Меган Максвелл - Ты только попроси. Или дай мне уйти

– Уже поздно. Думаю, нам лучше вернуться домой.

Мы все встаем. Я подхожу к Грациэле и, увидев, что Декстер уезжает первым, спрашиваю вполголоса:

– Что ты делаешь, безумная?

Она пожимает плечами и отвечает:

– Наконец-то говорю ему правду. Думаю, мне в этом помогло пиво.

– Еще бы, оно точно тебе помогло. Давай, поехали домой, – цежу я сквозь зубы.

Когда мы выходим из ресторана, Декстер устраивается в машине, Эрик складывает его кресло, и Фрида с Андресом уезжают. Агнета, эта примадонна, даже не попрощавшись, садится в спортивный автомобиль Бьорна. Какая мерзкая баба!

Бьорн, ожидая, пока Эрик закончит с багажом, смотрит на меня с улыбкой. Мой отец сказал бы, что этот парень знает больше, чем Мудрая мышь[16]. Понимая, что Декстер нас слышит, он шепчет, прощаясь с Грациэлой:

– Мне было очень приятно. А насчет ужина – все в силе. Завтра обсудим.

Вот бесстыдник!

Я не просила его о помощи, а он уже помогает мне подколоть Декстера. Затем целует Грациэлу, меня и уезжает на своем спортивном авто. Мы с подругой садимся в машину и доезжаем до самого дома в полном молчании.

Приехав домой, рассерженный Декстер удаляется в комнату на первом этаже, которую мы ему выделили. А когда в свою спальню уходит и Грациэла, Эрик весело на смотрит на меня и спрашивает:

– Малышка, почему ты такая шкодливая?

– Я?!

– Да… Ты.

– Почему ты так говоришь?

Приблизившись ко мне, он продолжает:

– Как понимать то, что Грациэла играет и что ты знаешь, что Декстеру нравится эта девушка?

Смеясь, отвечаю:

– Во-первых, она сама мне в этом призналась, хоть я ничего ей не говорила.

– Ну надо же, какие откровенности, – шепчет он, целуя меня в шею.

– А во-вторых, это очевидно! Стоит только посмотреть на Декстера, когда рядом с Грациэлой появляется другой мужчина, чтобы понять: она ему небезразлична, и он сердится, когда на нее пялятся.

Эрик улыбается, заключает меня в объятия и, страстно поцеловав, шепчет в нескольких сантиметрах от моих губ:

– Как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой поиграли и оставили все эти пунктики?

Прижавшись к стене, отвечаю ему поцелуем:

– С удовольствием, сеньор Циммерман.

Два дня спустя звонит моя золовка Марта, и мы договариваемся этим вечером выйти покутить.

Вау, я так соскучилась по вечеринкам!

Сначала мы договорились с Грациэлой, но потом к нам присоединились ребята. Они не хотят, чтобы мы шли одни. Когда мы все подъезжаем ко входу «Гуантанамеры», я вижу по выражению лица любимого, что он не восторге от этого места.

Мы заходим. На танцполе уже танцуют Анита, Марта с Артуром и еще пара моих знакомых. Я расплываюсь в улыбке. Как же отплясывает моя золовка немка! Эрик рассматривает ее. Он никогда не видел, как она так танцует, и, глядя на ее виляние бедрами, удивленно спрашивает:

– Почему моя сестра так кривляется?

Я прыскаю. В этот момент Марта замечает нас и бежит навстречу, а следом за ней – ее жених. Мы приветствуем друг друга.

Вдруг я обращаю внимание на парня, который танцует с Анитой. Откуда взялась эта конфетка? Сообразив, куда я смотрю, Марта шепчет:

– Впечатляет, не так ли?

Я, в полном изумлении, киваю. Речь о темноволосом невероятно сексуальном парне.

– Мы прозвали его Дон Идеальное Тело.

– Чертовски красив этот Дон, – шепчу я.

– Его зовут Масимо, – так же шепотом овечает Марта.

– И кто он такой?

– Друг Рейналдо.

– Кубинец?

– Нет, аргентинец. Красавчик, правда?

– Не то слово.

Отрицать это было бы самой страшной ложью в мире. Мы, словно завороженные, наблюдаем, как Анита танцует сальсу с этим аргентинцем. Внезапно рядом со мной оказывается Эрик:

– Джуд, твой напиток.

Принимая бокал, понимаю по его взгляду, что он слышал наш разговор и сейчас сердится.

Ах, мой мальчик, он меня ревнует.

Я улыбаюсь, а он – нет.

Подхожу к нему, целую и шепчу:

– Мне нравишься только ты.

– И Масимо, – хмыкает он.

В конце концов, расцеловав Эрика, я добиваюсь от него улыбки, и он целует меня. Когда мы все начинаем болтать, замечаю, что Эрик и Декстер перекидываются взглядами, когда мимо них проходит привлекательная женщина. И смеюсь про себя. Не могу на них сердиться. Я же не слепая.

Эрик платит за очередную порцию мохито. Вдруг звучит одна песня, и почти все кричат:

– Куба!

Эрик с удивлением смотрит на меня. Я начинаю медленно вилять бедрами в такт музыке, и муж сканирует меня своими голубыми глазами. Ему нравится мое короткое платье, которое я купила во время медового месяца. Соблазняя его, говорю:

– Давай. Пойдем танцевать.

Мой мальчик делает большие глаза и отрицательно машет головой.

Ему осталось лишь сказать мне: «Ни за что на свете!»

Мы вернулись в Германию, и, похоже, из его поведения исчезла естественность, которая была во время медового месяца. Очень жаль.

Мне так нравился раскованный Эрик. Он серьезно смотрит на меня и, видя, что я не прекращаю танцевать, говорит:

– Иди на танцпол.

Горя желанием потанцевать и спеть песню группы Orishas, выхожу на танцпол и танцую вместе с друзьями. Мы медленно и сексуально двигаемся. Музыка проникает в наши тела, и мы подпеваем:

Танцпол заполняется.

Танцуя, мы все горланим эту песню. Эрик не спускает с меня глаз. Он следит за мной. Он недоволен.

Приходит мой друг Рейналдо. Он замечает Эрика и спешит поздороваться с ним. Они улыбаются друг другу. Мой блондин знакомит его с Декстером и Грациэлой, показывает ему, где я. Рейналдо, с его широкой кубинской улыбкой, бежит на танцпол и, обхватив меня за талию, начинает танцевать под эту горячую музычку.

Представляю, представляю

Кубу orishas тайно из Гаваны.

Смотрю на Эрика и понимаю, что ему нисколечко не нравится, как мы вытанцовываем. Вдруг подпрыгиваю, и после этого начинает подпрыгивать весь танцпол, продолжая горланить песню:

Все присутствующие оживленно поют и танцуют. Когда песня заканчивается, диджей меняет ритм, и я возвращаюсь к мужу, умирая от жажды. Беру мохито и делаю огромный глоток.

– Солнце мое, ты не танцуешь?

Эрик долго на меня смотрит… смотрит и, увидев, что я вся вспотела, спрашивает, убирая волосы с моего лица:

– С каких это пор мне нравится танцевать?

Превосходный ответ. Не хочу спорить и напоминать ему, что во время медового месяца он танцевал все, что хотел, и даже более, поэтому не зацикливаюсь и, обняв его за шею, мурлычу:

– Ладно, тогда поцелуй меня. Это ведь тебе нравится, правда?

Наконец-то он улыбается!

Целует меня, и мы наслаждаемся друг другом. Вскоре меня одергивает Марта и снова тянет на танцпол, где мы начинаем танцевать под «Bemba colorа». Эрик снова мрачнеет. Ему явно не нравится «Гуантанамера».

Грациэла наблюдает за нами, и я делаю ей знак присоединиться к нам. Она, не раздумывая, выходит на танцпол, виляя бедрами.

Эрик с Декстером переглядываются и вздыхают.

Ох уж и парочка!

Тут же присоединяются Рейналдо, Анита, Артур, еще пара кубинских друзей и Дон Идеальное Тело.

Мать честная! Вблизи аргентинец еще привлекательнее.

Я не первый раз в этом клубе и знаю, как нужно танцевать под эту песню. Все становятся в круг и в центре, пара за парой, показывают свои способности в этом прекрасном пылком танце. Мы с Мартой, словно безумные, вытанцовываем и выкрикиваем: «Сахарок!»

Когда песня заканчивается, я возвращаюсь к Эрику. Мне опять хочется пить. Он с неловкостью смотрит на меня и спрашивает:

– И так будет всю ночь?

Вижу, что Декстер говорит что-то Грациэле, и та закатывает глаза. Поворачиваюсь к своему нелатинскому парню и, выпив огро-о-о-о-омный глоток вкуснейшего мохито, спрашиваю:

– Тебе не нравится тусовка?

На лице у него написано, что он не понял это слово. Я продолжаю:

– Тебе не нравится здешнее веселье?

Эрик, точнее, Айсмен, осматривается и со всей своей сокрушительной серьезностью отвечает:

– Нет. Мне ничего здесь не нравится. Но тебе – да, ведь так?

Покончив с мохито, смотрю на него. Знаю, что ему это не понравится, и все же отвечаю:

– Ты же это знаешь, любоф моя.

У него вздымаются крылья носа.

Ва-а-а-а-у-у-у-у, как это возбуждающе!

Придвинувшись к нему, шепчу:

– Когда ты такой собственник, то заводишь меня, словно «Дукати»[19].

Приклеиваюсь телом к нему. Даже на каблуках я достаю только до его носа. Эрик не шевелится, лишь смотрит на меня. Начинаю медленно двигаться в такт музыке. Чувствую его эрекцию и, целуя, спрашиваю:

– Хочешь, поедем домой?

Он, не раздумывая, кивает, заставляя меня улыбнуться.

Когда мы приезжаем домой, часы показывают уже четверть третьего ночи. Прощаемся с Декстером и Грациэлой. Войдя в комнату, Эрик все еще хмурится.

Из-за мохито я чувствую себя немного шкодницей и, подойдя к нему, говорю:

– Послушай, любимый…

Но больше ничего не успеваю сказать.

Айсмен заключает меня в объятия и целует с такой страстью и властностью, от которых у меня подкашиваются ноги. Он прижимает меня к стене, разрывает на мне трусики и говорит у самых моих губ, расстегивая брюки:

– Мне не нравится, что ты танцуешь с другими.

Мощным ударом он сразу же вонзается в меня, отчего у меня перехватывает дух.

– Я не хочу, чтобы ты ходила в это место, понятно?

Его страсть сводит меня с ума, но я не так глупа. Крепко хватаю его за плечи и, глядя ему в глаза, отвечаю, не теряя здравого смысла: