Сесили Зигесар - Ты — все, что я хочу

Вероятно, после своего маленького представления он действительно его получит.

— Клин клином, сестра.

Блер открыла один глаз и увидела Ребекку, в одной руке которой был огромный бокал «кровавой Мери» с веточкой сельдерея и ломтиком лимона, а в другой — розовая соломинка. Вытравленные волосы Ребекки были уложены, на ней был розовый махровый костюм «Джуси кутюр», а на глазах — ядерно-голубая подводка.

Клин клином. Идеальное выражение для того, как чувствовала себя в этот момент Блер — как грязный, основательно побитый кувалдой клин. Она попыталась сесть, но тут же застонала и упала обратно на надувной матрас. Голова горела. Ноги зудели. Она странно пахла. Что с ней не так?

Без комментариев.

— Клянусь, ты почувствуешь себя намного лучше после того, как выпьешь это. — Ребекка опустилась на колени и погладила Блер по голове, как мама, которая хочет теплым бульоном накормить больного ребенка. — Это наш собственный секретный рецепт.

Убедительный аргумент.

Блер села и, зажмурив глаза, выпила густую красную жижу. На вкус — как водка, в которую намешали картофельных чипсов.

Фе-е-е!

— Твои волосы будут выглядеть гораздо лучше, когда немного отрастут, — сказала Ребекка. — И тебе стоит так же покрасить брови.

Блер совершенно забыла о волосах. Она знала, что теперь она — блондинка или, по крайней мере, нечто вроде блондинки, но она не могла заставить себя посмотреть на это до того, как окажется дома, недалеко от салона Элизабет Арден Ред Дор. Ребекке придется одолжить ей шапочку.

В комнате, где жили ее новые подруги, было две двухъярусные кровати, стоявшие друг напротив друга, так что девочки могли болтать и веселиться всю ночь напролет. Сейчас они пустовали.

— А где остальные? — прохрипела Блер. Ей казалось, что ее рот был залит лаком для ногтей.

— Покупают рогалики, — ответила Ребекка, завязывая волосы в тугой хвост. — Каждое воскресенье мы едим рогалики и говорим о парнях, с которыми мы могли переспать накануне, но не переспали.

Очень весело.

У Блер было слишком сильное похмелье, чтобы обсуждать рогалики или парней.

— Мне пора домой, — пробормотала она. Дома она могла бы растянуться на кровати, смотреть старые фильмы и уплетать круассаны, которые принесет Миртл. Она могла бы написать Нейту гневное письмо. И ей бы не пришлось смотреть на кошмарного пасхального кролика из презервативов «Лайф стайл», которого девчонки прицепили к потолку.

— Ты не можешь уйти, пока они не вернутся, — возразила Ребекка. Она присела на койку, расстегнула розовый маникюрный набор и стала чистить ногти на ногах.

— Мы должны научить тебя нашему особому приветствию.

В этот момент Блер решила, что если и будет когда-нибудь жить в общежитии, то у нее однозначно будет отдельная комната. Ни за что на свете не будет она просиживать дни с девчонками, ковыряющимися в ногтях или делающими кроликов из презервативов. Она ходила в школу для девочек с первого класса — девчачьего общества ей вполне хватило, спасибо.

Она поднялась на ноги и попыталась оставаться спокойной, не обращая внимания на голубую ночнушку с мультяшными «Крутыми Девчонками», которую одолжила ей Гэйнор. Блер необходим был душ, а потом — домой. Хотя к черту душ. Душ обычно находится в ванной, а в ней есть зеркала. А видеть свое отражение Блер сейчас хотелось меньше всего на свете.

Она натянула джинсы, вздрагивая от прикосновения грубой ткани к ободранным ногам, а затем натянула через голову белую льняную блузу, чувствуя себя слишком мерзко для такой хорошей вещи, и повесила ночнушку на спинку чьего-то стула.

— Мне нужно уходить сейчас, — решительно заявила она. На полу лежала серая джорджтауновская бейсболка. — Это твоя? — спросила она у Ребекки.

— Бери, — щедро предложила Ребекка.

Блер подняла кепку и надела ее на голову.

— Передай от меня всем спасибо и пока, — слабо произнесла она.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетели Форест, Гэйнор и Френ, в руках у которых были пакеты с теплыми, свежеиспеченными рогаликами и горячими чашками кофе. Желудок Блер сжался от тошноты и голода одновременно.

— О господи, ты уезжаешь?! — закричала Форест. Она бросила пакеты и кинулась к Блер и Ребекке. — Девчонки, время обнимашек!

Блер сжала зубы как можно плотнее, так как рвота могла вырваться в любой момент. Она встала слишком быстро. А может, ей не стоило пить «кровавую Мери».

Или позволять четырем пьяным девицам брить ей ноги и портить волосы.

Девочки встали в тесный круг, взявшись за руки. Блер оказалась между Ребеккой и Форест, от смеси их духов ее затошнило еще больше.

— Что мы говорим?.. — хрипло прошептала Френ.

Это прозвучало так, словно они вслед за этим собирались затянуть какой-то церковный гимн.

«Что мы говорим, когда он говорит: „Давай, ты знаешь, чего ты хочешь“? — запели четыре девчонки. — Мы говорим: „Перебьешься, придурок“?»

Девчонки нагнулись в круг, сомкнув свои светловолосые головки.

— Нет любви — нет секса. Дружба сейчас и навсегда! — прокричав это, они отскочили в разные стороны, подпрыгивая, как девушки из групп поддержки.

— Мне пора, — пробормотала Блер, в сотый раз чувствуя приступ тошноты. Она пошла к двери, надеясь как можно быстрее добраться до туалета, но было уже поздно. Она быстро сняла с головы кепку и выблевала в нее.

— Я вызову тебе машину. — Ребекка схватила телефон и быстро набрала номер. — Мы не хотим, чтобы ты опоздала на самолет.

Сестринство — это хорошо, но никому не нужна больная сестра, блюющая в их комнате.

— Вот, — Френ протянула Блер свою голубую бейсболку с белой буквой «Y» на ней. Бейсболка из Йеля. — Можешь забрать мою.

Блер взяла кепку и вошла в ванную. Ей достаточно было одного взгляда в зеркало, чтобы точно понять необходимость кепки. И очков. И новой жизни в целом.

— Он собирается по утрам целую вечность, даже несмотря на то, что он всегда, ну знаешь, выглядит так, — услышал, проснувшись, Дэн голос Ванессы. Он лежал на спине в ее кровати и слушал доносившиеся с кухни голоса.

«Выглядит как?» — молча спросил сам себя Дэн.

— Эй, знаешь, сколько времени требуется, чтобы достичь совершенства в полузаправленной рубаш¬ке? — ответила Тиффани. Ванесса что-то ответила, что Дэн не услышал, и девчонки залились смехом.

Тиффани готовила яйца-пашот в микроволновке. А Ванесса держала камеру на плече.

— Так ты все-таки скажи, почему ты не захотела идти в колледж? — спросила она.

Тиффани завязала свои фиолетово-черные волосы в узел и достала из шкафчика тарелку.

— В общем-то, это было не совсем решение. Я просто так и не удосужилась подать заявления.

— И чем же ты занималась, когда все остальные пошли учиться?

Тиффани положила два кусочка хлеба в тостер и распахнула все шкафчики в поисках ножа.

— Ну, где-то около года я просто расслаблялась, — ответила она. — Поехала во Флориду. Жила на пляже и делала пирсинг всем желающим. Потом немного поработала официанткой на круизном лайнере. После этого ушла с лайнера и свалила в Мексику, где красила дома. Ну а потом вернулась и начала работать на строительстве. — Тиффани усмехнулась и слизала кусочек масла с ножа. — Это было потрясающее путешествие.

— Ого, — поразилась Ванесса. Тиффани, по-видимому, была самым интересным и оптимистичным человеком из всех, кого она знала. Ванесса чувствовала, что влюбляется в нее. Не в сексуальном, а в хочу-быть-точно-такой-же плане.

— А если бы у тебя была возможность все изменить, ты бы пошла в колледж? — спросил Дэн, выходя из спальни. На нем была застиранная красная футболка и белые семейные трусы, волосы на голове были всклочены.

— Привет, соня, — сказала Тиффани, игнорируя вопрос.

— Привет, соня, — произнесла Ванесса с точно такой же интонацией. — С тобой все в порядке?

— Все замечательно. — Дэн потянул за футболку. — Вы, ребята, только встали?

— Мы не спим уже какое-то время, — неопределенно ответила Ванесса.

Тиффани достала яйцо из микроволновки, положила его на тост и понесла тарелку в гостиную. На футоне под одеялом комочком свернулся спящий хорек. Тиффани вставила диск в музыкальный центр и увеличила громкость. Это было что-то звучное и резкое, Дэн раньше никогда не слышал такого. Однозначно не утренняя музыка. Тиффани протанцевала к Ванессе и взяла ее за руки. К удивлению Дэна, Ванесса начала скакать и трясти задницей в такт музыке.

Опа!

Ванесса никогда не танцевала. Ни за что. Чем это Тиффани ее накормила?

Пока Тиффани и Ванесса танцевали, Пьянь выбрался из-под одеяла и понесся к новым голубым с золотом кроссовкам «Пума» Дэна, припаркованным у входной двери. Он принюхался к ним несколько раз, развернулся и стал писать.

— Эй! — закричал Дэн, рванувшись на спасение кроссовок.

— Пьянь! Детка, все в норме. Иди к мамочке. — Тиффани наклонилась и протянула руки к зверьку. — Не бойся.

Ванесса, с раскрасневшимися от танца щеками, присоединилась к ним.

— Ох, Дэн. Ты напугал его.

— Никого я не пугал. — Дэн гневно махнул рукой. И добавил: — Иди к мамочке, маленькая зараза.

В его голове уже рождался новый стих: «Убить Пьянь».

— Девочки, встаньте в ряд. По порядку, пожалуйста! — кричал Андре, ассистент фотографа.

Было одиннадцать часов воскресного утра. Дженни появилась в студии больше часа назад, после того, как встала в шесть и три часа провела за сборами. Она приняла душ, уложила волосы и нанесла макияж. Трижды. В первый раз она перестаралась, во второй — выглядела просто страшно, а в третий — благоразумно решила пойти вообще без макияжа, ведь, в конце концов, это была работа стилиста.