— Буду.

— И никаких больше вечерних работ или сквоша с коллегами — мне нужно время, чтобы снова начать доверять тебе.

Она использовала настоящее время — «мне нужно время», — а не «мне понадобится время», словно она все еще сомневалась, прощать ли его. И все же фраза свидетельствовала о том, что она склонна его простить. Атмосфера изменилась.

— Все, что хочешь.

— Я чувствую себя некомфортно оттого, что все в «Глобал» знают и… она все еще работает там с тобой.

— Она уходит… Хелен. Она уходит вместе с Лорой. «А, — подумала Софи, — вот почему Лора отводила от меня взгляд на открытии ресторана».

— Но я уже и сам обо всем подумал. Я могу изменить свой график, уменьшить нагрузку. Работать меньше по времени. Может быть, пару дней в неделю работать дома.

Софи положила руку поверх его.

— Ты обманывал меня шесть месяцев, Мэтью. Шесть месяцев. Полгода — долгий срок. Я должна убедиться в том, что с ложью покончено и что такое никогда не повторится.

— Я обещаю, — сказал он, и слезы потекли по его лицу на ее руку.

Время за разговорами пролетело незаметно. Они пили чай и диетическую колу. Позже девочки, с трудом оторвавшись от игровой приставки, пришли пожелать родителям доброй ночи — обычно они ложились на полтора часа раньше, но сегодня Софи и Мэтью позабыли о них.

— Что ты делаешь? — Клодия вытаращила глаза. — Ты держишь маму за руку.

Софи была благодарна, что только что сказала Мэтью, что они не должны возбуждать в девочках надежды до тех пор, пока все не будет кончено, потому что она знала, что он умирает от желания вскочить, обнять их и громогласно объявить, что возвращается домой, чтобы жить с ними снова, и что все они теперь будут счастливы. Внутренний голос предупреждал: не спеши, действуй осторожно. Пока не делать никаких объявлений. «Обычный инстинкт самосохранения, — думала Софи. — Я хочу защитить себя».

— Ну конечно, мы держимся за руки, мы друг другу нравимся. — Мэтью, как поняла Софи, переполняли чувства.

— А ты что, плакал? Круто.

К тому времени, как Мэтью отправился домой, они решили, что объявят плохие новости Хелен на следующий день, а после разрыва с ней Мэтью недельку поживет в отеле, чтобы пережить, как выразилась Софи, «период охлаждения». И только потом ему можно вернуться домой. Мэтью настаивал, чтобы ему разрешили вернуться домой сразу же, но Софи была тверда.

— Я хочу убедиться в том, что ты полностью порвал с ней. Раз и навсегда.

Он нехотя уступил, понимая, что какое-то время ему придется играть по ее правилам. Когда он уходил, чтобы ехать обратно в Камден, они обнялись, но целоваться не стали.

— Так будет нечестно по отношению к Хелен, — сказала Софи, сама себе удивляясь. С чего вдруг она стала такой благоразумной?

Хелен провела вечер дома одна, маясь от одиночества. Даже выпить абсолютно не с кем — не считая, конечно, Софи, но сегодня о ней не может быть и речи. Рейчел была занята меблировкой квартиры и свадебным платьем; даже если бы она приняла приглашение, она бы тут же надоела Хелен. И потом, после того разговора о костяных ручках для столовых приборов Рейчел не звонила ей — наверное, обиделась. Хелен не понимала, почему именно она должна делать первый шаг к примирению. Как все изменилось! Десять лет они были лучшими подругами, трепались по телефону по нескольку раз на дню, и вдруг в один миг у них не осталось ничего общего. Если бы не Софи, жизнь была бы просто невыносимой. А скоро у нее не останется и Софи; Мэтью стремится вернуться обратно в семью, и, как только это произойдет, ей придется прервать все контакты. Она скажет Софи, что переезжает, а потом перестанет отвечать на ее звонки. Пусть себе латают свою семейную жизнь, а она поживет сама. У нее новая работа — теперь ей есть о чем думать. Скоро она обретет долгожданную свободу. Ей просто придется какое-то время побыть без друзей. Ее свобода будет куплена дорогой ценой, но она того стоит… Хелен представила долгие одинокие вечера, когда нечем заняться и не с кем поделиться мыслями, и ей захотелось плакать. Черт побери, она никогда не думала, что Софи ей понравится! Она подружилась с ней случайно, по ошибке, все вышло нелепо, как в комедии положений.

Она стала ждать Мэтью, но часы шли, и, когда стрелка на них перевалила за полночь, она решила сдаться и лечь спать, уверенная, что все идет как надо и что он скоро объявится. Когда он, наконец, явился домой без пяти час, она притворилась спящей. Ему пришлось на цыпочках пробираться по комнате, чтобы ее не разбудить. У Мэтью словно выросли крылья. Женщина, которая его любит, простила его! Его простят родственники, друзья постепенно забудут о его грехе, он сможет вернуться к нормальной, комфортабельной жизни, и он попытается — по-настоящему попытается — сделать так, чтобы на сей раз все вышло по-хорошему. Но стоило ему взглянуть на мирно спящую Хелен — голова запрокинулась, рука поверх одеяла, — он снова почувствовал себя виноватым. Он не имел представления, как его жизнь стала такой сложной. Он просто скажет ей обо всем утром, и все быстро закончится. Он стал репетировать в уме завтрашний разговор. Надо постараться провести его поделикатнее…

«Я совершил ошибку».

«Дело не в тебе, а во мне».

«Я снова влюбился в свою бывшую жену (может быть, не стоит)».

«Все ради твоего же блага — когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, мне уже стукнет восемьдесят. Неужели ты стремишься к такому?»

Да, подумал он, засыпая. Вот хорошая фраза.

— Ладно.

— Ладно?

— Ладно.

— Я говорю тебе, что хочу порвать с тобой, а ты отвечаешь: «Ладно»?

— Ну а ты чего ждал? Чтобы я сказала: «Вот здорово! Я тоже хочу с тобой расстаться»?

Мэтью оцепенел. Он проснулся в семь часов и провел два с половиной часа, готовясь к важному событию, которое намеревался смягчить, принеся Хелен чай в постель.

— Ты что, даже не хочешь знать почему?

— Попробую догадаться. Тебе так понравилась игра Дэнни Петерсена в «Бриолине», что ты решил сменить ориентацию.

— Не пытайся острить. Хелен потянулась.

— Между прочим, как играет Дэнни?

— Хорошо. Нормально. Мы можем вернуться к главному? Дело в том, Хелен, что я подумал, что я на двадцать лет старше тебя…

Хелен положила руку ему на плечо, пресекая дальнейшие объяснения.

— Послушай, мы оба поняли, что все пошло не так. Я пыталась раньше сама положить этому конец, но ты не желал. А теперь я требую объяснений. Почему ты вдруг изменил свое мнение? Скандала не будет, ведь мы расстаемся по обоюдному согласию. Ты принял правильное решение, Мэтью. Не переживай.

Он понимал: ему бы радоваться, что она так спокойно отреагировала на его решение. Однако ее равнодушие его задело.

— Мэтью, не будь таким раздраженным. Тебе бы хотелось разбить мне сердце? Ты предпочел бы, чтобы я рыдала и говорила, что ты погубил мою жизнь?

Верхние жильцы исполняли обязательную программу: «О, детка… Да, да, да!!!» Спинка кровати с грохотом забилась о стену.

— Я просто не могу поверить, что то, что у нас было, ничего для тебя не значит. Что ты так легко относишься к нашему разрыву!

— Господи Иисусе. Послушай себя со стороны! Ты хочешь со мной порвать. Я тоже — наши желания совпали. Все счастливы. Клодия и Сюзанна будут в восторге.

— Софи и девочки ни при чем, — защищаясь, сказал он.

— Я и не сказала, что они имеют отношение к нашему разрыву. — Хелен не скрывала улыбки. — Я просто говорю, что они будут довольны. Ты уже им сказал?

Крещендо Кроликов все возрастало. Все старые любимые штучки пошли в ход, включая «Называй меня папочкой», что стало уже неизменным. Затем, как раз когда миссис Кролик прокричала очередные «Да! Да!», к ним неожиданно присоединился еще один женский голос, надрывно прокричав: «О, дорогой! Трахни меня скорее!» Хелен посмотрела на Мэтью:

— Черт возьми, не может быть! Их там трое! Мэтью закатил глаза.

— Забудь о них. У нас важный разговор.

— Что за черт? Может, он душится феромонами? Вряд ли их привлекает его внешность или характер…

— Хелен…

— Разве тебе не интересно? Ты что, совсем не любопытный?

— Хелен, прекрати! Ты слышишь, что я тебе говорю?

— Ты хочешь порвать со мной. Это не имеет отношения к Софи.

Мэтью вздохнул и поднялся с кровати.

— Что здесь смешного?

Хелен с трудом удалось переключить внимание на Мэтью.

— Надеюсь, ты будешь счастлив. Что бы ты ни решил. — Она заметила, что он недоверчиво воззрился на нее. — Я серьезно!

Значит, вот так. Четыре года жизни, четыре года борьбы за мужчину, четыре года упущенных возможностей, и потерянных друзей, и сниженной самооценки… Чем же все закончилось? Она испытывает облегчение, что все, наконец, закончено. Жаль только, что она потратила массу времени и энергии на человека, который, как выяснилось, того не стоил. Хелен показалось, что из нее выпустили воздух. Ей жаль было вовсе не Мэтью; она жалела о потраченных впустую годах ее жизни.

Когда Хелен вылезла из кровати, Мэтью паковал чемодан в гостиной.

— Куда ты отправишься?

— Для начала в отель — разберусь в своих чувствах.

— Хорошо устроился.

Ей неприятно было смотреть на него — уж слишком он демонстративно паковал свои вещи. Взрослый человек пытался впихнуть все свои пожитки в два чемодана и парочку портпледов.

— Знаешь, ты не обязан съезжать прямо сейчас. Ты можешь остаться здесь, пока не решишь, куда ты хочешь отправиться.

Он улыбнулся ей благодарно и с искренней теплотой.

— Нет. Спасибо тебе, но я хочу разорвать отношения вчистую. Я думаю, так будет лучше.

Частично из-за того, что было странно смотреть, как он собирается, и частично из-за того, что она отчаянно хотела позвонить Софи и выслушать ее версию истории, Хелен решила пойти прогуляться. Она вышла на крыльцо и увидела Кроликов в сопровождении довольно красивой молодой женщины. Хелен поняла, что лицо помимо ее воли перекашивается. Противно думать, что такой урод ухитрился затащить эту девушку в постель. Она одернула себя и поздоровалась.