— Хочешь моего парня? — усмехается.

— Он хорош. Ну же… Давай, Орлов… — облизываю губы. — Покажи мне его.

Я еще никогда не имела дела с таким объемом, и от предвкушения все внутри сладко сводит. Я убеждаю себя, что именно от предвкушения, да. А вовсе не потому, что со мной, наконец, он. Единственный, кого я всегда хотела.

Ой, дура! Ой, дура! Как же ты будешь жить потом? Без него… Как ты будешь жить, а, Быстрова?!

Его брюки вместе с трусами падают к ногам. Я всхлипываю. Меня трясет от того, что он просто на меня смотрит. Прямо сейчас Ринат может делать со мной все, что угодно, и я ему все позволю, потому как больше себе не принадлежу. Я… больше… себе… не принадлежу. В глазах вскипают слезы. Я не могу допустить, чтобы он увидел их. Поэтому, прежде чем Ринат успевает ко мне присоединиться, переворачиваюсь на живот.

— Хочешь задом?

— Да… Хочу. Впрочем, постой… — слизываю слезы, но, как бы мне не отказывал контроль, об одном я никогда не забуду. — Презерватив. У тебя есть презерватив?

— Секунду.

Он справляется быстро. Но все равно эти несколько десятков секунд для меня превращаются в вечность. Поднимаю попку выше, а лбом, напротив, утыкаюсь в подушку. Соски наждачкой царапают простыни.

— Хорошая девочка, — шепчет он, растирая выступивший сок по припухшим складкам, и второй рукой зарывается в мою гриву.

— Пожалуйста… Ринат.

— Вот так? — он погружается резко, выбивая из меня крик. — Надо полагать, это «да»? — тянет меня за волосы.

— Да, господи, да! Да…

Ягодицу обжигает резкий шлепок. Я ойкаю и зажимаюсь. Он выходит, несмотря на отчаянное сопротивление мышц, и снова в меня въезжает.

— Сожми! — его во мне так много, что мышцы с трудом подчинятся. Зато наградой мне — его хриплые задушенные стоны. Запредельное удовольствие — просто знать, что он хочет меня так сильно. Этим хочется пользоваться. Но еще больше хочется знать, а есть ли вообще предел? Потому что, когда он так глубоко во мне, моя власть над ним кажется обманчиво безграничной. Но ведь я знаю, что это самообман. Мне просто хочется в это верить, потому как сама я так могу провести всю свою жизнь. Сколько бы мне не отмеряли. Ради этого не страшно и умереть. Вообще ничего не страшно. И ничего не жалко.

— Ринат… Хороший мой. Ринат…

Глава 13

Саша

Меня будит оглушительный раскат грома. Я резко подхватываюсь и некоторое время просто сижу, глупо хлопая глазами, прежде чем понимаю, где я и почему. Щеки обжигает жар, я медленно оглядываюсь, но в кровати кроме меня никого нет, и лишь тянущая боль внутри напоминает о том, что здесь происходило еще совсем недавно.

— О господи, — шепчу я. — О господи!

Как я вообще выжила после того, что случилось? Как осталась прежней после сумасшедшего взрыва, который меня настиг? Ведь это действительно странно — разлететься на мельчайшие атомы, чтобы потом вновь собраться в той же последовательности, в том же порядке… Я же в том порядке собралась, не так ли?

Путаясь в одеяле, вскакиваю с кровати и подлетаю к зеркалу. Зря я, конечно, боялась. Никого нового в отражении нет. Это все еще я — Саша Быстрова. Только немного более возбужденная, чем обычно — в глазах шальной блеск, волосы всклочены, а губы припухли. И те губы, и эти, растертые его…

— Быстрова! Немедленно прекрати! — со стоном прячу лицо в ладонях. Я, наверное, все же распутница. Но мне хочется его еще и еще. Почему Ринат ограничился одним разом? Видит бог, мне теперь, чтобы им насытиться, нужно… эм… несколько больше. Намного, намного больше на самом деле.

Я концентрируюсь на физическом, намеренно не позволяя себе большего. Думать о собственных чувствах глупо. И страшно. Трясу головой. Отхожу к кровати. Замечаю аккуратно сложенные на стуле рубашку и брюки. А вот моего платья нет. Ну, еще бы. Оно определенно не подлежит ремонту. Наверняка Ринат посчитал, что лучше его сразу выбросить. Так-то оно так, но ведь кроме этого платья у меня в его квартире нет никаких других вещей. Недолго думая, натягиваю на голое тело рубашку Орлова. Она пахнет им. Я пахну им. Здесь все пахнет им, но теперь еще немного и мною. От осознания этого я испытываю странное удовольствие. Мужчины не любят, когда женщины начинают метить свою территорию. Но мне удается провернуть этот трюк незаметно. Аромат — это вам не зубная щетка, не духи и не халат, будто бы между делом поселившийся в ванной. Это что-то неуловимое, но такое же безусловное, как женские тапочки в коридоре. И хоть я понимаю, что все посторонние запахи выветрятся, едва Ринат сменит простыни, прямо сейчас и еще, по крайней мере, несколько часов они будут здесь. С ним. А я? Я буду? Определенно мне стоит выяснить, какие у него планы на этот день. Что, если мне следует убраться? Не самая приятная перспектива, но… Вполне реальная. Мне следует напоминать себе об этом почаще, потому как уж слишком велико искушение — забыть.

Нервным движением приглаживаю волосы и отправляю длинные пряди за уши. Внутри все вибрирует и дрожит, с каждым шагом во мне становится все меньше уверенности. Квартира Рината огромная. А я не успела запомнить расположение комнат. В первый раз, когда я здесь была, мы дальше кухни не уходили, а во второй — было вообще не до этого. Поэтому сейчас я иду медленно, озираясь по сторонам. Задерживаюсь взглядом на предметах мебели, мелочах, вновь расставленных по своим местам, открываю и закрываю двери, мимо которых прохожу. Интерьер многое может рассказать о хозяине дома — мне ужасно любопытно. Рината нахожу в кухне.

— Привет. Я проснулась, а тебя нет.

— Эм… Да. Тут к нам неожиданно нагрянули гости.

— Привет! — улыбается мужчина, которого я почему-то не заметила, и машет мне рукой. Я киваю. Резко опускаю взгляд. Пуговички на рубашке я застегнуть не потрудилась. Вот же черт!

— Привет. Извините, я… Я сейчас. Мне надо.

От стыда горят щеки. Несусь в спальню, захлопываю за собой дверь и замираю посреди комнаты, чтобы отдышаться. Конечно, ничего непоправимого не произошло, но мне все равно не по себе. Дверь открывается. Мне не нужно оглядываться, чтобы узнать, кто пришел.

— Мне нечего было надеть, — зачем-то говорю очевидное. — И я не знала, что ты будешь не один.

— Я тоже не ожидал, что Артём нагрянет.

— Артём? Твой брат? — я оборачиваюсь к Орлову и в ужасе распахиваю глаза. — Представляю, что он подумает.

— Он подумает, что мне очень повезло, — тепло в глазах Рината здорово сбивает с толку. Оно прокатывается по всему телу и сворачивается в груди мягким комком.

— Знаешь, наверное, будет лучше, если я подожду здесь, пока он уйдет.

— Зачем это?

Отвожу глаза, неловко пожимаю плечами:

— Наверняка ты не планировал нас знакомить.

— Почему это?

Зачем это? Почему это? Его вопросы злят! Ведь ответы на них довольно очевидные, но Ринат для чего-то заставляет меня их озвучить. И это унизительно. Хотя, казалось бы, в этом мире существует великое множество гораздо более серьезных поводов, из-за которых мне следовало бы переживать.

— Потому что я вряд ли задержусь в твоей жизни надолго.

Он подпирает задницей стену. Демонстративно складывает на груди руки и чуть наклонят голову к плечу. Все это — не отводя от меня взгляда. Чувствую себя редкого вида бабочкой в руках свихнувшегося энтомолога.

— А что, Александра Ивановна, ты куда-то спешишь?

Зарываюсь пальцами в волосы. Самое унизительное, что прямо сейчас я ведь и выгляжу черте по какому! Непричесанная, расхристанная, с осыпавшейся под глазами тушью, которую так и не смыла. Почему я вообще решила выпереться к нему так? Думала, его заведет мой потасканный вид? Я даже в душ не сходила. Дура…

— Знаешь, мне не помешало бы освежиться. Ты сможешь мне приготовить какие-нибудь вещи? Джинсы, футболку…

— Ты не ответила на мой вопрос. Ты куда-то спешишь?

— Нет.

— Тогда что тебе мешает задержаться в моей жизни надолго?

Он не может всерьез этим интересоваться! Это… это жестоко. От разворошенной кровати меня отделают всего два шага. Я преодолеваю их и сажусь на край. В полупрофиль к Орлову.

— Да брось, Ринат. Ты же знаешь, что сейчас происходит.

— Я-то знаю, — соглашается он. — Вот только не уверен, что наши с тобой версии совпадают. Так что с радостью выслушаю твою.

— Разве тебя не ждет брат?

— Брат убедился, что я тебя не убил, и теперь наслаждается завтраком.

Я невольно вновь поворачиваюсь к Ринату. Во рту пересыхает.

— Почему ты должен был меня убить?

— Потому что моя женщина была с другим. Я… эм… немного… как бы это сказать? Расстроился.

— И ты еще утверждаешь, что он ничего плохого обо мне не подумает, — устало шепчу, яростно растирая лицо ладонями. Моему вчерашнему макияжу ничто уже не повредит. И нет, ничего нового со мной не происходит. Я уже сталкивалась и с открытым пренебрежением, и с невысокой оценкой моих моральных качеств тоже. Но то, что у брата Рината обо мне сложилось наверняка не самое лучшее мнение, неожиданно больно царапает меня изнутри.

— Да ничего он не подумал, говорю же. Ему просто интересно на тебя посмотреть.

— Я не обезьяна в зоопарке!

— Ты первая женщина, с которой я его знакомлю.

Да ладно! Так не бывает! Не бывает, и… все. Я даже думать не хочу об этом. Поэтому еще раз повторяю:

— Ты не можешь не понимать, что происходит.

— Но я все еще хочу услышать твою версию.

— Значит, мою версию? Ладно. Если тебе так нужно, чтобы я произнесла это вслух… Пожалуйста. — Я вскакиваю. Волосы падают на лицо, и я вновь заправляю их за уши. Давно обещаю себе сделать стрижку, как у всех сорокалетних теток, да не доходят руки. — Все твои действия сейчас направлены на то, чтобы поднять самооценку, которую я уронила однажды, сказав тебе нет. И уж, конечно, прослушав не один курс по психологии, ты и сам это прекрасно знаешь. Как знаешь и то, что твой интерес сойдет на нет очень быстро. Сразу же, как ты почувствуешь себя в достаточной мере удовлетворенным.