Боже мой… Боже мой… я уже предвижу, какая это будет драма. Беременная сестра, отчаявшись в любви своего мексиканца, и «Безумная Эсмеральда».

Это плохое сочетание. Очень плохое.

Я пытаюсь ее переубедить. Говорю, что эта мыльная опера напомнит ей еще больше о ее проблеме. Но все впустую, ее никто не сможет сдвинуть с места. В итоге решаю включить запись и, как говорит отец, на все воля Божья!

И только от одной музыки она начинает рыдать, а когда на экране показывают Мексику и мексиканцев, из ее глаз льется Ниагарский водопад.

Мы с Симоной стараемся ее утешить, но она просит дать ей спокойно посмотреть сериал. Прибила бы ее!

В конце концов мы с Симоной концентрируем все свое внимание на фильме и радуемся словно дети тому, что Эсмеральда Мендоса и Луис Альфредо Киньонес женятся. Наконец-то!

Какие же они красивые! Какие сияющие! Они заслуживают это удивительное счастье под песни марьячи, и мы, кто пережил с ними этот крестный путь, тоже этого заслуживаем. Эсмеральда и Луис Альфредо клянутся в вечной любви, глядя друг другу в глаза, и мы с Симоной плачем от счастья. А моя сестра рыдает. Но когда появляется их маленький сын и говорит своему папе: «Я тебя очень люблю, мой дорогой папулечка», рыдает не только сестра, но и мы с Симоной.

Когда теленовелла заканчивается красивой концовкой, где они втроем верхом на лошадях едут в сторону горизонта, у нас заканчиваются все салфетки, и мы словно дурехи плачем, ни капли этого не стыдясь.

Вечером после ужина Ракель уходит спать. У нее болит душа. У меня тоже. Я психологически измотана.

Мы с Эриком идем в свою комнату, кормим нашего малышонка, после чего он засыпает в кроватке, дав нам передышку. Мы уже немного его знаем и понимаем, что его сон продлится, по меньшей мере, три часа.

Я без сил падаю на кровать и закрываю глаза. Мне нужна ласка. Но тут я вдруг слышу, как очень тихо раздаются первые ноты одной песни, и, подойдя ко мне, Эрик говорит:

– Потанцуем?

Я расплываюсь в улыбке. Встаю и обвиваю его руками, в то время как раздаются слова:

Если нам позволят, мы будем любить друг друга всю жизнь.

Если нам позволят, мы будем жить в новом мире.

Мы молча танцуем. Никто из нас не произносит и слова, мы просто танцуем, слушаем песню, обняв друг друга.

От объятий мы переходим к поцелуям. Я хочу его, он хочет меня, и мы хотим продолжить заняться тем, что нам вчера помешали закончить. Но внезапно звонит мобильный телефон Эрика. Я закатываю глаза и сердито возмущаюсь:

– Кто теперь нам звонит?

Он улыбается. Он понимает мое разочарование. Целует меня и отвечает на звонок. Разговаривает с кем-то и сразу же выходит из комнаты. Ничего не понимая, надеваю халат и, когда спускаюсь на первый этаж, наблюдаю, как Эрик открывает входную дверь, через которую виден свет фар приближающейся машины.

– Кто это приехал?

Но прежде чем он успевает ответить, ко входу подъезжает такси, и я теряю дар речи, когда вижу того, кто из него выходит. Мать моя дорогая, что сейчас будет, когда сестра увидит здесь мексиканца.

Я смотрю на Эрика, он смотрит на меня и говорит:

– Прости, дорогая, но пусть гормоны твоей сестры проглатывает тот, кто был причиной их возникновения.

От его комментария я начинаю смяться. Вместо того чтобы рассердиться, я умираю со смеху!

– Где эта женщина?

И, прежде чем мы с Эриком успеваем ответить, раздается:

– Как ты осмелился приблизиться ко мне, клянусь, что я расшибу тебе голову.

Это моя сестра!

Разворачиваюсь и вижу ее посреди вестибюля, держащую в руке стакан с водой. Я хочу подойти к ней, но муж меня сдерживает. Я протестую.

– Эрик…

– Не двигайся, малышка, – шепчет он, и я повинуюсь.

Приковав свой взгляд к Ракель, Хуан Альберто, не страшась за свое здоровье, проходит мимо нас, подходит к ней и, не прикасаясь к ней, говорит:

– Ты сейчас же поцелуешь меня и обнимешь.

Она, недолго думая, выплескивает ему воду в лицо.

Вот это да! Отличное начало.

Он ее не останавливает, поэтому в следующее мгновение она бросает ему в лоб стакан.

Вместо того чтобы разозлиться, мексиканец делает еще один шаг вперед и говорит:

– Спасибо, сладкая моя. Вода освежила мои мысли.

Ракель вздымает брови.

Ух… это плохо…. Очень плохо…

– Чувак, ты сейчас же уйдешь туда, откуда пришел, – выпаливает она.

Хуан Альберто ставит сумку, которую держал в руках, и отвечает:

– Почему ты не отвечала на мои звонки? Я чуть с ума не сошел, дозваниваясь тебе, моя королева. Прости меня за то, что я наговорил тебе в последний раз. Меня охватила зверская ревность, когда я представил себе то, чего не было на самом деле, но я люблю тебя, моя красавица. Люблю и хочу быть с тобой, и чтобы ты меня любила.

Черт… это так похоже на «Безумную Эсмеральду».

Сестра обмякла. С каждым его прекрасным и сладким словом она в считанные секунды тает. Она – неисправимый романтик, и я знаю, что все, что сейчас говорит Хуан Альберто, проникает в самое ее сердце.

Но меня приводит в замешательство ее пассивность перед мужчиной, которого, как я знаю, она любит, и тот добавляет:

– Я знаю, что ты беременна и что ребеночек, которого ты носишь, мой. Мой ребенок. Наш ребенок. И я буду благодарен всю жизнь своему другу Эрику, который позвонил мне и сообщил об этом. Почему же ты не сказала мне об этом, моя королева?

Ракель смотрит на Эрика испепеляющим взглядом.

Я ее понимаю. В подобной ситуации я сделала бы то же самое.

Мой муж, глядя на нее, пожимает плечами и уверенно произносит:

– Прости, свояченица, но кто-то должен был сообщить об этом его отцу.

Напряжение такое, что можно резать ножом. Я молчу. Сестра тоже молчит, и тогда, подойдя к ней еще ближе, Хуан Альберто сладким голосом мурлычет:

– Ну, скажи мне это, моя красотка. Скажи то, что мне так нравится слышать из твоих сладких уст.

У Ракель опять задрожал подбородок. Она терпит боль. Я боюсь наихудшего. Что она зарядит стакан прямо ему в голову… Но вдруг, вопреки всем прогнозам, она морщит носик и говорит:

– Я… Я съем тебя с помидором.

Хуан Альберто заключает ее в свои объятия, она обнимает его и они целуются.

Широко раскрыв глаза, я таращусь на них. Что это здесь только что произошло?

Эрик, подняв меня на руки, приказывает мне молчать и относит меня прямо в нашу спальню. Когда мы входим туда, он, не отпуская меня, снова включает песню, под которую мы танцевали и, глядя на меня с вожделением, шепчет:

– А теперь да, малышка. Теперь нам позволят.

Я сияю улыбкой. Наконец-то все, абсолютно все, в порядке. Целую его и похотливо произношу:

– Раздевайся, сеньор Циммерман.

Эпилог

Подобно моей сестре, Хуан Альберто тоже оформил экспресс-развод и организовал экспресс-свадьбу.

В августе вся семья собирается на «Вилле Смугляночке», где мы празднуем на высшем уровне чудесную свадьбу, с которой совмещаем крестины Эрика-младшего. Решаем сделать это сразу, потому что будет нелегко собрать всех еще раз, а нам не хочется, чтобы кто-то это пропустил.

На этот раз по случаю свадьбы мы объединяем Мексику и Испанию, а по случаю крестин – Германию и Испанию. Друзья отца подшучивают, говоря, что наша семья словно ООН.

Декстер и его мать пели ранчеры, а мой отец и Бичарон затянули булериас. Но не найти слов, чтобы описать момент, когда Пачука пустилась в пляс под румбу и завела такую потасовку, что танцевал даже городской голова.

Каким же непревзойденным весельем мы, испанцы, отличаемся!

Мы все чудесно отмечаем праздник, и Ракель без ума от счастья! Она этого заслуживает. Она снова замужем, влюблена в подходящего для нее мужчину, и, как того и следовало ожидать, в перспективе они будут жить в Испании. Конкретнее – в Мадриде. Хуан Альберто все устроил для переезда. Для него на первом месте она и его ребенок. Он никогда в этом не сомневался.

Отец не нарадуется. Он гордится своими дочерьми и зятьями. По его мнению, Эрик и Хуан Альберто – истинные мужчины, которых видно по обуви, они ответственные и здравомыслящие. Вот так вот!

Стоит лишь посмотреть на него, чтобы понять, что он наконец-то невероятно счастлив. Нам не хватает мамы, но мы знаем, что она там, на небе, радуется нашему счастью и так же довольна, как все мы.

Из Швейцарии приехали Фрида, Андрес и маленький Глен. У них все хорошо, и я потешаюсь, когда Фрида рассказывает мне, что они встретили в Швейцарии тех, с кем можно поиграть.

Бьорн приехал один. Но один, в прямом смысле слова, он был лишь первые пять минут. Подруги моей сестры, да и мои подруги тоже, стали пускать слюнки перед немецким денди. Они все были сражены его обаянием, и теперь они все его. Бьорн просто неподражаем!

Соня появилась со своим новым парнем, мужчиной моложе ее. Безусловно, она хочет и дальше получать удовольствие от жизни и от любви, и ничто, в том числе порой упрекающий взгляд сына, не остановит ее. Она любит повторять: «Живи и позволь жить!»

Эрику было сложно это понять, но в конечном итоге он смирился.

Мы живем только раз!

Марта со своим женихом Артуром отрывалась на этой вечеринке. Она танцевала до упаду, и мы вместе с ней иногда выкрикивали: «Сахарок!»

Пока Трусишка и Кальмар бегали по «Вилле Смугляночке», Симона и Норберт разглядывали все вокруг, не веря своим глазам. Мексика и Испания не имеют ничего общего с Германией, и это еще раз подтвердилось на этой свадьбе-крестинах.

У Декстера и Грациэлы продолжается их особенный медовый месяц. Они не придают значения свадьбе, но я уверена, что долго ждать не придется.

Мать Декстера, посмотрев на экспресс-свадьбу Хуана Альберто и моей сестры, уже мечтает о свадьбе своего сына. Я знаю, что она этого добьется, и мы, все их друзья, будем там, чтобы поддержать их.

Флин и Лус, как всегда, отлично ладят. То, что не приходит в голову одному, приходит другому, и, несмотря на то что они развалили свадебный торт, засунув в него петарду, они избежали наказания, потому что он взорвался на кухне, а не в гостиной. Мне даже страшно представить, что было бы, если бы он взорвался при Ракель и ее новоиспеченном муже. Только представив себе это, я покатываюсь со смеху.