— Что ты придумал? — осторожно спросила Клэр.

— Не я — Бруно! Я обратился к нему за советом. Он профессионал в вопросе о том, как делать деньги. Сама видишь, он сказочно богат! Я попросил его с тобой переговорить.

Все выглядело до подозрительности заманчиво. Когда Клэр — втайне от Рори — справилась и в «Файнэншл тайме», и в «Уолл-стрит джорнэл», оказалось, что акции, о которых упомянул Бруно, действительно поднялись довольно высоко. Он рассказывал Клэр насчет средств, вложенных в некое новое — «но, разумеется, верное!» — предприятие. Приводил примеры; говорил о колебании курса, об умении прогнозировать — даже как бы подталкивать те или иные явления. Клэр попросила время на размышление.

— Только не тяни, — советовал Рори. — Каждый потерянный день — это упущенный шанс.

И день за днем Клэр убеждалась, что прогнозы Бруно сбываются.

— Ну что я тебе говорил? — восклицал Рори. — Ты сможешь с лихвой получить обратно все до последнего пенни, и мне будет спокойней на душе, если вернутся все деньги, что ты истратила на меня. Ведь ты же понимаешь, я не могу жить спокойно, пока все до капли к тебе не возвратится! И вот, тронутая такой заботой Рори, Клэр и написала письмо своим доверенным лицам с просьбой продать портфель ценных бумаг и перевести деньги на счет в швейцарском банке.

— Ты не пожалеешь об этом! — с жаром говорил ей Рори. — Я тебе обещаю!

И видя, с какой гордостью он то и дело приносит ей толстые пачки тысячефранковых банкнот со словами: «Вот, всего лишь маленькая, но весьма доходная денежная операция!» — Клэр испытывала одновременно и радость и облегчение, зная, что на этот раз Рори не всучили кота в мешке, как частенько случалось в Лондоне. Родителям она писала, что дела у Рори идут очень успешно: Клэр давала им понять, что Рори пустился в дела с ее благословения, хотя в действительности даже не имела представления, чем он на самом деле занимается. Клэр с чистой совестью наслаждалась роскошной жизнью, которой Рори ее окружил. Ужины «У Максима», вечера в «Опере», покупки на Рю де Риволи. Она могла позволить себе туалеты из самых известных салонов «Ив Сен-Л оран», «Карл Лагерфельд», «Соня Рикиель». Постельное белье покупалось в «Портоль», изысканные искусственные цветы из чистого шелка от «Трусселье» расставлялись в хрустальных вазах от «Лалик», продукты закупались в «Ле Контуа Гурман», а шелковые шарфы по нескольку штук в «Эрмэс». Именно там Рори купил ей сумочку а-ля Грейс Келли, знаменитую «эрмэсовскую» сумочку с замочком и с потайным дном, где можно хранить драгоценности. Рори настоял, чтобы забрать их из банка:

— В конце концов, ты супруга английского лорда, и я хочу, чтобы ты и выглядела подобающе!

Наибольшее восхищение окружающих вызвали длинная нить жемчуга, некогда принадлежавшая бабушке Клэр по материнской линии, и ажурное ожерелье Викторианской эпохи с алмазными и жемчужными подвесками. Клэр надевала эти украшения на Гранд-бал и торжественный ужин, посвященный празднованию Дня Республики, и они красиво оживляли изумительное бледно-серое атласное платье, сшитое на заказ в салоне «Бальмэн». В салоне «Мод Фризон» Клэр сшили туфельки из того же материала, украсив высокие каблуки жемчужинками и бриллиантиками. Поверх платья Клэр надела длинную шиншилловую накидку, которую Рори подарил ей накануне этого торжества.

— Милый, какая сказка! — возбужденно воскликнула Клэр, когда Рори набросил накидку ей на плечи. — Но ведь она, наверное, стоит целое состояние?

— А разве я его не заработал?

Тут Клэр, воспользовавшись случаем, спросила:

— Скажи, а как у тебя с делами, все в порядке?

— Все идет исключительно хорошо! Я же говорил тебе, Бруно — везунчик! — Рори положил руки ей на плечи. — Ну разве здесь не лучше, чем в Лондоне? Вспомни ту убогую квартиру, мою беспросветную, занудную работу, то, что, в конце концов, приходилось работать и тебе! Не выношу, когда приходится жить в стесненных обстоятельствах! Тогда… сама знаешь, каким я становлюсь!

Да, и Клэр внутренне содрогнулась при этой мысли, она это знала. Здесь, когда деньги перестали быть проблемой, Рори был преданным, любящим мужем, о каком можно было только мечтать.

— Ты ненасытная! — шутливо говорил Рори, когда, едва отойдя после испытанного блаженства, тело ее вновь дрожало от возбуждения. Клэр знала: каждый раз, отдаваясь Рори, она была уже себе не подвластна; даже посреди забытья каким-то потаенным чувством она тревожно угадывала в его улыбке торжество мужской силы, утверждение себя высшим существом, безраздельно господствующим над ней. Но вместе с тем время, проводимое ими в Париже, выливалось для Клэр в неописуемое блаженство, то самое, о котором она наивно мечтала, выходя замуж. Хотя теперь и понимала, что без труда ничего не получится. Рори требовал особого подхода; теперь уже Клэр умела читать выражение его лица, угадывать жесты; знала, когда открыть рот, а когда и промолчать; но, поскольку пока хорошее значительно превосходило плохое, Клэр считала себя счастливой. Будучи склонной к самоанализу, Клэр попыталась проанализировать, почему Рори оказывает на нее такое магнетическое воздействие. Ее завораживало все — и низкий, бархатный голос, и ослепительная улыбка, сила и страсть его умения любить, непостижимая голубизна его взгляда. Она не могла найти этому разумного объяснения. Единственное, что всегда знала Клэр, — она хочет его, жаждет его каждую минуту, что она не мыслит без него жизни. Порой ее восторг доходил до такой глубины, что это начинало ее пугать; кто бы ни был сдающий вам карты, совсем необязательно, что его рука сулит вам выигрыш. Потом Клэр принималась ругать себя за свои сомнения. Рори ведь выполнял свои обещания. Он показывал ей бумаги, подтверждавшие, что ее капитал пополнился до прежней величины и даже возрос, он засыпал ее подарками и ни разу даже бровью не повел, глядя, как она сорит деньгами.

— Деньги предназначены для удовольствия! — поводил Рори плечами. — Мы молоды, мир принадлежит нам… и я хочу, чтобы всегда так было!

И теперь, отпивая шампанское, оглядывая сияющий зал, сверкающую толпу, эти шелка, атлас и бриллианты, Клэр ни на минуту не сомневалась в Рори. Внезапно кто-то толкнул ее под локоть, и Клэр едва не расплескала шампанское.

— А-ах! Простите… чертово платье… Все время путаюсь ногами в этой юбке!

Клэр обернулась. Перед ней стояла крупная, похожая на богиню Юнону дама в необыкновенно дорогих изумрудах, в черном бархатном платье с глубоким, довольно откровенным вырезом, позволяющим любоваться безупречными плечами. Внешность у незнакомки была не слишком примечательная, в речи улавливался особый выговор, точно определить который Клэр не могла, поняв только, что перед ней — жительница севера Англии. Дама была из разряда тех, о которых Рори отзывался: «не нам чета».

— Кажется, ваше изумительное платье не пострадало, да? — встревоженно спросила дама.

— Нет, все в порядке!

— Ну слава богу!

Взгляд Клэр был встречен живым теплым взглядом карих глаз. Они молниеносно оглядели Клэр.

— Терпеть не могу подобные сборища! — произнесла дама без обиняков. — Хотя, раз муж сотрудник британского посольства, приходится держать марку. Меня зовут Молли Хоэр-Браун!

— Клэр Баллетер!

— А я знаю!.. Вы со своим мужем произвели здесь такой фурор. Весь Париж только о вас и говорит — в лестном смысле, разумеется!

— Благодарю вас! — весело сказала Клэр.

— Что-то ноги гудят — может, присядем?

— Ну что ж!

— Приятно пообщаться с соотечественницей и поговорить на родном языке! А то мой французский оставляет желать лучшего.

Они отыскали диван у зеркальной стены, и Молли Хоэр-Браун с размаху уселась на него так, что он тревожно скрипнул.

— Боже, какое облегчение… — Она расплылась в улыбке. — Я бы даже туфли скинула, только Клайв меня за это убьет. Он гораздо строже меня в отношении приличий.

— Вы уже давно в Париже?

— Восемь месяцев.

— Судя по интонации, вам здесь не слишком нравится?

— Вы правы! Да ну их, этих французов, мне осточертела их кухня, а уж цены здесь просто кошмарные! Скажем, вот это платье, — она ткнула пальцем в грудь. — Да за такие деньги я могла бы полдюжины платьев купить в «Фенвике».

— Я тоже там иногда себе покупаю.

— Могу поклясться, что вы покупали на Бонд-стрит. А я имею в виду тот магазин, что в Ньюкасле, на Нортумберленд-стрит.

— Мне кажется, у вас легкий северный выговор?

— Ну да, я — Джорджи [4] и горжусь этим!

— А я — шотландка!

— Знаете, я родилась неподалеку от границы с Шотландией, так что мы с вами почти что сородичи. Молли махнула лакею в ливрее, и он принес серебряный поднос, заставленный бокалами с шампанским.

— Все бы отдача за чашку хорошего чая! — широко улыбнувшись, проговорила Молли, и Клэр улыбнулась ей в ответ. Было что-то такое симпатичное в этой грубоватой северянке. Тут Молли увидела, как Клэр улыбнулась в ответ на поклон мужчины, который прошел мимо с кем-то из гостей.

— Это ведь Бруно де Соуза, да?

— Да.

— Я с ним незнакома, но наслышана. Скользкий тип!

— В каком смысле? — как бы между прочим спросила Клэр.

— Как говорится, человек с не слишком безупречной репутацией. Сует ручонки во все дела сомнительного свойства, но неизменно остается чист перед законом.

— Вы хотите сказать, что он проходимец? — с наигранной невозмутимостью спросила Клэр.

— Изворотливый, как змей. Ага, ну наконец-то зашевелились! — Молли поднялась с дивана. — Интересно, что нам сегодня предложат этакого на ужин? Ну что ж, труба зовет… Сегодня я состою при каком-то там военном атташе… а вот и он!.. Надеюсь, увидимся позже!

— Да-да, конечно!.. — Тут и Клэр заметила, что к ней подходит один из членов дипломатического корпуса, ее партнер за ужином. Она оказалась за столом поодаль от Рори, который сидел с женой германского посла. Бруно де Соуза расположился напротив Клэр рядом с женщиной, худой и невыразимо элегантной в платье с серебряными блестками, обнажавшем одно плечо и обрисовывающем всю ее фигуру. Бруно наклонился к своей соседке, и Клэр направила на него внимательный взгляд. Ее не удивило, что Молли отозвалась о нем как о проходимце. Клэр давно отдавала себе отчет в том, что он всегда был ей подозрителен. Слишком любезен, все время слишком… начеку. Хотя именно благодаря Бруно у Рори сейчас так прекрасно идут дела. Но Клэр беспокоило то, что за всем этим может крыться что-то противозаконное. «Рори такой увлекающийся человек, — думала она, глядя на него, сидевшего чуть дальше за столом и, вероятно, уже успевшего вскружить голову своей соседке. — Надо мне поговорить с ним, предупредить его…» Позже, когда начался бал и прибыли остальные гости, Клэр уже не удалось больше пообщаться с Молли. Ее постоянно приглашали танцевать. Когда она танцевала с Бруно, тот спросил: