— Ты!.. ты!.. — не в силах совладать с собой, Кирилл Витальевич сжал кулаки. На мгновение Женька внутренне сжался, ожидая, что тот его ударит, но мужчина вовремя остановился.


Дальнейший разговор никакой ясности не внёс. Разъярённый отец девушки всё твердил про «единственный раз», когда его дочь была «наедине с мужчиной», и этим мужчиной был именно Женька. Слабо огрызаясь, Женька уже понимал, что вляпался в нехорошую историю… Масла в огонь подливал его собственный отец — приняв соответствующую позу, тот с пафосом заметил, что его сын в такой ситуации должен поступить как настоящий мужчина. Прислонившись к косяку, Женька с тоской думал о том, что утром ещё предстоит объяснение с матерью, которая сейчас была на работе в ночную смену… А Ленка?! Конечно, всё это ерунда… как-нибудь утрясётся… Но, если до неё дойдёт этот скандал?..


— Всем здрасьте, — Генка, старший брат, хлопнул дверью и, раздевшись, удивлённо окинул взглядом гостиную, — Что-то случилось?

— Случилось, — отец сердито кивнул на Женьку, — у братца спроси.

— Чё? — Генка вопросительно кивнул брату.

— Потом… — тот устало махнул рукой и, опустив голову, уставился на свои носки.

— В общем, так… — Кирилл обвёл взглядом присутствующих и остановился на Женьке, — На сегодня я прощаюсь. Но предупреждаю… Если не захочешь всё уладить по-хорошему, статья за совращение несовершеннолетней тебе будет обеспечена. Когда Кира родит, отвертеться тебе уже не удастся. Я наизнанку вывернусь, но ты, поганец, за всё ответишь.


Проводив гостя, отец вернулся в гостиную. Узнав подробности, Гена попытался заступиться за брата, но все доводы и сомнения в правдивости полученной от девчонки информации были строго пресечены родителем.


— Сделал ребёнка — женись! — сказал как отрезал Владимир Сергеевич.

— Я женюсь на Ленке, — в ответ отрубил Женька, — Я всё сказал.

* * *

— Это правда?.. — она смотрела ему прямо в глаза.

— Ленка… давай спокойно поговорим… — он попытался взять её за локоть, но она выдернула руку.

— Это — правда?!

— Подожди… — попытка обнять её за плечи тоже не увенчалась успехом.

— Ты не ответил…


Едва справляясь с собой, она вглядывалась в его глаза… Напрасно он готовился к этому разговору — все слова и объяснения куда-то улетучились, одна-единственная мысль птицей билась в голове — только бы она сейчас никуда не ушла… только бы выслушала!..


— Ненавижу!.. — он так и не понял, что ударило сильней — это её «ненавижу» или тёплая, ещё недавно такая родная и ласковая ладошка, сейчас так смачно впечатавшаяся в его щёку…

— Лена!.. — он попытался её догнать, но, развернувшись, она ещё раз ударила его по лицу.

— Не-на-ви-жу!.. — последний раз она произнесла это слово шёпотом, но в Женькином мозгу её шёпот отозвался набатом.

— Ленка, не уходи!.. — он понял, что догонять её бесполезно, и, остановившись, отчаянно выкрикнул в ночную темень единственные, пришедшие ему на ум слова. Он знал заранее, что ответа не будет… Его и не было, а налетевший ноябрьский ветер окончательно скрыл затихающий звук её шагов…

* * *

Весеннее апрельское солнце никак не хотело садиться за горизонт. Было уже около шести часов вечера, а оно упрямо освещало город, лучами цепляясь за кромку нежно-голубого неба…

Обрадованные весной, завсегдатаи городского парка неспешно прогуливались по его дорожкам, и лишь одна молодая девушка торопливо шла вдоль едва зазеленевшей аллеи, поглядывая через ажурные ветви на противоположную сторону примыкавшей к парку узкой улицы. Неожиданно остановившись, она свернула к ограде и, взявшись руками за её прутья, устремила взгляд на подъехавший к расположенному напротив ресторану свадебный кортеж. Кусты сирени, растущие по другую сторону ограды, частично загораживали картину, но она упрямо смотрела вперёд сквозь ветви…

…Выйдя из белого лимузина, жених подал руку невесте… Судя по всему, та была на последних месяцах беременности — её живота не смогло скрыть даже специально пошитое по такому случаю платье. Уже сделав шаг к крыльцу ресторана, жених вдруг остановился и, как будто почувствовав что-то, оглянулся назад… Девушка за оградой невольно сжалась, но распускающаяся зелень и слепящее парню в глаза вечернее солнце надёжно скрывали её от посторонних глаз… Скользнув светло-карим взглядом по сиреневым кустам, жених снова обернулся к своей невесте, потом движением головы откинул со лба каштановые волнистые пряди и решительно шагнул вперёд…


…Дождавшись, когда вся свадебная компания исчезнет за дверьми ресторана, девушка за оградой медленно закрыла большие карие глаза и в изнеможении опустилась на корточки, прислонившись к чугунным прутьям…


«Вот и всё… — пронеслось у неё в голове, — Вот и всё…»

Глава 1

Будильник сигналил уже вторую минуту, но Журавлёву было лень вставать. С трудом проснувшись после вчерашнего веселья, он понадеялся, что сигнал вскоре утихнет, но противное жужжание никак не заканчивалось. Наконец, не выдержав, повернулся и сел в постели, потирая руками лицо.

— Слушай, выключи ты свой будильник, — сонно произнёс он лежащей с краю молодой женщине.

— Ты ставил, ты и выключай, — та недовольно приподняла голову от подушки, — Припёрся ночью, теперь тоже спать не даёшь…

— Могу больше вообще не приходить, — проснувшись окончательно, Женька перелез через женщину и направился ванную.

— Да не приходи! — та со злостью повернулась на другой бок, — толку-то… захотел — пришёл, захотел — ушёл… да и приходишь, только когда напьёшься…


Немного полежав, она всё же поднялась и, накинув на себя халат, вышла в кухню. Поставив с грохотом чайник на конфорку газовой плиты, взяла со стола пачку сигарет.


— Насть, ты что, мою зубную щётку выкинула? — Женькина голова показалась в дверном проёме.

— Угу, — глубоко затянувшись, Настя кивнула в ответ.

— Зачем? — Журавлёв удивлённо уставился на неё.

— А откуда я знала, что ты снова придёшь? — она пожала плечами и, затушив сигарету в пепельнице, шагнула к плите, на которой закипел чайник.

— Понятно… — Женькина голова снова исчезла.


Приняв душ, он снова вышел в кухню и присев к столу, взял чашку с горячим, дымящимся кофе, который Настя всё же налила ему в большую чашку. Сделав пару глотков, положил на стол локти и поднял на неё глаза.


— Ну, чего ты? Насть?..

— Да ничего, — та усердно дула на свой кофе, — Пей и проваливай.

— Я что-то сделал не так? — Журавлёв едва улыбнулся красивым ртом.

— А что ты вообще сделал так? — откинувшись на спинку стула, Настя скрестила руки на груди, — Вот скажи мне, что ты в этой жизни сделал так?

— Начинается, да? — вздохнув, он снова взял в руки чашку.

— Я могу и не начинать. Всё равно бесполезно.

— Ну, ладно тебе, чего ты… — он взял в руку её ладонь и слегка сжал, — Просто вчера с ребятами посидели. Даже Димон почти в ноль был, его Наташка еле домой увезла.

— Почему-то позавчера ты не пришёл, когда был трезвый…

— Позавчера мы в ночном клубе почти до трёх ночи играли. Не захотел тебя тревожить.

— Ага, — она насмешливо посмотрела на него, — а сегодня в два тридцать захотел… Да, Журавлёв?

— Ну, всё, больше не буду, — встав со стула, он подошёл к девушке и обнял её сзади, прижался щекой к голове, — Правда, не буду…

— Зарекалась свинья… — Настя сердито тряхнула головой, — Женя, тебе уже тридцать лет стукнуло… А что за душой? Гитара и микрофон? Живёшь, как неприкаянный… то тут, то там… И я вместе с тобой не живу, а мыкаюсь.

— А что, тебе плохо со мной? — целуя её в шею, он одной рукой скользнул за ворот халата, а другой попытался расстегнуть на нём верхние пуговицы.

— А тебе со мной? — она перехватила его руку и оттолкнула.

— Мне с тобой нормально, — снова забираясь ей под полу, промурчал он.

— Вот именно — нормально, — с горечью произнесла Настя, — Господи… Сколько у тебя было баб… Неужели не хочется иметь нормальную семью?..

— А разве у нас с тобой не семья? — расстегнув, наконец, все пуговицы, он резким движением приподнял её со стула и, повернув к себе, начал целовать.

— Да какая семья?! — слабо уворачиваясь от его поцелуев, девушка попыталась оттолкнуть его от себя, — Какая семья, если ты ни меня к себе не зовёшь, ни сам ко мне не переезжаешь?! Третий год вот так… Приходящий сожитель… А мне уже двадцать восемь…

— Серьёзно?! — он подхватил её на руки и шагнул из кухни в спальню, — Сейчас разберёмся…

* * *

— Ну, и что вы вчера отмечали? — чуть позже, лёжа в постели, Настя грустно наблюдала, как Журавлёв, надев джинсы и свитер, заглядывает под кровать в поисках второго носка.

— Как что? — протянув руку, он тщетно шарил ею под кроватью, — Сегодня же открытие морозовского творческого центра. Вот, вчера были последние приготовления… ну, и мы приготовились…

— Морозов… — Настя усмехнулась, — он же младше тебя, кажется… А сколького уже добился в жизни… А ведь такой же музыкант, как и ты.

— Ну, ты вспомни ещё, что у него двое детей и жена красавица, — хмыкнул Женька.

— К которой ты до сих пор не равнодушен, — Настя язвительно усмехнулась в ответ.

— Не гони гусей, — он наконец-то нашёл второй носок и, усевшись на полу, натягивал его на ногу, — И Наташку ко мне не приплетай.

— Да я прекрасно помню, как она у нас в ресторане пела… Ты от неё ни на шаг не отходил. А ребёночек-то?.. До сих пор непонятно чей, Морозова или… или твой…

— Ну, чего ты несёшь?! — встав на ноги, Женька вдруг резко развернулся к ней, — Ты ещё где-нибудь вот это ляпни…