Целуем,

Элли и мальчики»

Марти была рада письму. Хотя оно ее чуть-чуть расстроило. Она так соскучилась по детям! Правда, ей стало спокойнее после того, как она прочла, что у них все в порядке. Опять же свадьба Клэра состоится в намеченный срок. Да и Люк не уедет в колледж, не попрощавшись с матерью. Женщина мысленно возблагодарила Бога за то, что все так хорошо устроилось, и еще за то, что доктор Уоткинс опекает ее сына.

Лицо Кларка после чтения письма просветлело. Марти знала: несмотря на личные невзгоды, он очень беспокоился о домашних.

— Что ж, — сказал Кларк, — кажется, они и без нас прекрасно справляются. Я горжусь детьми, которых вы вырастили, миссис Дэвис. — С этими словами мужчина подался вперед и погладил руку жены.

Марти расцвела ответной улыбкой.

— Я тоже горжусь. Ты ведь к их воспитанию не имел никакого отношения… — пошутила она.

— Думаю, теперь мы можем позволить себе немного отдохнуть, — задумчиво произнес Кларк. Его улыбка была какой-то неуверенной. — А сейчас мне лучше вернуться в постель и немного вздремнуть.

Марти быстро взглянула на мужа. Он был бледен. Наверное, Мисси права. Кларк слишком торопится.

* * *

Однажды на ранчо Ла Хэй приехали гости. Это были родители мальчиков, попавших под обвал. Женщины не могли без слез вспоминать о случившемся. Они вновь и вновь благодарили Кларка за спасение их детей. Миссис Крофт — мать погибшего Эйба — утирая слезы, говорила, как тяжело им привыкать жить без него, рассказывала, какие душевные муки испытывает Кейси. Она была бесконечно благодарна Кларку: ведь они смогли похоронить сынишку по-людски. Ей была невыносима мысль о том, что он мог навсегда остаться в шахте. Все считали, что Вилли, приказав взорвать вход в пещеру, поступил мудро.

Конечно, родителям мальчиков было трудно выразить свои чувства, но они изо всех сил старались дать Кларку понять, как они сожалеют о постигшем его несчастье. А он уверял их, что в каждый момент своей жизни, в горе и радости, верил, что Бог поможет ему преодолеть любые невзгоды. «Я догадываюсь, — говорил Кларк, — как долго мне предстоит привыкать к новому положению. Это будет нелегко. Но я всего лишь человек, над которым властен только Господь».

Кажется, гости были несколько обескуражены тем, с какой откровенностью Кларк говорил о своей вере; Марти с пониманием глядела на родителей мальчиков и думала, что для них это, должно быть, внове. Когда она много лет назад стала женой Кларка, рассуждения мужа ее тоже удивляли. Но лицо больного, его голос выражали такую уверенность, что люди, собравшиеся в комнате, не могли не поверить в то, что он совершенно искренен с ними — если у них, конечно, имелись какие-то сомнения на этот счет.

В конце концов миссис Крофт решилась высказать то, что было у нее на душе.

— Мне было очень тяжело — ведь нам пришлось похоронить нашего мальчика без священника. К сожалению, про меня не скажешь, что я строго соблюдаю церковные правила, но я верую в Бога. Не могу сказать, так ли я разговариваю с Ним, но… иногда… особенно в тяжелые времена, как сейчас, например, я жалею, что мало о Нем знаю.

— Раз в неделю, по воскресеньям, мы собираемся у нас в доме, — подал голос Вилли. — Конечно, это не церковь, но мы читаем Библию и поем псалмы. Приезжайте, будем очень рады. Мы любим гостей.

— Где же вы собираетесь?

— Здесь.

— И во сколько?

— В два часа дня каждое воскресенье.

— Даже не знаю, — неуверенно пробормотал мистер Крофт. — Из города-то сюда далековато добираться. Домой мы вернемся только затемно.

Его жена разочарованно посмотрела на свои руки, безвольно лежащие на коленях.

— Может, нам стоит перенести службу на более раннее время? Мы постараемся сделать так, чтобы она шла не слишком долго, — предложил Кларк.

Миссис Крофт подняла голову. В ее глазах светилась надежда.

— Что ж, — сказал ее муж. Видимо, он понимал, как много это значит для жены, — пожалуй, мы можем приехать сюда как-нибудь в воскресенье, часа в два. Посмотрим, сколько времени это займет.

Лицо женщины осветила улыбка. Миссис Крофт была счастлива.

Пока шел этот разговор, родители Энди не произнесли ни слова.

— Приезжайте и вы, — обратился к ним Вилли.

Мужчина покачал головой и от неловкости зашаркал ботинками.

— Нет, наверное, сейчас нам это не нужно, — промямлил он. — Наш парень почти выздоровел. Доктор наложил ему гипс на лодыжку, и теперь она как новенькая.

Марти видела, что Кларк, пытаясь сдержаться, закусил губу. Вилли тоже выглядел возмущенным.

— Во время службы мы часто благодарим Господа, — наконец произнес Кларк. — Наверняка вы хотите вознести Ему хвалу за то, что Он спас вашего ребенка. Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам.

Мужчина задумчиво кивнул.

Мисси подала кофе и пирог. Вскоре гости засобирались в дорогу. Стоя у двери, миссис Крофт шепнула хозяевам, что считает дни, оставшиеся до воскресенья.

* * *

Чета де ла Роз по-прежнему часто наведывалась к своим друзьям. Хуану приходилось то и дело ездить в город, чтобы подготовиться к открытию медицинского кабинета. У него уже был шкаф с необходимыми лекарствами и оборудованием. Горожане упрашивали его занять здание, которое они готовы были ему предоставить, но он хотел работать на ранчо. Правда, Хуан согласился два дня в неделю проводить в городе. Но вообще он намеревался принимать пациентов у себя в усадьбе. Правое крыло дома приспособили под врачебный кабинет и смотровую комнату. Конечно, доктор беспокоился из-за того, что у него нет такого оборудования, как в клиниках, но он утешал себя тем, что тяжело больных всегда можно отправить в другой город поездом или почтовым дилижансом.

В один из вечеров, когда соседи дружески беседовали, Кларк заметил, что обычно жизнерадостный Хуан замкнулся в себе. Мария изо всех сил пыталась поддерживать беседу, но было ясно: ее мужа что-то беспокоит. Дэвисы и супруги Ла Хэй расспрашивали доктора о медицинском кабинете, о соседях, ранчо, детях, но он по-прежнему был немногословен. Все встревожились.

— Скажи-ка, док, — внезапно обратился к Хуану Кларк, — не могли бы мы переговорить с тобой с глазу на глаз? У меня к тебе разговор.

Хуан предложил ему руку, и Кларк неуклюже запрыгал на одной ноге.

У себя в спальне он сел на кровать, пытаясь отдышаться. Ему нужны костыли. Наверное, стоит этим заняться. Прыгать на одной ноге слишком утомительно. Так он скоро совсем обессилит.

— Вас что-то беспокоит? — участливо спросил Хуан.

— Да, — просто ответил Кларк. — Думаю, да.

Хуан машинально потянулся к культе и стал отворачивать заколотую булавкой штанину.

— Нет, дело не в этом, док, — остановил его Кларк.

На лице Хуана выразилось удивление.

— У вас что-то еще болит?

— Похоже на то.

— Где именно?

— Сказать по правде, я сам не знаю. Как раз хотел у тебя спросить.

Хуан нахмурился.

— Понимаешь, — произнес Кларк, пронзительно глядя на него, — мне кажется, что-то болит у моего врача, а он никак не может собраться с духом и сказать об этом прямо.

Хуан вздрогнул. Он поднялся с колен, подошел к окну и выглянул на улицу — казалось, доктор вознамерился любоваться звездным небом.

— Это так заметно?

— Да.

— Сожалею. Мне не хотелось выказывать свои чувства, расстраивать дорогих мне людей.

— Но что тебя гложет? — спросил Кларк. — Может, я помогу?

Хуан помолчал, а потом, тяжело вздохнув, обернулся и посмотрел на Кларка. Взгляд доктора был печален.

— Думаю, вы знаете мою историю. По крайней мере, ее часть. Я стал врачом вопреки воле отца. А еще… я виновен в смерти брата.

Кларк жестом остановил его.

— Нет. Этого я не слышал. Твой брат сломал ногу, и у него началась гангрена. Ты ампутировал ногу — так поступил бы любой врач, хороший врач, конечно… И тогда твой брат решил покончить жизнь самоубийством.

Хуан взмахнул рукой, словно отметая возражения Кларка.

— Отец думает по-другому. В ту ночь он выгнал меня из дому и сказал, чтобы я не смел возвращаться.

— Мне жаль, — с грустью произнес Кларк. — Представляю, как тебе было тяжело.

— Да. Мне было тяжело. Но теперь, когда я вновь собираюсь лечить людей, мне хочется только одного: получить благословение отца. Это мое заветное желание. — Хуан помолчал с минуту и после некоторого колебания продолжил: — Наверное, вам это покажется глупым, но…

— Ничего подобного. На твоем месте я чувствовал бы себя так же.

— Правда?

— Да.

Повисла пауза.

— А как же твоя мать? — прервал молчание Кларк. — Она жива?

— Не знаю. Это-то и беспокоит меня больше всего. Мама никогда не говорила мне ничего такого, но, думаю, она гордилась тем, что ее сын решил стать врачом. Когда отец выгнал меня из дому, она впервые в жизни осмелилась протестовать. Упала на колени и умоляла отца смягчиться. Она просила его позволить мне остаться во имя Девы Марии и всех святых. Я помню, как она плакала: «Неужели мне суждено в одну ночь потерять двух сыновей?» Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Если бы я только мог удостовериться, что она жива и здорова.

— Но почему бы тебе не поехать домой? Там все и выяснишь.

— Вернуться?

— Ну да.

— А как же запрет отца?

Кларк пожал плечами.

Прошло несколько минут. Хуан о чем-то напряженно думал.

— Боишься? — мягко поинтересовался Кларк.

— Отца? — удивленно вскинул на него глаза Хуан. Он явно был оскорблен подобным предположением.