Для вящего успеха своего бесхитростного воспитательного приема я еще и руку выдернула из его ладони и тут же с детским любопытством поинтересовалась:

– А вам нравятся его произведения?

– Вообще-то я не слишком хорошо разбираюсь в литературе. – Артем пожал плечами. – Слышал про «Алкоголи», может, что-то когда-то читал. Не помню. Одним словом, знаю, что существовал такой поэт. Вот и все.

– А прозу его не читали? – Я, заведя разговор в интересное мне русло, с удовольствием взгромоздилась на излюбленный конек.

– Нет. Вчера вот только столкнулся благодаря вам с образчиком эпистолярного жанра. – Артем усмехнулся. На лице его отразилась целая гамма чувств.

– Ну, письма – сами по себе. – Я почувствовала, что краснею, и постаралась поскорее сменить опасную тему. – На самом деле у Аполлинера есть что почитать и помимо. В смысле, романы, рассказы, пьесы.

– Так у вас диплом на тему «Аполлинер – прозаик» или что-то вроде? – с улыбкой спросил Артем.

– У меня – не диплом, – совершенно серьезно обиделась я. Вечно все принимают меня за девчонку. А ведь двадцать два года уже! Ребенку семь месяцев! Как же надоели этот маленький рост и худосочное телосложение! – Я диссертацию пишу.

– Да-а-а?! Ни за что бы не подумал, – удивился он. – И где?

– Не здесь, – коротко ответила я. Не хотелось так сразу сознаваться, что я не москвичка. Вдруг здесь это важное условие для начала дружеского знакомства. Но и врать я как-то не привыкла, поэтому, поразмыслив, выдала страшную тайну: – В Казанском государственном университете.

– А-а, слышал! – кивнул Артем, на мое провинциальное происхождение он отреагировал безразлично. – Это где Ленин учился?

– Точно, – засмеялась я, осведомленность Артема о моем родном КГУ была приятна. – Вообще-то наш университет третий в России по значимости после Питера и Москвы.

– Тоже знаю. Ну, – Артем снова осторожно взял меня за руку, – похоже, у меня появилась уникальная возможность познакомиться с прозой Гийома Аполлинера в адаптированном пересказе. Начинайте!

– Ну-у, э-э-э. – Я неожиданно смутилась. – Даже и не знаю, что рассказать.

– Что-нибудь интересное, – потребовал он.

– А что вам интересно?

Память некстати извлекла из недр своих содержание двух*censored*графических романов. Но к такому испытанию я была не готова. Артем тем временем изобразил жестом «рассказывайте что угодно, мне интересно все» и выжидающе уставился на меня.

– Ну, хорошо. Если вам все равно, тогда для начала будет «Гниющий чародей».

– Да? – смешно поморщился он. – Что-то название не очень возбуждает.

– Придется потерпеть, – строго сказала я, не обращая внимания на употребленное им слово и надевая маску сосредоточенной преподавательской задумчивости. – На самом деле это интересная и необычная вещь.

– Не сомневаюсь, – недовольно пробубнил Артем.

Я бросила на него усмиряющий учительский взгляд. Он тут же замолчал.

– Значит, так, краткое содержание такое: жил на свете могущественный волшебник Мерлин. Его все знают по средневековым легендам артуровского цикла, – не удержалась я от менторского тона.

– В курсе, – осадил меня Артем, – не совсем же я неуч.

– Это хорошо, – смутившись, похвалила я. – Родился этот самый Мерлин у одной сказочно красивой леди. Правда, была она со странностями и еще в юности приняла твердое решение никогда в своей жизни не смотреть на мужчин. Родители ее страшно по этому поводу переживали – нужно дочку замуж выдавать, а она и близко никого к себе не подпускает. В общем, засиделась красавица в девках, пока в одну прекрасную ночь не явился к ней невидимый жених и не овладел тайно ее сердцем и телом.

Я перевела дыхание. Подумала о том, как неуместно звучит моя пафосная речь посреди современной Москвы, но Артем смотрел на меня с любопытством и ждал продолжения.

– А был это дьявол. В течение месяца каждую ночь приходил он к своей возлюбленной. Оставался осязаемым, но невидимым и дарил неземное наслаждение, не нарушая ее обета. А потом, как водится, красавица забеременела, а новоиспеченный папаша исчез. – Я строго посмотрела на Артема. – Ему-то только и нужно было, что заронить свое семя во чрево прекрасной девственницы. А в занудных мероприятиях «пеленки-распашонки» он участвовать не хотел.

– Ну, не все же такие! – не удержался от праведного гнева Артем. – Откуда такой цинизм?

– Да так. – Я пожала плечами.

Не объяснять же, что имеется кое-какой, правда, не столь брутальный, жизненный опыт. Да и наслушалась-начиталась предостаточно.

– Смысл все равно не в том. Слушай дальше, – продолжила я, не заметив, что перешла на «ты». – Из дьявольского семени родился мальчик. Назвали его Мерлин. На воспитание-учение он был определен к Утеру Пендрагону – королю бриттов. Мерлин вырос. А получив огромные знания и силу, наворотил среди порядочных людей нехороших дел. Наследственность-то дурная все равно о себе знать дает. А потом удалился жить в сказочный лес – потому что стыдно стало. В лесу он и повстречал прекрасную Озерную деву, Вивиан. Мерлин влюбился до потери сознания и пообещал девушке сделать для нее все, что душе угодно. Девица тоже оказалась не промах – попросила Мерлина научить ее всем чарам и премудростям, которые знал волшебник. В ответ, как положено, посулив блаженство.

– Ну, вроде как справедливо, – одобрил Артем.

– Да, но Озерная дева обманула Мерлина. Она быстро освоила искусство усыплять чародея и делала это всякий раз, как он приходил к ней за оплатой. Бедняга спал, а проснувшись, был уверен, что провел с Вивиан ночь.

Артем недовольно хмыкнул.

– А потом, – я сделала страшный голос, – когда возлюбленная Мерлина поняла, что научилась всему, что знал и умел он сам, она разверзла перед ним землю и заставила его спуститься вниз. Затем сомкнула пропасть, в которой отныне покоился Мерлин, и завалила свежую могилу чародея огромным камнем. Вот так он и умер. Точнее, тело его стало беспомощным, волшебство утратило силу, а плоть начала гнить. Только душа оставалась живой. И наблюдала за собственным гниением и всем, что происходит вокруг, словно со стороны.

– Ужас! – поежился Артем. – Ну и дрянь же эта Озерная дева!

– Есть такое дело, – согласно кивнула я – несчастного Мерлина, очень уж похожего в своих любовных бедах на Аполлинера и пострадавшего от собственных чувств, мне всегда было несказанно жаль. – Вот и автор «Гниющего чародея» считал, что женщины по природе своей вероломны, коварны и, не задумываясь, могут предать. Собственно, это он и хотел показать.

– А это правда? – с интересом спросил Артем.

– Что – правда? – переспросила я, делая вид, что не поняла сути вопроса. На самом деле все уже давно было предельно ясно. Особенно то, что я вот уже второй день за каким-то лешим общаюсь с привлекательным молодым человеком и пока еще ни словом не обмолвилась о том, что у меня есть ребенок и муж. Равно как и Славе своему о случайном знакомом рассказывать не собиралась. Как это еще назвать, если не вероломством?

– Все женщины такие? – уточнил Артем.

– Мне-то откуда знать?! С женщинами, слава богу, дела не имею, – сыронизировала я. – А вот у Аполлинера, судя по биографии, был неоднократный печальный опыт. Мирей Дюбуа, Анни Плейден и прочие – всех имен сейчас не припомню – то предавали его, то не понимали, то отвергали. Загрустишь тут.

– А что дальше-то было? – Артем начал искренне переживать за судьбу незадачливого мага. – Мерлин освободился?

– Да какое там! – Я печально махнула рукой. – Много чего еще было – приходили искать Мерлина разные мифические существа, божественные и дьявольские создания, звери. Кто радовался его смерти. Кто скорбел о нем. Каждый высказывался на тему. Ели друг друга на его могиле, насиловали, убивали. А Мерлин все это время гнил. Видел и чувствовал, как копошится над ним толпа разношерстных существ, а в нем – туча червей. Душа его и голос оставались живы, поэтому в финале Мерлин все-таки поговорил с Озерной девой. Выяснилось, что она, оказывается, тоже его любила. Просто дура была, как и все остальные бабы, и не могла вовремя понять своих чувств. А когда разобралась в них, было уже поздно.

– Она что же, не вытащила его? – Артем изо всех сил пытался получить «счастливый конец».

– Нечего уже вытаскивать-то было. Кости одни остались, – грустно усмехнулась я, наблюдая за переживаниями впечатлительного молодого человека.

– Ничего себе! – Он совсем сник. – Я думал, в сказках все должно заканчиваться хорошо.

– Сказкой «Гниющего чародея» не назовешь. – Я помолчала, размышляя. – Это гораздо более сложный жанр. Скорее уж, притча, средневековая мистерия, переложение древней легенды. Да и то все не в чистом виде.

– А смысл-то этой самой притчи в чем? Не только же в том, чтобы раскрыть предательскую сущность женщин? – не унимался Артем.

– Смысл в существовании бессмертной души поэта. Вечного искусства, над которым не властны время, любовь и прочие неприятности, – неуверенно сообщила я. – А заодно и утверждение непохожести, разности мира мужчин и женщин. Полезности первого – ОН и «мир с создателем», и «поле со жнецом», и что-то еще важное и нужное. ОНА же – исключительно вредоносное создание: «пролитая кровь», «бесполезная весна». Вот так.

– И что? – удивился Артем. – Не обидно про это диссертацию писать?

– Мне?! – Я рассмеялась. – Обида – глупое чувство. А потом, я же восточная женщина как-никак и вполне в состоянии переварить мусульманскую мудрость «курица – не птица, женщина – не человек».

При этом сообщать новому знакомому о том, что себя к разряду типичных женщин я не очень-то отношу, я не стала.

– Надо же! – Артем не поверил своим ушам. – А я-то думал, что один вынашиваю в себе такие прогрессивные мысли.

Воспитывать зарвавшееся дитя мегаполиса мне не хотелось. Да и на данном этапе общения было совершенно наплевать на то, как Артем воспринимает женщин: так же, как Аполлинер, или чуть более благосклонно. В конце концов, у обоих могли быть на то свои причины. Главное, общаться с Артемом мне было интересно, весело и общий язык находился легко. Все-таки аспиранты, какой бы наукой они ни занимались, в плане эрудиции, философии и миропонимания чем-то немного похожи. И это приятно.