— Как я сказала, мы не знаем точно, каким окажется отчет, но мы подготовили свой ответ, и это единственное, что мы могли сделать. Есть вопросы? Найхол?

— Где сейчас сэр Николас? — раздается откуда-то сбоку голос Найхола.

— В Беркшире. Как только мы примем какие-то решения, вас тут же известят об этом.

Вглядываюсь в лица окружающих. Джастин, стоящий недалеко от меня, взирает на Викс крайне озадаченно. Потом поднимает руку.

— Джастин?

— Браво, Викс! — Его ровный голос разносится по всему залу. — Трудно представить, какими трудными оказались для вас эти последние часы. Как один из управляющих компании хочу поблагодарить вас за ваши благородные усилия. Что бы там сказал или не сказал сэр Николас, какова бы ни была правда, — а никто из нас не знает, в чем она заключается, — ваша лояльность компании — это то, что мы ценим больше всего. Молодец, Викс! — Он начинает аплодировать, и к нему присоединяются некоторые сотрудники.

О-о-о. Змея подколодная. И так думаю не только я, потому что вверх взметается еще одна рука.

— Малколм! — с облегчением вздыхает Викс.

— Хочу прояснить для служащих, что сэр Николас ничего такого не говорил. — К сожалению, голос Малколма не столь отчетлив, как у Джастина, и я не уверена, что его слышат все. — Это я получил служебную записку от сэра Николаса, и она была совершенно другой…

— Боюсь, мне придется прервать тебя, — вклинивается Викс. — Новости начинаются. Сделайте погромче, пожалуйста.

Но где же Сэм? Он должен быть здесь. Должен ответить Джастину и сокрушить его. Должен смотреть выпуск новостей. Ничего не понимаю.

Звучит знакомая музыкальная заставка «Новостей в десять». Я не работаю в «Глоуб Консалтинг», но все равно страшно нервничаю. Может, все обойдется и они не станут освещать эту историю, думаю я. Бывает, какие-то сюжеты не проходят…

Бьют часы Биг-Бена. Сейчас начнут объявлять программу выпуска. Я нервно глотаю вино. Новости воспринимаются совсем иначе, если они имеют какое-то отношение к тебе. Должно быть, премьер-министры чувствуют себя так всегда. Должно быть, прячутся за диванами и смотрят на экран в щелочки между пальцами.

Бонг! «Новые теракты на Ближнем Востоке угрожают стабильности». Бонг! «Цены на недвижимость удивительным образом восстановились — но надолго ли это?» Бонг! «Утечка документов ставит под сомнение честность важного советника правительства».

Тишина в зале зловещая. Все молчат. На экране мелькают кадры со Среднего Востока, перестрелки на пыльной улице. Я достаю телефон.

Вы смотрите? Все в конференц-зале. П.

Нет ответа. Чем он занят? Почему он не здесь, вместе со всеми?

На экране графики цен на жилье, затем интервью с семейством, желающим перебраться в Тэкстед, где бы это ни было. Пусть бы уж ведущие говорили быстрее и поскорее закончили с этой тягомотиной. В жизни мне не были так безразличны цены на дома.®

И вот снова телестудия, и ведущая с важным видом вещает:

— Сегодня возникли сомнения в честности сэра Николаса Мюррея, основателя «Уайт Глоуб Консалтинг» и советника правительства. Из его конфиденциальной служебной записки, попавшей на Ай-ти-эн, ясно, что он замешан в коррупционных сделках.

По залу пробегает гул. Кошусь на Викс. Ее лицо до странности невозмутимо. Полагаю, она смирилась.

— Однако в деле появились новые подробности. Несколько минут назад Ай-ти-эн стало известно, что слова, приписываемые сэру Николасу, могли в действительности быть написаны другим сотрудником «Уайт Глоуб Консалтинг». Официальные источники в компании заявили, что им об этом ничего не известно. Наш репортер Дэмиан Стэндфорд решил разобраться, кто он, сэр Николас? Злодей или жертва клеветы?

— Что? — взлетает над залом голос Викс. — Какого…

Тут гул сменяется шумом, со всех сторон несутся крики «Тихо!», «Дайте послушать!», «Заткнитесь!» Кто-то усилил громкость до предела.

Я в полном смятении. Сэм нашел доказательства? Вытащил их, как кролика из шляпы? Телефон неожиданно бикает. Сообщение от Сэма.

Как отреагировала Викс?

Я смотрю на Викс.

Выглядит так, будто готова съесть кого-то живьем.

— «Уайт Глоуб Консалтинг» оказывала большое влияние на бизнес страны последние три десятилетия… — говорит закадровый голос, а на экране появляется изображение здания компании.

Это сделали вы?

___

Я.

___

Сами связались с Ай-ти-эн?

___

Да.

___

Но компьютерщики не нашли доказательств. Что произошло?

___

Они ничего не нашли.

Пытаюсь осмыслить его слова. Я ничего не знаю о компьютерах и пиаре. Ради всего святого, я физиотерапевт. Но даже я понимаю, что невозможно позвонить на Ай-ти-эн и поведать историю о клевете, если она ничем не подкреплена.

Но как?

Телефон молчит, а потом сразу падают два сообщения.

Моргаю от изумления. Это самое длинное сообщение из всех, что Сэм присылал мне, раз в двадцать длиннее других.

Я сделал заявление. Я не отказываюсь от своих слов. Завтра я дам им эксклюзивное интервью о настоящей записке, о том, как директора умыли руки, обо всем. Это подделка. Они зашли слишком далеко, желая обелить компанию. Нужно поведать подлинную историю. Хотел, чтобы Малколм присоединился ко мне, но он отказался. У него трое детей. Не может рисковать. Так что я буду действовать один.

В голове у меня шумит. Так Сэм подставляет самого себя. Поверить не могу, что он решился на столь рискованный шаг. Впрочем, нет, вполне могу.

Здорово!

Не знаю, что еще написать. Я потрясена до глубины души.

Кто-то должен иметь мужество защитить Ника.

Обдумываю эти слова и набираю:

Но доказательств нет? Только ваши слова?

Тут же приходит ответ:

В конце истории будет стоять вопросительный знак. Этого достаточно. Где вы сейчас?

___

В конференц-зале.

___

Кто-нибудь знает, что вы пишете мне?

Поднимаю голову. Викс оживленно разговаривает с каким-то парнем, прижимая к уху телефон. Она ловит мой взгляд, и я не знаю, кажется мне это или нет, но ее глаза сужаются. Она смотрит на телефон у меня в руках, а потом снова на мое лицо. Меня охватывает мрачное предчувствие.

Не думаю. Пока, наверное, нет.

___

Вы можете уйти так, чтобы этого никто не заметил?

Считаю до трех, затем как ни в чем не бывало оглядываю зал, словно меня заинтересовал интерьер. Вижу Викс боковым зрением. Она явно смотрит на меня. Опускаю телефон пониже, чтобы он не был ей виден, и набираю:

Где вы?

___

На улице.

___

Не слишком информативно.

___

Больше ничего не знаю. Понятия не имею, где я.

Спустя мгновение приходит еще одна эсэмэска:

Темно, если это что-то вам скажет. Под ногами трава. У вас большие неприятности?

Ответа нет. И я воспринимаю это как «да».

Так. Не буду смотреть на Викс. Просто зевну и почешу нос — я сама беспечность, — повернусь, шмыгну за чужие спины, а затем скроюсь за массивной колонной.

Готово. Теперь выгляну из-за нее.

Викс растерянно вертит головой. К ней обращаются какие-то люди, но она отмахивается от них. Я почти вижу, как она лихорадочно размышляет, куда подевалась эта странная девица.

Через пять секунд я уже в коридоре. Через десять проскакиваю пустой вестибюль, проношусь мимо скучающего бармена. Скоро у него будет полно работы. Через пятнадцать секунд я на улице, игнорирую швейцара, бегу по гравийной дорожке, сворачиваю за угол и, наконец, ощущаю под ногами траву и чувствую, что мне удалось скрыться.

Медленно иду и жду, когда восстановится дыхание.

Вы потеряете работу из-за этого?

Нет ответа. Продвигаюсь дальше, привыкая к ночному небу, прохладному воздуху, легкому ветерку, мягкой траве.

Может быть.

Его, похоже, не слишком беспокоит данное обстоятельство. Если только об этом можно судить по двум словам.®

Я на улице. Куда идти?

___

Бог его знает. Я вышел через заднюю дверь отеля и пошел куда глаза глядят.

___

Это я сейчас и делаю.

___

Значит, мы встретимся.

___

Вы не сказали мне, что ваша мама умерла.

Я нажала «отправить», прежде чем успела остановить себя. Вот бестолочь! Не могу поверить, что написала это. Выбрала время, называется. Словно для него сейчас нет ничего важнее.

Нет. Не сказал.

Стою на краю крокетной площадки. Впереди подобие леса. Он там? Собираюсь спросить его о матери, но тут приходит новое сообщение:

Я устал рассказывать всем… Неловкая пауза. Вы знаете?

Вот удивил так удивил! Неужели еще кому-то, кроме меня, известно о неловкой паузе?

Еще как знаю.

___

Я должен был сказать вам.

___

Нет. Не должны. Никто никому ничего не должен. Это мое правило.