– В своем почтенном возрасте он становится настоящим сухарем, – заметил Дэниел.

Нужно отдать Маркусу должное: он всего лишь закатил глаза, – а Хью улыбнулся, осознав, что впервые за последнее время пришел в такое прекрасное расположение духа. Если джентльмены собираются стрелять, он обязательно к ним присоединится!

Ушло не меньше пяти минут на то, чтобы спуститься на первый этаж, и, оказавшись там, он решил, что будет лучше пройти через один из многочисленных салонов Фенсмора, вместо того чтобы идти долгим окружным путем.

Гостиная не была слишком большой: всего несколько стульев и кресел. Одно, с голубой обивкой, показалось ему достаточно удобным. Он не заглянул через спинку дивана, стоявшего напротив, но, возможно, там есть низкий столик, так что можно будет присесть, вытянуть ногу и хоть немного отдохнуть.

Хью подошел ближе, но, должно быть, замешкался, и трость ударилась о край стола, отчего его колено тоже задело край стола, что, в свою очередь, привело к цепочке затейливых ругательств, сорвавшихся с его губ, когда он повернулся, чтобы сесть.

Именно в этот момент он заметил уснувшую на диване Сару Плейнсуорт.

Проклятье!

У него был довольно приятный день, невзирая на боль в ноге, и не хотелось портить его общением с ужасно мелодраматичной леди Сарой. Она, возможно, обвинит его в очередном преступлении, сопровождая каждую фразу признанием в ненависти, после чего добавит что-нибудь о тех пресловутых четырнадцати мужчинах…

Он все еще понятия не имел, что все это значит. И почему он это вспомнил? У него всегда была хорошая память, и, к сожалению, его мозг не всегда мог отрешиться от бесполезной информации.

Нужно каким-то образом пройти по комнате, не потревожив леди Сару. Не так-то легко идти на цыпочках с тростью, но, видит Бог, он готов: лишь бы остаться незамеченным.

Рухнули его надежды посидеть и отдохнуть.

Хью как мог осторожно отошел от низкого деревянного столика, стараясь ничего не касаться, но, как известно всякому, воздух способен двигаться. Очевидно, он слишком тяжело дышал, потому что, прежде чем успел пройти мимо дивана, леди Сара очнулась от дремоты с таким визгом, что от неожиданности он споткнулся об очередное кресло, перелетел через затянутый чехлом подлокотник и неуклюже приземлился на сиденье.

– Кто… Что… Что вы делаете? – Она быстро заморгала, прежде чем пронзить его взглядом. – Вы?!

Это прозвучало как обвинение.

Хью выругался себе под нос, пытаясь снять ноги с подлокотника.

– Простите… вот споткнулся о стол.

– Зачем?

– Я не нарочно, – выдавил он.

Она, похоже, только сейчас осознала, в сколь двусмысленной ситуации оказалась, и поспешила принять более пристойную позу.

Хью заметил, что темные пряди выбились у нее из прически, но решил, что лучше об этом не упоминать, чтобы не смутить ее еще больше.

– Пожалуйста, примите мои извинения, – процедил он сухо. – Я не хотел вас пугать.

– Я читала… должно быть, задремала. – Она снова заморгала, а когда наконец ее взгляд сфокусировался на нем, подозрительно поинтересовалась: – Вы что, подкрадывались ко мне?

– Нет, – заверил ее Хью – возможно, чуть более поспешно и горячо, чем позволяли правила приличия, – и кивнул в сторону двери. – Я просто проходил через комнату: лорд Чаттерис решил устроить состязания по стрельбе на южном газоне, и этот путь туда самый короткий.

– Вот как?

Еще секунду она смотрела на него с подозрением, а затем подозрение уступило место смущению.

– Конечно. С какой стати вы стали бы подкрадываться ко мне… – Она откашлялась. – Итак…

– Итак?..

Сара чуть помолчала, прежде чем спросить:

– Вы не собираетесь продолжить путь?

Он молча уставился на нее, и она сочла нужным уточнить:

– Стрелять, на газон.

Хью пожал плечами:

– Еще рано.

Похоже, ей было безразлично, что он ответит.

– Очень неплохо подышать свежим воздухом. Там так приятно.

Он выглянул в окно:

– Совершенно верно.

Сара явно пыталась избавиться от него и, вероятно, заслуживала определенного уважения за то, что не желала даже скрывать этого. С другой стороны, сейчас, когда она проснулась, а он сидел в кресле, вытянув ногу, казалось, нет причин спешить: в течение десяти минут он может вытерпеть все, что угодно, – даже Сару Плейнсуорт.

– Собираетесь стрелять? – спросила она.

– Собираюсь.

– Из пистолета?

– Как обычно.

Ее лицо словно окаменело.

– И вы считаете это приличным?

– Хотите сказать, при вашем кузене? Уверяю: у него тоже будет пистолет, – невесело усмехнулся Хью. – Это будет почти как дуэль.

Он позволил себе посмотреть ей прямо в глаза.

– Когда альтернативой становится отчаяние, я предпочитаю юмор… даже если это юмор висельника.

Что-то блеснуло в ее глазах. Тень понимания? Возможно, но она слишком быстро промелькнула, чтобы быть уверенным, что ему не показалось. А потом леди Плейнсуорт поджала губы с таким чопорным выражением, что стало ясно: это кратчайшее мгновение сочувствия он себе просто вообразил.

– Хочу заявить, что не одобряю ваше намерение.

– Я вас услышал.

– И… – Она вскинула подбородок и чуть дернула плечом. – Думаю, это очень плохая мысль.

– Вы уже высказали свое неодобрение.

Она насупилась, и тут его осенило:

– Достаточно ли, по-вашему, эта мысль плоха, чтобы лишиться чувств?

– Что? – встрепенулась леди Сара.

– Если упадете в обморок на газоне, то Чаттерису придется отдать нам с Дэниелом по десять фунтов.

Рот Сары округлился в удивленном «О-о!..» и застыл в этом положении, а Хью откинулся на спинку кресла и лениво улыбнулся:

– Готов отдать вам двадцать процентов, если будете очень убедительны.

Губы ее наконец пошевелились, но оттуда не вырвалось ни звука. Черт, до чего же забавно ее дразнить!

– Впрочем, не важно, – добавил Хью. – Все равно ничего не получится.

Ее рот наконец закрылся, потом снова открылся. Ну конечно. Ему следовало знать, что долго она молчать не сможет, и он не ошибся:

– Вы меня презираете!

– Вовсе нет, – уклончиво ответил Хью, решив не лгать, но и не говорить оскорбительную правду.

– А я не люблю вас.

– Не сомневаюсь. Да и с какой стати вам меня любить…

– Так почему вы здесь?

– На свадьбе?

– В этой комнате. Господи! Вы еще и тугодум!..

Последняя фраза была сказана себе под нос, но у Хью всегда был превосходный слух.

– Дело в ноге, – пояснил он спокойно. Хью редко козырял своим увечьем, но сейчас, похоже, самое время. – Болит.

Последовало восхитительное молчание. Восхитительное для него. Для нее, вероятно, это было сущим кошмаром.

– Простите, – промямлила она, опуская голову, прежде чем он сумел разглядеть ее багровые от стыда щеки. – Это было крайне бестактно с моей стороны.

– Ничего страшного. Вы говорили кое-что и похуже.

Она вспыхнула, он сложил кончики пальцев наподобие треугольника и спокойно произнес:

– Я с весьма неприятной точностью помню нашу предыдущую встречу.

Она в ярости подалась вперед:

– Из-за вас моя тетя и кузина покинули бал!

– Они сбежали, в то время как я даже не знал об их присутствии.

– А следовало бы.

– Ясновидение никогда не входило в число моих талантов.

Он видел, что она сдерживается из последних сил.

– Знаю, что вы с кузеном Дэниелом уладили свои разногласия. Мне очень жаль, но я не могу простить вас.

– Даже если он простил? – тихо спросил Хью.

Сара неловко переступила с ноги на ногу, на лице сменилась череда самых разных выражений, прежде чем наконец сказала:

– Он может позволить себе быть милосердным: к нему вернулась жизнь.

– А к вам нет.

Это не было вопросом – скорее утверждением, причем весьма холодным, без всякого участия.

Она прямо-таки онемела.

– Скажите, – потребовал Хью довольно жестко, потому что, черт возьми, давно пора выяснить отношения, – что я сделал именно вам? Не вашему кузену, не вашей кузине, но именно вам, леди Сара Плейнсуорт.

Она окинула его высокомерным взглядом, прежде чем подняться:

– Я ухожу.

– Трусиха, – обронил Хью, но тоже встал: даже такая невежда заслуживает почтения настоящего джентльмена.

– Ладно, – прошипела Сара, полыхая румянцем гнева. – Мой дебют должен был состояться в тысяча восемьсот двадцать первом.

– В год четырнадцати завидных женихов.

Да, правда: у него завидная память, – но она проигнорировала его слова.

– После того как вы выгнали Дэниела из страны, моя семья тоже была вынуждена удалиться в изгнание.

– Это решил мой отец, – резко возразил Хью. – Выгнать лорда Уинстеда из страны приказал мой отец. Я не имею с этим ничего общего.

– Не важно!

Он прищурился и медленно, словно ребенку, пояснил:

– Это важно для меня.

Сара неловко сглотнула и, выпрямившись, заявила с явной целью переложить всю вину на него:

– Из-за дуэли мы не возвращались в город целый год!

Хью едва не расхохотался, наконец, разгадав причину ее негодования: она винит его за неудачу в лондонском сезоне.

– И эти четырнадцать завидных женихов оказались навсегда потеряны для вас.

– Не вижу причин для издевки.

– Но вы ведь не можете точно знать, что кто-то из них сделал бы вам предложение, – логично предположил Хью.

– Как нельзя и знать наверняка, что такого предложения не последовало бы! – парировала Сара и порывисто отступила, словно поразившись собственной реакции.

Никакого сочувствия Хью не ощутил, поэтому не смог сдержать издевательский смешок и вырвавшееся вслед за ним замечание:

– Вы никогда не устанете изумлять меня, леди Сара! Все это время вы винили меня за то, что не сумели выйти замуж. Вам никогда не приходило в голову поискать виноватых поближе к дому?

Она издала жуткий хрип, и рука взлетела ко рту, но явно не для того, чтобы прикрыть, а скорее для того, чтобы не сказать лишнего, о чем потом можно пожалеть.