— Цыц, детка!

— О да! Молчу, молчу…

Он говорит то шепотом — и мне приходится вслушиваться в каждый звук его глубокого, бархатистого голоса, то очень громко, чтобы перекричать уличный шум, — и я зажмуриваюсь от нашей близости. Мысленно я чувствую его рядом — и это пробуждает во мне странное ощущение. Мне кажется, что этот разговор перевернет всю мою жизнь.

— Интересно, а как ты выглядишь?

— А мне это неинтересно, — смеется он, а потом добавляет: — Как я выгляжу…

— Изверг! Ты изверг и садист! — хохочу я. — Не издевайся над бедной девочкой. Опиши себя.

— У меня синие-синие глаза, изогнутые брови, такой же изогнутый нос, длинные белые волосы и борода до подбородка…

— Хорош издеваться! — я растягиваю слова, чтобы продемонстрировать свою девичью обиду.

— Ну, я злобный страшный карлик. Запомни это. Когда ты встретишь меня, то точно узнаешь! А если серьезно — разве так уж важно, как парень выглядит?

— Красота привлекает, но она же и отталкивает, — говорю я.

— Интересная мысль. Это как?

— Забудь. Я часто все усложняю. Не бери в голову.

— И все же?

— Ну, я как девочка рассуждаю… у вас, мальчиков, наверное, по-другому. Допустим, красивый мальчик привлекает внимание девочек, но ведь не каждая девочка готова хотя бы заговорить с ним, понимаешь? А если не говорить друг с другом, как друг друга узнать, как понять, действительно ли этот мальчик хорош? Или он просто — картинка и ничего более… как-то так.

— Теперь понятно. А если я страшный и отпугиваю всех, то мне остается только девчонкам названивать и раскрывать свою душу инкогнито, да? — он смеется.

— Слушай, ты так часто говоришь слово «страшный», что я уже боюсь.

— Не бойся. Я мысленно с тобой и защищу тебя даже от самого себя.

Подходя к подъезду, я жалею о том, что так быстро добралась до дома. Мне хочется обмануть и его, и себя — и наматывать круги вокруг дома до утра, чтобы наш разговор длился и длился…. Однако я не делаю этого, потому что форсирование событий обычно приводит к скорому и печальному финалу. Я же хочу, чтобы наш телефонный роман продолжался бесконечно…

— Ну, что… я пришла. Пока-пока?

— Ага, пока-пока. То есть на сегодня пока, а завтра, надеюсь, что-нибудь придумаем.

Уже половина первого: и мама, и Димка давно спят. Я тихо пробираюсь в свою комнату и падаю на кровать. Распластавшись в постели, я еще долго не могу уснуть, наслаждаясь своими новыми чувствами и с удивлением думая о том, как мало, оказывается, мне надо, чтобы забыть о Марке… Я строю новые планы, избегая даже мимолетного воспоминания о нем. И все же допускаю мысль, что все эти звонки могут быть лишь банальным розыгрышем. Я встаю, подхожу к окну, смотрю на сверкающее звездами небо и придумываю план, который позволит это проверить…

* * *

Меня будит свет. За окном уже давно рассвело, но вдобавок прямо в лицо навязчиво светит раскаленная лампа. Забыв ее выключить, я проспала больше десяти часов. В голове монотонно шумит. Это вчерашние слезы все еще напоминают о себе. Волнение, как и спиртное, на следующий день всегда трансформируется в головную боль. Мне нужно научиться меньше думать, хоть на какое-то время.

Минут через десять звонит телефон. Сначала я просто смотрю на него, слушая его неприятное повизгивание. Не хочу, очень не хочу отвечать на звонок, но почему-то делаю это…

— Ну, привет, красавица!

Что бы это значило? Голос Ирины звучит слишком игриво. Да и не в ее правилах звонить таким, как я, к тому же еще и по утрам. Марк?

— Здравствуйте, — отвечаю я.

— Как ты? Слышала, что вчера все неплохо повеселились…

«Все — это мы с Марком?» — спрашиваю я себя, а вслух произношу:

— Спасибо, все хорошо.

— Ты сейчас одна? Никуда не спешишь? Есть время?

— Есть, — отвечаю я, и мне становится страшно.

— Хочу рассказать тебе сказку про одного моего знакомого. Скажем, про Брэда Питта. Назовем его так, — начинает она. — История эта о том, как одна женщина соблазнила мужчину, этого самого Брэда Питта, только молодого.

Она делает небольшую паузу, а потом продолжает:

— История, которую я хочу тебе рассказать, произошла в конце августа, когда уже не изнываешь от жары, а просто наслаждаешься летом. Именно в это время очень популярны вечеринки под открытым небом. Ты бывала на таких? Если нет, то скоро побываешь. Смысл всех этих мероприятий сложно уловить, да и неважно это, на них просто напиваются… Итак, он молод, красив, даже зверски красив… Она — яркая, сексуальная и бесшабашная.

Мне кажется, я уже понимаю, к чему она клонит, но у меня нет выбора, кроме как слушать и молчать. А она продолжает:

— И вот среди пьяных лиц, веселых глаз и белозубых улыбок он встретил ее. Зрелую, стильную, состоятельную. Женщину, с которой был знаком больше десятка лет. Но если раньше она была для него лишь взрослой тетенькой, то теперь он посмотрел на нее другими глазами. На ней было узкое черное платье с вырезом, которое едва скрывало ее новую грудь. В ее длинных пальцах дымилась сигарета, она посмотрела на него так, что он сразу понял, как и что она хочет с ним сделать…

— Как у вас все складно получается, — успеваю сказать я, но она меня не слышит и продолжает:

— Жизнь этой женщины состояла из выгодных замужеств и перспективных отношений. В то время ей было тридцать восемь. У нее был старый, но очень богатый муж, и ей не хватало любви…

— Печально, — отмечаю я.

— Так вот, какое-то время они сидели друг напротив друга, она покачивала ножкой, теребила локоны и улыбалась. После сладких коктейлей ей стало очень жарко, даже знойно. Наш Брэд Питт тоже разомлел и был не прочь, скажем так, продолжить отношения. И вот тогда она ему сказала: «Мой дорогой мальчик, здесь нет никого, достойного твоей компании, кроме меня. Тебе очень повезло, что ты встретил меня». И через полчаса они были в огромном доме ее очередного богатого мужа. Любимый супруг отсутствовал. Ей повезло, она это знала и не теряла ни минуты. И вот тогда он дал ей сполна все то, чего требовало ее тело, и она щедро отплатила ему. Нет-нет, не деньгами. Она дала ему все то, в чем он сильно нуждался…

Ирина умолкает, я тоже молчу. Мне несложно порадовать ее словами: «Я знаю, что слишком долго была влюблена в человека, который совершенно чужд моей натуре. Мальчика хорошего, но не моего. Жесткого и поверхностного. Долго так продолжаться не могло, и это, слава богу, вроде как закончилось. И я почти влюбилась в другого. Не волнуйтесь». Но почему-то я этого не делаю. Молчу.

— К чему я все это рассказала? — спрашивает она после долгой паузы.

Но вновь не получает ответа.

— Мораль сей басни такова: прежде чем что-то брать, нужно точно знать, сможешь ли ты расплатиться. Поняла?

— Поняла, — говорю я.

И она вешает трубку.

* * *

Умение ждать и отсчитывать время — оправдание нерешительности и безволия, но, чаще всего, страха перед жизнью. Найдите человека, который признается, что не меняет опостылевшую работу только потому, что боится перемен… Моя мама такого точно не скажет. Есть распространенное высказывание: «Еще не время, надо как следует все обдумать». А суть самой пустой и трусливой философии, которая, ко всему прочему, оправдывает еще и безысходность, умещается в трех словах: «Всему свое время».

Я погрязла во времени, я его потеряла, несмотря на то, что всегда веду усердный отсчет. Бегаю в школу, спешу на съемки, ем, сплю…

И вот настала минута, час, день, когда я намерена выяснить всю правду. Он или не он? Если кто-то другой, то кто?..

Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!

Отринь отца да имя измени,

А если нет, меня женою сделай,

Чтоб Капулетти больше мне не быть.

— Стоп, снято! Юль, ты влюбилась, что ли? Прямо светишься…

— Она вечно влюблена, — Марк опережает меня.

В другой раз я бы выразила возмущение, но сейчас просто благодарю его улыбкой: усыпить бдительность — часть моего плана. Хорошо хоть, что он не напоминает мне о моем позоре в клубе. Впрочем, он тоже ведет себя странно: немного ерничает, но в основном — сама любезность. Эта внезапная перемена, после того как он несколько месяцев почти не разговаривал со мной, еще больше убеждает меня, что нужно провести тайную операцию и все проверить.

Если бы Марк имел влияние на отца, если бы он относился ко мне внимательнее… и имело место еще много всяких «если бы», то я не сомневалась бы, что это он прикалывается надо мной, желая свести меня с ума. Роль, звонки… все он? Даже в голове звенит, так хочу в это верить. Но в чем смысл?

Итак, на сегодня для меня все закончилось, и я иду в каморку помощника режиссера. Десяток мобильников лежат на подоконнике. Только у одного Марка их несколько — для семьи, для девушек и еще бог знает для кого. Я пытаюсь разблокировать один из его телефонов, чтобы позвонить с него на свой номер. Как? Чертовы технологии. Не мог купить себе телефон попроще…

— Забыла, какой из них твой?

Оборачиваюсь. Вот он — час расплаты. Марк улыбается. Он и в самом деле неподражаем: невозможно понять его истинные эмоции — злится или смеется, знает обо всем или нет… если бы он знал, какие планы я вынашивала сегодня целый день, неужели вот так вот стоял бы и улыбался? Думаю, нет.

— Да я, собственно…

— Если тебе нужен мой номер, можешь спросить его у меня или у кого-нибудь из съемочной группы. Это ведь не военная тайна.

Мне кажется или он действительно подтрунивает надо мной?