В таком настроении лучше бы не встречаться с миссис Мюррей.

Давина вошла в Эмброуз и кивком поблагодарила подбежавшую к ней служанку, которая помогла закрыть тяжелую дверь. Миссис Мюррей стояла на лестнице, якобы проверяя, ровно ли висят портреты и не надо ли стереть с них пыль. Когда Давина посмотрела в ее сторону, она отвела взгляд.

— Добрый день, миссис Мюррей, — сказала Давина, проходя мимо экономки. Наверное, самым правильным было бы проигнорировать ее. Но это не решило бы проблемы.

Миссис Мюррей просто кивнула, и это был единственный жест, которым она признала присутствие Давины.

— Мне надо с вами поговорить, — сказала Давина. — По поводу Эмброуза.

Миссис Мюррей не ответила.

— Завтра утром?

— Если у вас проблемы, я буду рада помочь вам сейчас, ваше сиятельство. Однако я всегда обсуждала все бытовые проблемы с графом.

— Это было до того, как он женился. — Давина была в настроении сражаться, а миссис Мюррей представлялась идеальным противником. — Теперь, когда я стала графиней Лорн, все проблемы будут обсуждаться со мной, — сказала она, но была разочарована тем, что миссис Мюррей лишь улыбнулась и кивнула.

В следующее мгновение экономка спустилась вниз, оставив Давину смотреть ей вслед. Сначала Давина хотела пойти за миссис Мюррей, но потом передумала. Она вернулась в свои апартаменты и застала там Нору.

— Я не могла оставаться в своей комнате, ваше сиятельство. Ведь я вам нужна?..

Неужели тетя определила ей в пару Нору потому, что эта девушка была такой же упрямой, как она?

— Я неважно себя чувствую, — сказала Давина, надеясь, что Нора поймет намек и уйдет.

— И неудивительно, — ответила Нора. Она принесла из ванной большое полотенце и начала вытирать волосы Давины. — Вы так промокли, ваше сиятельство, что недолго и заболеть.

Не прошло и пары минут, как она была раздета и облачена в теплый халат. Он не был предназначен для того, чтобы привлекать внимание ее мужа, и это ее обрадовало. Ей уже надоели парижские пеньюары, в которых она выглядела как нежное облако.

Нора начала разжигать огонь в камине, и Давина не стала ее останавливать. Сейчас будет приятно посидеть у огня. Хотя было лето, она промерзла до костей.

А пока Давина села у окна и стала смотреть, как по стеклу стекают струйки дождя. Без всяких усилий она могла мысленно перенестись в сад мимо ухоженного газона, но при всем желании не могла сбежать.

Он был здесь. Ее муж. Ее загадочный, невероятно красивый и привлекательный муж.

— Я думаю, что нам следует послать за вашей тетей, ваше сиятельство, — вдруг сказала Нора.

— Зачем?

— Я обязана уберечь вас от опасности, а в этом месте я не смогу это делать.

Давина взглянула на горничную, все еще склонившуюся над очагом. В ее голосе было столько раздражения, что Давина поняла: недовольство Норы не связано с тем, что огонь никак не разжигается.

— Твое внимательное ко мне отношение похвально, Нора, но мне вовсе не нужно, чтобы ты заботилась о моей безопасности. И за тетей посылать тоже незачем. Я взрослая женщина.

Нора выпрямилась и положила коробок со спичками на каминную полку.

— Я считаю, что мы должны уехать, ваше сиятельство. Нам надо вернуться домой.

— Мой дом здесь, — сказала Давина. — Нравится мне это или нет, но Эдинбург больше не мой дом. Мой дом — Эмброуз.

Нора оглядела комнату, и по выражению ее лица было понятно, что она думает о том, что ее окружает. Но когда она заговорила… Это было ее мнение не об Эмброузе, а о ого хозяине.

— Говорят, что он делается безумным, но никто не знает, когда это может произойти в следующий раз.

— А кто-нибудь знает, почему это происходит? — спросила Давина, все еще глядя в окно, дождь перестал, но солнце так и не выглянуло из-за облаков, день остался пасмурным.

— Что вы имеете в виду, ваше сиятельство?

Давине не хотелось говорить о муже с горничной, и она только покачала головой:

— Не важно. Забудь.

— Вам надо одеваться, ваше сиятельство, — напомнила Нора.

— Да, сейчас.

Из этого окна были видны пологие холмы и леса, окружавшие Эмброуз с его идеально ухоженными газонами. Когда наступит осень и с деревьев опадут листья, отсюда будут видны обелиск и крыша Египетского дома.

Нора, однако, еще не высказалась до конца.

— Граф не очень-то любит своих слуг. Он просто обожает одиночество. Когда он нанимает кого-либо на работу, то объясняет каждому, что они никогда и нигде, ни под каким предлогом не должны рассказывать о подробностях его жизни, иначе будут наказаны.

Отвернувшись от окна, Давина посмотрела на Нору.

— И какие это будут наказания?

— Не знаю, ваше сиятельство. Очень немногие покинули Эмброуз. Здесь платят гораздо лучше, чем в Эдинбурге. Кроме того, его сиятельство откладывает для каждого немного денег на будущее. Эмброуз очень хорошее место работы, если вас не волнует, что оно странное.

Вот он — девиз ее брака. «Это хороший брак, если тебя не волнует, что он странный».

— Этот Эмброуз — загадочное место, — заключила Нора.

— Я нахожу, что это мужчины весьма загадочные существа, Нора. Я их совсем не понимаю.

— Может, мне все-таки послать записку вашей тете, ваше сиятельство?

— Нет, Нора, — твердо заявила Давина, — не надо. Если тебе здесь не нравится, я позабочусь о том, чтобы тебя отправили обратно в Эдинбург. Я с большим удовольствием дам тебе отличную рекомендацию. Я уверена, что ты без труда найдешь место работы, которое будет тебе больше по нраву.

— Мне бы не хотелось уходить от вас, ваше сиятельство. — Нора, похоже, немного обиделась. — Без вас я не уеду из Эмброуза, мисс, — заявила Нора, в первый раз не употребив новый титул хозяйки. — Меня просили заботиться о вас, и я буду о вас заботиться.

— Мне не нужно, чтобы кто-то обо мне заботился, Нора. Я прекрасно могу сама о себе позаботиться. Но я все равно тебе благодарна. Ты серьезно относишься к своему делу, и это достойно похвалы.

Но она не была щенком, которого надо спасать, или бедной подавленной женщиной с улицы. Она новоиспеченная графиня, замужем за известным графом. Она живет в великолепном дворце, и у нее множество слуг, которыми она может повелевать. Она может получить все, что пожелает. Любой ее приказ будет выполнен быстро и хорошо.

Но почему она прочла во взгляде Норы жалость?

— Ты уверена, что не хочешь вернуться в Эдинбург?

Нора лишь упрямо сжала губы и покачала головой.

— Что ж, хорошо.

Впервые эти две женщины говорили так доверительно. Однако годы, когда ее постоянно учили, как вести себя со слугами, не пропали даром и пригодились сейчас. Она высоко подняла голову и вымучила слабую улыбку.

— Спасибо, Нора. На этом все.

Нора повернулась и вышла, не обернувшись и не сказав больше ни слова. Давина смотрела, как она открыла, а потом закрыла за собой дверь. Куда она пошла? Наверное, на кухню, чтобы найти новую подругу, которая выслушала бы ее жалобы на свою хозяйку. А может быть, пошла на половину, где живут слуги.

Это было странно, но Давина вдруг позавидовала Норе. Она бы поменялась ролями с этой молодой девушкой, которой и в будущем не уготовано ничего иного, как быть у кого-нибудь в услужении. Все же она не страдала от отсутствия подруг, а с ее лица почти не сходила улыбка. Нора радовалась жизни, и Давина вдруг поняла, что она действительно по-хорошему завидует этой девушке.

Давина опять повернулась к окну. У облаков были какие-то рваные края, будто это были вырванные из книги страницы. Если бы все эти облака соединить вместе, они были бы различными оттенками серого цвета, как лоскутное одеяло.

Верхушки деревьев качались на ветру. Видимо, снова приближалась гроза, и возможно — еще большей силы. Декоративные кусты и цветы в саду клонились под порывами ветра. Потом пошел небольшой дождь, а через минуту хлынул ливень, принесший одновременно запах пыли и свежего воздуха.

Барабанный стук дождя заглушил все остальные звуки. Потоки воды стекали с крыш. Небо стало почти черным, тучи спускались все ниже.

Это не был приятный английский дождик. Это была шотландская гроза. Буря, призванная научить излишне доверчивых людей быть более внимательными к переменам погоды. Неожиданно молния ударила в верхушку дерева, словно это Бог ткнул пальцем, чтобы доказать свое могущество. Раскат грома сопровождался каким-то пронзительно высоким звуком, будто это вопило дерево, разрываемое на две части.

Давине показалось, что сегодняшняя гроза как нельзя лучше соответствует ее настроению, словно природа или Бог понимали, что она чувствует, и аккомпанировали ее эмоциям звуками ветра и грома.

Когда она была маленькой девочкой, такие дни казались ей волшебными. Небо раскалывалось и превращалось в нечто мощное, внушающее благоговейный восторг. Она припоминала, как ребенком сидела посреди своей кровати, скрестив ноги и закрыв глаза, и упивалась разгулом стихии, бушевавшей за стенами ее надежной гавани — родительского дома. Ее никогда не пугали ни оглушительные раскаты грома, ни ослепительные вспышки молний. Могущество природы увлекало ее больше, чем страх перед ней.

Позже она осознала, что такое страх, и научилась бояться. Не гроз, а другого — того, что случалось внезапно, и было ей неподвластно. Что предотвратить было не в ее силах.


В ожидании неминуемого визита Тереза смотрела на себя в зеркало и собиралась с силами. Еще минута, и служанка войдет, чтобы сообщить ей, что приехал Гэрроу Росс.

Она послала ему записку, приглашая к себе на обед. Они уже были знакомы — он присутствовал на свадьбе Давины. Они тогда сидели рядом. А теперь и вовсе стали родственниками.

Сегодня она будет флиртовать напропалую и смеяться, как школьница. Благодарение Богу, что этот человек считает себя необычайно красивым. Просто неотразимым. Она уже заметила это во время свадебного обеда.