Джулия Куинн - Тысяча поцелуев

– Нет, – медленно протянула Сара, и это было правдой, по крайней мере до определенного времени, – но несколько недель назад… – Я предполагала… Не знаю. Ты вернулся, – и это главное.

Она чувствовала себя полной идиоткой: почему не поинтересовалась, что предпринял Хью для возвращения Дэниела? А следовало бы.

– Ты когда-нибудь встречала лорда Рамсгейта? – спросил Дэниел.

– Уверена, что да, – пробормотала Сара, нервно глядя на мужчин. – Но…

– Он подлый ублюдок! – прорычал Дэниел.

Сара ахнула, потому что никогда не слышала, чтобы он употреблял подобные слова или говорил таким тоном. Еще больше ее поразила реакция Хью: пожав плечами, тот сказал:

– У меня нет возражений.

– Но…

У Сары не нашлось слов. Она и сама видела своего отца не часто: тот редко покидал Девон, а Саре приходилось повсюду ездить с матерью в бесконечных поисках подходящего мужа, – но все равно любила и не могла представить, что могла бы спокойно выслушивать оскорбления в его адрес.

– Не у всех отцы добрые и благожелательные, к тому же с пятьюдесятью тремя гончими, – вздохнул Хью.

Сара надеялась, что ей показалось, будто в его голосе прозвучали снисходительные нотки, и она сухо осведомилась:

– Какое отношение это имеет к происходящему?

– Объясню. Мой отец – осел, спятивший сукин сын, который обожает издеваться над людьми. – Хью подступил ближе, и в голосе его звучала ледяная ярость: – Он совершенно безумен, какую бы маску ни надевал, и его совершенно невозможно урезонить, когда он вонзает во что-то зубы.

– Например, в меня, – вставил Дэниел.

– Во что угодно, – отрезал Хью, – но да, и в вас тоже. Вот вы… – Он посмотрел на Сару, и голос его стал неприятно ровным: – Вы бы ему понравились.

Ей стало плохо.

– Титул вашей семьи восходит к Тюдорам, и приданое у вас, должно быть, приличное. – Хью прислонился бедром к подлокотнику кресла и вытянул перед собой изуродованную ногу. – Но важнее всего то, что вы здоровы и способны вынашивать детей. – Сара молчала, и он подвел итог, пожав плечами: – Мой отец будет вас обожать.

– Хью, – начала Сара, – я не…

И замолчала, потому что не знала, как закончить фразу: этого человека она не узнавала. Жесткий, циничный, и говорил о ней так, что она чувствовала себя выжатой досуха и вывалянной в грязи.

– Я даже не его наследник, – добавил Хью, и Сара почувствовала в его голосе что-то будоражащее душу, что-то сердитое, что-то готовое взорваться. – Ему бы вообще не должно быть дела, будут ли у меня дети: у него есть Фредди, на которого и следует возлагать надежды, о чем я все время ему и твержу…

Он внезапно отвернулся, но не раньше, чем Сара услышала произнесенное шепотом проклятие.

– Я не знаком с вашим братом, – выпалил Дэниел, после того как тягостное молчание длилось едва ли не минуту.

Сара подняла на него глаза и по насупленным бровям поняла, что он не столько разозлен, сколько горит любопытством.

Хью не обернулся, но без всякого выражения произнес:

– Он не вращается в ваших кругах.

– С ним что-то не так? – осторожно спросила Сара.

– Нет! – прогремел Хью и так резко развернулся, что потерял равновесие и едва не рухнул на пол.

Сара бросилась было к нему с намерением поддержать, но Хью протестующе вытянул руку и проворчал:

– Я в порядке.

Но Сара видела, что это не так.

– Мой брат совершенно здоров, – спокойно заверил их Хью, – и способен зачать ребенка, но… – Он замолчал и многозначительно взглянул на Дэниела. – Он вряд ли женится.

Дэниел понимающе кивнул, а Сара озадаченно уставилась на кузена и наконец не выдержала:

– Что все это значит? Кто-нибудь объяснит мне, черт побери, о чем идет речь?

– Это не для твоих ушей, – поспешно ответил Дэниел.

– Вот как? – возмутилась Сара. – А «ублюдок» и «сукин сын» – для моих?

Если бы не буря, что в ней бушевала, Сара получила бы некоторое удовлетворение от их растерянного вида.

– Фредди предпочитает мужчин, – коротко сказал Хью.

– Не понимаю… – растерялась теперь и Сара.

Дэниел прошипел ругательство.

– Христа ради, Прентис, она же благородная дама и к тому же моя кузина!

Сара не понимала, при чем тут это, но прежде чем успела спросить, Дэниел шагнул к Хью и прорычал:

– Еще одно слово, и я велю вас четвертовать.

Хью проигнорировал его и, не отрывая взгляда от Сары, пояснил:

– Точно так же, как я предпочитаю вас, он предпочитает мужчин.

Она не сразу поняла, а сообразив, ахнула и непонятно почему обратилась к Дэниелу:

– Неужели это возможно?

Тот, побагровев, отвернулся.

– Я не говорил, что понимаю Фредди, – продолжал Хью, тщательно подбирая слова, – понимаю, почему он такой, но это мой брат, и я его люблю.

Сара не знала, как реагировать, и повернулась к Дэниелу в надежде на помощь, но тот продолжал смотреть в сторону.

– Фредди хороший…

Сара взглянула на Хью: никогда еще не видела она его в таком состоянии: лицо свело судорогой, горло конвульсивно сжималось.

– Только благодаря ему я выжил в детстве. – Хью несесело улыбнулся. – Хотя, думаю, он сказал бы то же самое обо мне.

Господи, что же за человек их отец?!

– Он… он не такой, как я, – признался Хью, громко сглотнув, – но человек хороший: благородный и добрый.

– Допустим, – протянула Сара, пытаясь осознать происходящее. – Если вы так говорите, то я буду любить его как брата, но какое отношение это имеет… ко всему?

– Именно поэтому мой отец так жаждал отомстить вашему кузену, – ответил Хью, кивнув в сторону Дэниела. – И жаждет до сих пор.

– Но вы сказали…

– Я смогу держать его в узде, – перебил Хью, – но заставить передумать не смогу.

Он переступил с ноги на ногу, и Саре показалось, что в его глазах промелькнула искорка боли. Она проследила за его взглядом и увидела трость, лежавшую на ковре возле дивана. Он шагнул было в ту сторону, но прежде, чем успел нагнуться, Сара поспешила ее поднять.

Выражение его лица, когда она протянула ему трость, мало напоминало благодарность, но он с горечью проглотил все, что хотел ей сказать, и, ни к кому в особенности не обращаясь, заявил:

– После дуэли неизвестно было, выживу ли я.

Сара взглянула на Дэниела, и тот кивнул.

– Мой отец уверовал, что… – Хью осекся и обреченно вздохнул. – И, вполне возможно, он прав: Фредди никогда не женится. Я, наоборот, думал, что все может быть, но…

Он снова замолчал.

– Хью? – тихо позвала Сара, когда молчание затянулось.

Он повернулся к ней, и она увидела ожесточение у него на лице.

– Не важно, что думал я. Отец убежден, что именно на мне лежит ответственность за следующее поколение. Когда Уинстед едва меня не убил…

Он пожал плечами, предоставив Саре и Дэниелу прийти к выводам самостоятельно.

– Но ведь не убил же, – заметила Сара. – Так что вы вполне можете… – Никто ей не ответил, и, помолчав, она решила на время позабыть о девичьей скромности и напрямик спросила: – Вы же можете, не так ли?

Он мрачно усмехнулся:

– У меня нет причин для сомнений, хотя, признаюсь, отцу об этом факте я не сообщал.

– Не думаете, что следовало бы? Может, тогда он оставил бы Дэниела в покое и…

– Мой отец, – резко перебил Хью, – никогда не откажется от мести.

– Это верно, – подтвердил Дэниел.

– Я все равно не понимаю, – устало проговорила Сара, – какое это имеет отношение к тому, каким образом Хью привез тебя из Италии.

– Если хочешь, выходи за него, – сказал Дэниел, – не буду мешать: мне Хью нравится и всегда нравился, несмотря на эту проклятую дуэль, – но сначала ты должна узнать правду.

– Какую правду? – взорвалась Сара. Ее уже тошнило от их недомолвок: ходят вокруг да около, а она понятия не имеет, в чем проблема.

Дэниел долго смотрел на нее, прежде чем коротко сказать Хью:

– Расскажите, как вам удалось убедить отца.

Она взглянула на Хью, но тот смотрел в какую-то точку поверх ее плеча, словно ее здесь и не было.

– Расскажите ей!

– Больше всего на свете мой отец любит свой титул, – глухо пробормотал Хью. – Я всего лишь средство к достижению цели – причем, как он считает, единственное, а следовательно, бесценен.

– И что это значит? – жестко спросила Сара.

Он повернулся к ней, будто только сейчас вспомнил о ее существовании, и тихо спросил:

– Неужели не понимаете? Когда речь идет о моем отце, я могу ставить на кон единственную вещь – себя.

Саре окончательно стало не по себе.

– Я составил контракт, в котором изложил все обстоятельства дела, и поставил отца в известность о своих планах, если вашему кузену хоть чем-то навредят.

Сара ахнула от дурного предчувствия, но все же выдавила:

– И что… что тогда будет?

Хью пожал плечами:

– Я покончу с собой.

Хью боролся с желанием схватиться за виски. Голова раскалывалась, и он был уверен, что единственное средство от боли – это задушить Дэниела Смайт-Смита.

Единственный раз все в жизни Хью складывалось чертовски идеально, пока Дэниелу не вздумалось сунуть нос в дела, его не касавшиеся, туда, куда не звали.

Не так представлял себе Хью этот разговор.

«А может, вообще не собирался ничего говорить», – пропищал тоненький голосок где-то в глубине души. Собственно говоря, он почти не думал об этом: будучи так увлечен леди Сарой, так околдован счастьем первой любви, Хью и не вспоминал о соглашении с отцом.

Но должна же она понимать, что у него просто не было выхода!

– Это шутка? – процедила Сара. – Потому что если да, то вовсе не смешная. Что, вы сказали, будет, если с Дэниелом что-то случится?

– Он не лжет, – вмешался кузен.

– Нет, – ахнула Сара, качая головой. – Это не может быть правдой! Нелепость! Безумие! Это…

– Единственное, что могло убедить отца оставить Дэниела в покое, – резко перебил Хью.