг. Тяжело и больно было видеть тоску в её глазах, но по-другому я не могла поступить. После того, что между нами было, нелегко довольствоваться дружбой, но постепенно Эрика как будто нашла в себе мужество принять это.

— Лучше жить и любить друг друга так, чем одной из нас пребывать душой в сумраке, а другой — тосковать и мучиться чувством вины, — убеждала я, и она вроде бы соглашалась.

Но в глазах её затаилась грусть…

Мне пришлось присутствовать на Совете лордов и, глядя в глаза матёрым кровососам, заверять их в том, что я более не представляю для них опасности; был там и лорд Немет, до которого я ещё совсем недавно планировала добраться. Я ломала голову над тем, как его достать, и вот — он был передо мной. Казалось, мечта сбылась… Будь у меня с собой оружие — не задумываясь бы убила, но вот злая ирония: теперь я не могла этого сделать, связанная обещанием.

— Дорогие собратья, я отлично понимаю, что Аида заслужила наше недоброе отношение, истребляя нас, — сказал лорд Эльенн. — Но могу вас заверить, что отныне она добровольно прекращает охоту на детей сумрака. Более того, вернув мою дочь Эрику к нормальной жизни, она снискала моё личное расположение и признательность. Думаю, это можно зачесть ей в заслугу.

Двенадцать лордов, сидя за длинным столом в сумрачном и холодном зале, слушали (мой отец был тринадцатым и председательствовал на Совете). Мне было отведено место в стороне от стола, в одиноко стоящем массивном деревянном кресле с кожаной спинкой и сиденьем. Немет, золотоволосый и красивый, как греческий бог, с алыми сочными губами и лебединой шеей, во время всей речи лорда Эльенна сохранял иронический вид, изящно подпирая рукой подбородок.

— Прошу прощения, но что-то мне с трудом верится, что охотница, столько лет преследовавшая детей тьмы, сама!.. добровольно!.. решила уйти на покой, — проговорил он.

— Это — часть её жертвы, — негромко и серьёзно ответил лорд Эльенн. — Благодаря которой Эрика снова радует всех своей улыбкой.

— Хммм… — Немет бросил на меня долгий взгляд сквозь задумчивый прищур. — Интересно знать, что её побудило пойти на такие жертвы ради вашей дочери?

Лорд Эльенн выпрямился, с достоинством блестя глазами.

— Потому что они с Эрикой — родные сёстры, — объявил он решительно.

Среди лордов прошелестел удивлённый шепоток.

— Да, я официально признаю Аиду своей дочерью, — сказал лорд Эльенн. — И готов дать ей мою фамилию — если, конечно, она захочет носить её, присоединив, например, к своей.

Я оценила его поступок. Лорд Эльенн рисковал своей репутацией, признавая подобное родство… И только такой глыбе вампирского мира, как он, можно было позволить себе пойти на такой риск.

— Ого, какой любопытный поворот! — воскликнул Немет, с интересом переводя взгляд с меня на моего отца и обратно. — Не ожидал, не ожидал. Да и для всех присутствующих это немалый сюрприз, насколько я могу видеть.

— Итак, уважаемые собратья, я прошу вас отнестись к моей просьбе со всей серьёзностью, — сказал лорд Эльенн, опираясь обеими руками о край стола и обводя глазами собрание. — Я ходатайствую о заключении мирного соглашения между Аидой и вампирским сообществом. Она не трогает вампиров, вампиры не трогают её — примерно так. Аида, — обратился он ко мне, — подтверди уважаемому Совету лордов, что ты обязуешься исполнять свою часть соглашения.

Тринадцать пар вампирских глаз были устремлены на меня выжидательно, враждебно, с любопытством, настороженностью, недоверием — целая гамма эмоций выражалась в них.

— Да, подтверждаю, — глухо проговорила я. — Я покидаю ряды охотников.

— Невероятно, — с потрясённым видом произнёс Немет, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

— И тем не менее, это так, — ответил лорд Эльенн.

Разразился спор. Мой отец привлёк на помощь всё своё красноречие, убедительность и дипломатию, и когда в конце концов было решено проголосовать, семь вампиров оказались на его стороне, четыре высказались против, а Немет воздержался. Он сидел с таким видом, будто его крайне изумляло всё происходящее, и время от времени восклицал: «Ну надо же!», «Кто бы мог подумать!», «Всемогущий сумрак!»

— Я не готов проголосовать ни за, ни против, — объявил он. — Как решит уважаемый Совет, так и будет.

Простым большинством голосов мирное соглашение было утверждено. Вот, Алёнка, это и есть та грустная история о моём выходе «на пенсию».

Лорд Эльенн обучил меня всем вампирским психическим приёмам, в том числе и самым сложным и мощным — тем, которыми владеют только старые опытные лорды, а также поделился со мной рецептами многих снадобий. Его фамилию я присоединила к своей, став Вангелиди-Эльенн, но фактически пользовалась только первой частью этой двойной фамилии.

Как я жила дальше? Уйдя из охотников, я утратила смысл своего бытия. Цель, ради которой я на протяжение многих лет открывала глаза по утрам, больше не существовала. С моим мужем, богатым русским бизнесменом, я познакомилась в казино в Монте-Карло. Историю моего брака ты знаешь: я рассказывала об этом Эрике, и почти каждое слово в этом рассказе было правдой. Почти — за исключением одной детали. Я сказала, что не поладила со взрослой дочерью мужа, но на самом деле мы очень хорошо поладили. Собственно, девушка меня сначала и заинтересовала, а потом её отец положил на меня глаз. В постели я была ему не нужна: на самом деле он любил юношей, а жена ему требовалась для прикрытия. А мне надоело быть перекати-полем, захотелось стабильности, и вот — случился этот странный союз, просуществовавший, впрочем, недолго. При разводе муж меня хорошо обеспечил: то, что мне досталось, составляло лишь небольшую часть его состояния, так что он ничуть не обеднел, а мне одной этого было более чем достаточно. Работу психотерапевтом я себе придумала, чтобы не умереть со скуки, а ещё отчасти потому, что у пациентов под гипнозом очень удобно понемножку брать кровь из незаметных мест. Вреда им это не наносило, а меня избавляло от необходимости рыскать в поисках жертвы по улицам города.

А потом я встретила тебя. И, кажется, смысл вернулся в мою жизнь.

Ты ещё не устала слушать мои откровения, Алёнушка? Видимо, действительно пора заканчивать болтовню и начинать действовать. Я верну тебя к жизни, обещаю. Держись там, милая, осталось совсем чуть-чуть.

— «Красивые — красивой. Спи, дитя![8]» — вздохнул князь Огнев, любовно и бережно укладывая срезанные в саду белые розы по периметру гроба.

Самый большой и красивый цветок он положил на грудь Алёны, осторожно отогнув её ледяные пальцы и подсунув стебель под них. Розовый шип вонзился в кожу на её руке, но ничто не дрогнуло в её неподвижном, бледном и спокойном лице.

— О! — сокрушённо воскликнул Огнев, тихонько поправляя розу так, чтобы шипы не касались руки Алёны. — Простите меня, моя милая.

Гроб был дорогой и огромный — слишком большой для такой хрупкой девушки: места в нём вполне могло хватить ещё для одного человека. Белоснежный шёлк внутренней обивки, блестящая полированная поверхность крышки… Печальная роскошь. «Это всё, что я могу сделать для неё», — сказала Эрика.

Огнев с грустью всматривался в покрытое смертельной бледностью лицо в гробу, когда в зал вошла Эрика.

— Князь, может, хватит уже вздыхать, как герой романтической баллады? — проговорила она вполголоса. — Зачем это всё? Сколько ещё вам нужно времени, чтобы на неё налюбоваться?

— Моя дорогая мадемуазель Эрика, вы разве не читали Эдгара Аллана По? — скорбным шёпотом ответил Огнев. — В его «Заживо погребённых» очень ярко описаны подобные случаи. Я думаю, нам следует подождать ещё немного… Пока не появятся… гм, гм… явные признаки тления. — И князь вздохнул.

Эрика покачала головой, болезненно поморщившись.

— Ох уж эта ваша страсть к литературе… А по-моему, бедняжку нужно похоронить, — сказала она. — Я знаю, это моя вина… И я буду держать ответ перед Аидой. Теперь она возненавидит меня… но мне уже всё равно. Хуже уже не будет. Проклятый Немет убил папу…

Отвернувшись, она беззвучно заплакала. С одного скорбного зрелища — Алёны в гробу — князь переключил своё внимание на другое.

— О… Мадемуазель, милорд ещё жив, я уверен, — сказал он, деликатно дотрагиваясь до вздрагивающих плеч Эрики.

Та усилием воли остановила слёзы, ожесточённо сжав губы и смахнув влагу с ресниц.

— Нужно хотя бы забрать его тело или то, что от него осталось, — сказала она глухо, со скорбной решительностью. — Я отправлю туда часть нашей охраны. Пойду к Фон Линдау и прикажу ему выступать.

— Но, мадемуазель… Это же верная смерть для них! — пробормотал Огнев. — У лорда Немета явный численный перевес! Это неразумно!