— Привет, — застенчиво сказала она.

— Не хочешь ли чашку чая, Марк? — спросила мама, и Софи захотелось ее ударить. Марк по вечерам пил пиво в «Красном льве». На кой черт, ему чай?

— Да я только за пластинкой, — улыбнулся он. — Кен и Джулиан ждут меня в машине.

Софи показалось, что она сейчас упадет в обморок.

— Пластинку?

— «Лошади», — сказал он. — Ты обещала дать мне ее послушать.

Она чувствовала на себе родительский взгляд, но она не могла заставить себя поднять глаза и посмотреть на них. Ее лицо пылало; глаза наполнились слезами.

— Разве? — слабо проговорила она. Она не помнила, обещала ему пластинку или нет.

— Я за ней и пришел. Ведь говорил же, что зайду за пластинкой…

Когда она бежала наверх, то услышала с улицы автомобильный гудок. Видимо, Кену и Джулиану не терпелось выпить. Она сняла пластинку с иглы и сунула в конверт, не обращая внимания на то, что оставляет повсюду отпечатки пальцев. Она просто хотела, чтобы он убрался как можно быстрее.

— Вот. — Она попыталась улыбнуться.

— Отлично, спасибо. Я перепишу ее и сразу верну. — Он уже двигался к парадной двери.

Софи даже не стала ждать, когда захлопнется входная дверь. Пылающая и униженная, она побежала по лестнице прямо в свою комнату.

— Софи… — услышала она голос своей матери.

— Не надо! — закричала Софи, с шумом захлопывая дверь. Она переоделась, смыла косметику и улеглась в кровать.

Конечно, пластинку Марк так и не вернул; более того, больше он с ней ни разу не заговорил.

После того случая она относилась к любой инициативе со стороны мальчиков крайне подозрительно. Если ее спрашивали, нельзя ли увидеться с ней в выходные, она спрашивала: «Зачем?» или «Чего ты хочешь?». Если она умудрялась выяснить, что мальчика интересует она сама, а не какая-то ее вещь, она нарочно приходила на свидание в самых старых джинсах и футболке, не накрашенная. Она боялась, что ее кавалер решит: она решила приукрасить себя ради него. Тот случай с Марком, однако, имел и положительные последствия: родители больше не делали попыток пообщаться с мальчиками, которые время от времени отваживались к ней прийти, несмотря на недостаток поощрения с ее стороны. Более того, Софи поняла, что, если бы она захотела — если бы она была такого сорта девушкой, — она могла бы запереться со своим воздыхателем на весь вечер в своей комнате и заниматься бог знает чем, не страшась, что мама постучит в дверь с чашкой чаю. Но запираться с кавалерами в комнате ей вовсе не хоте- лось. Она стала подозрительной, ей не хотелось больше выглядеть на все готовой, так что она стала по-настоящему неприступной и гордилась тем, что ни один мальчишка не смутил ее сердце. Именно поэтому ей удалось сохранить девственность до поступления в университет, несмотря на то, что все ее подруги уступили годами раньше.

Ко времени знакомства с Мэтью она отдыхала от вторых серьезных взаимоотношений в своей взрослой жизни. Она наслаждалась одиночеством — как сказала бы мама, ощущала необходимость «немного отдышаться». Софи понимала, что когда-нибудь ей захочется детей, она всегда это знала, и она знала, что больше всего на свете она жаждет равенства — таких отношений, когда она сможет расслабиться и не быть постоянно озабоченной тем, как она выглядит и не слишком ли она откровенна. Но ей бы не приснилось и в страшном сне, что ей захочется связать свою жизнь с женатым мужчиной, у которого есть взрослый сын.

Теперь, сидя за кухонным столом, который раньше принадлежал им с Мэтью, она понимала, что снова перестаралась. Она хотела, чтобы он думал, что она себя контролирует; до какой-то степени ей это удалось, но сейчас у него, видимо, создалось впечатление, будто она пытается его вернуть. Благодарение богу, Мэтью увел девочек в гостиную, поиграть в игровую приставку. Теперь Софи могла сесть и постараться скрыть слезы унижения, подступавшие к глазам. Она взяла радиотелефон и, несмотря на дождь, вышла в садик.

Когда зазвонил мобильный, Хелен лежала на кушетке в гостиной и читала книгу.

— Привет, Софи, что случилось?

Она догадывалась, что звонок подруги каким-то образом связан с Мэтью, который, как она надеялась, в тот самый момент осознавал, что никогда больше не захочет покидать свой прекрасный дом и семью.

— Настоящая катастрофа, — говорила Софи. — По-моему, он считает, будто я пытаюсь произвести на него впечатление, потому что разоделась, как на праздник. И еще мне казалось, что я спокойна, но я переступила черту, и теперь он думает, что я волнуюсь из-за него. В общем, так и есть, но не по той причине, о которой он думает.

Она никак не могла остановиться. Вот здорово, подумала Хелен.

— Я уверена, что все не так, — сказала Элинор. — Готова поручиться, он тоже нервничает. Он, возможно, просто испытывает облегчение, что ты не швырнула ему в голову мясорубкой. Кстати, как он выглядит? Наверное, тоже принарядился, — добавила она, превосходно зная, что сама подвигла его к этому.

— На самом деле он очень хорошо выглядит. Не в обычных шмотках, в которых привык шататься по выходным.

— Вот видишь, — сказала Хелен-Элинор. — Если бы ты выглядела паршиво, а он явился при полном параде, то получил бы настоящее психологическое преимущество. Ты все сделала правильно, продолжай в том же духе. Не позволяй ему почувствовать, что он смутил тебя, возвращайся назад и покажи ему, что ты контролируешь ситуацию. Вперед, у тебя все получится!

— Ну хорошо. — Голос Софи звучал более уверенно.

Как раз тогда Норман просунул мордочку под руку Хелен и нетерпеливо мяукнул.

— Я не знала, что у тебя есть кот, — сказала Софи.

— О да, разве я никогда о нем не упоминала?

«О, черт побери, — подумала она, — теперь мне придется помнить, что у Элинор тоже есть кот».

— Как его зовут?

— Э… — Хелен огляделась в поисках вдохновения. — Подушка.

— Подушка?

— Да. Он толстый и похож на большую меховую подушку. Софи, почему мы говорим о моем коте, когда ты должна пойти к бывшему мужу и предстать перед ним в выгодном свете?

Софи осмотрела себя в зеркале в коридоре, практикуясь в уверенной улыбке, затем с псевдоуверенным видом вошла в гостиную.

— Кто-нибудь хочет выпить? — чуточку смущенно улыбнулась она.

— Ш-ш-ш, — сказала Сюзанна, которая играла роль наркодилера.

— Убей эту шлюху! — закричала Клодия, пытаясь вырвать у сестры джойстик. — Она сейчас смоется с твоим крэком. Застрели ее, черт возьми. Быстро!

Софи подумала, что, если бы ее спросили, она, вероятно, включила бы эти слова в список предложений, которые вряд ли стоит знать ее десятилетней дочери. Мэтью обернулся к Софи и улыбнулся — до ужаса знакомой улыбкой… Потом он встал.

— Я бы выпил чаю, — сказал он, потягиваясь. — Если можно.

Мэтью последовал за Софи на кухню и разложил по чашкам чайные пакетики, пока она кипятила чайник.

Они вели себя как люди, которые пятнадцать лет вместе хозяйничали на одной кухне — в сущности, так, конечно, и было.

— Ты думаешь, им стоит играть в такие игры? — спросила Софи, когда он искал в сушке над раковиной чистую чашку.

— Они из неполной семьи, значит, обязательно станут наркоманками и сядут в тюрьму; а раз так, значит, пусть учатся выживать. Оглянуться не успеешь, как какая-нибудь проститутка стащит у тебя весь товар. Главное — вовремя быть при оружии.

Софи рассмеялась:

— Я собираюсь научить их всему этому сама. Но не в ближайшие пару лет.

— Я заберу у них игру, если хочешь, — сказал он. — Раз уж столько лет я позволял им играть, во что им хочется, теперь, став временным папашей, я понял, что не имею права по воскресеньям потакать их прихотям и позволять делать то, что ты не одобряешь. Тем самым я, наверное, подрываю твой авторитет и пытаюсь стать их любимчиком?

— Пусть играют, но, может быть, не так часто. Я не хочу, чтобы к нам в дом заявились представители службы соцобеспечения.

Пока закипал чайник, в кухне повисло неловкое молчание, но Мэтью, похоже, не торопился вернуться в гостиную. Наоборот, похоже, было на то, что здесь, на кухне, ему было очень уютно. У Софи внутри все перевернулось. Вот так он мог сидеть и пару месяцев назад, когда они были обычными мужем и женой. Они сидели и разговаривали на кухне, пока дети играли в соседней комнате. Любой, кто посмотрел бы на них сейчас, подумал бы: как хорошо, что они все еще стараются нравиться друг другу, общаются, разговаривают, обсуждают дела прошедшей недели. На один короткий миг ей захотелось броситься к нему, зарыдать, упросить его вернуться — она постепенно забудет о том, что он сделал. Но Софи тут же вспомнила, что он сотворил с ней и с девочками. Ее замутило при мысли о том, что через пару Часов он уйдет домой к Хелен и к той новой жизни, которую выбрал. Она глубоко вздохнула и принялась искать молоко и сахарницу, которой не пользовалась с тех пор, как ушел Мэтью. Элинор права, она должна показать ему, что он не разрушил ее жизнь. Больше она никак не может ему отомстить. Только напомнить о том, чего он лишился, в надежде, что ему тоже захочется повернуть время вспять. Если он начнет сожалеть о том, что сделал, может быть, он поймет, что зря бросил ее. Пусть ему станет хотя бы на чуточку так же плохо, как было ей! К тому времени, когда они сели на кухне, Софи успела настолько овладеть собой, чтобы рассказать ему о разговоре с Сюзанной, который состоялся после того родительского собрания. Девочка испытала заметное облегчение, когда Софи Сказала, что ей не обязательно все время быть лучшей ученицей в классе. Теперь она как будто вообще махнула рукой на уроки и поговаривала о том, что станет косметологом.

— Мне она тоже это говорила, — отозвался Мэтью. — Боже, надеюсь, она это перерастет.

— Обязательно. Я дала ей пару недель, и затем она снова возьмется за учебу. Она просто проверяет нас, чтобы посмотреть, не обманываем ли мы ее.