Хелен подавила готовый вырваться крик.

— Он так сказал?

— Да, но я не знаю, чему верить, и потом, даже если он не врет, он ведь всегда мог ей отказать!

Хелен не могла сдержаться:

— Непохоже, чтобы он говорил правду, ведь его теперешняя помоложе — ты ведь сказала, что она моложе? Молодые девицы редко когда бросаются на стариков… Ну, разве что он невероятно привлекателен. Как, по-твоему, твой бывший из таких?

Софи криво улыбнулась:

— Честно говоря, у меня нет никакого представления. Но объективно — нет, вряд ли. Не думаю, что он неотразим для женщин, если это то, что ты имеешь в виду.

— Тогда непохоже, чтобы он сказал тебе правду.

— Да, непохоже.

Хелен обнаружила, что ей трудно сменить тему. Как, черт побери, он посмел! Допустим, он пытался смягчить удар, используя кривую логику, как он посмел предположить, будто тридцатипятилетняя Хелен, женщина в расцвете сил, накинулась на него, пятидесятилетнего старика! Он сам домогался ее. Она сопротивлялась. Он настаивал. Инициатива с самого начала исходила от него!

— Что с тобой?

Хелен осознала, что Софи с любопытством смотрит на нее. Она перевела дыхание и сосредоточилась на насущных вопросах.

— Мне просто интересно, как ты все это пережила. Ты скучаешь по нему?

— Знаешь что? Я, в самом деле, не хочу говорить о нем. Давай лучше еще выпьем.

Хелен встала, слегка покачиваясь.

— Моя очередь заказывать.

Себе она взяла простой тоник, а Софи — очередной большой бокал вина.

— Она была пьяна! — возмущенно выпалил Мэтью, вваливаясь домой после полуночи.

— Ну и что? Ты тоже иногда напиваешься.

Хелен собиралась лечь в постель сразу же по приходе, чтобы обдумать прошедший вечер и, если быть честной с собой, чтобы избежать встречи с Мэтью. Ситуация все больше запутывалась. Она достаточно хорошо поладила с Софи, но обсуждать себя саму с другой женщиной, при том что твоя собеседница ничего не понимает, — как-то дурно. Все равно, что прикрывать одним обманом другой. Не зря мама в детстве твердила ей: не подслушивай чужие разговоры, иначе обязательно услышишь о себе что-нибудь плохое.

— Помнишь наше первое свидание? — спросила она Мэтью, раздеваясь, чтобы лечь в постель. — Ты думал, что я обожаю тебя?

— Я не мог поверить своей удаче. — Мэтью проскользнул к ней под бок под пуховое одеяло. — Я думал, ты закричишь, влепишь мне пощечину и сбежишь в отдел кадров. В общем, было такое чувство, будто я выиграл в лотерею.

Он начал поглаживать Хелен по животу, думая, что такое направление разговора — своего рода романтическая прелюдия. Хелен перехватила его руку.

— В таком случае ты не считаешь, будто я сама на тебя накинулась?

Даже в тускловатом свете ночника заметно было, что он смутился. Мэтью рассмеялся:

— Нет-нет, что ты. С чего ты взяла?

— Да так. — Хелен отвернулась и отодвинулась подальше от него. — Спокойной ночи.

Софи позвонила Хелен на мобильный на следующее утро.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но я не имею обыкновения надираться до бесчувствия и блевать в такси по дороге домой!

— Неужели?..

— Именно так все и было. И мой муж пришел в ярость, потому что он считает, что я подаю девочкам дурной пример.

— О, если его послушать, он — просто образец для подражания.

— Точно.

Когда Софи положила телефонную трубку, она улыбнулась себе, довольная, что ей удалось безупречно провести разговор. С Элинор было просто — у них было много общего, она была забавной, внимательной и чуткой собеседницей. И потом, болтовня с нею отвлекала сознание Софи от… ну… всякого другого… на некоторое время — и она наслаждалась этой новой дружбой, хотя и считала ее несколько утомительной. И обескураживающей. Сидеть дома, в предсказуемой безопасности маленькой семьи, и зализывать раны легче, чем натужно вести светскую жизнь. Но ей, в самом деле, нужно выбираться из дома, снова собрать себя по частям. Нельзя представить, что до конца дней своих ей предстоит быть только матерью.

Хелен проверяла пресс-релиз для Лоры, когда позвонила Софи. Тупые интервью с тупым актерским составом новых сезонов сериала, которые необходимо проверить. Работа с документами заняла у нее вдвое больше времени, чем обычно, потому что попутно она наблюдала за очередным сеансом травли Хелен из бухгалтерии, который, как обычно, разворачивался в главном зале. Хелен из бухгалтерии все еще не имела ни малейшего представления о том, в каком преступлении повинна, сама того не желая, и почему ее новая стрижка, как у эльфа, и сливовая губная помада производят такое неотразимое впечатление на сотрудниц. Она купила себе красную тунику с поясом и розовый свитерок с капюшоном, которые надевала на работу попеременно. Поскольку она была низенькой и немного полноватой, то в красном слегка напоминала почтовый ящик.

Сегодня Энни, вечная зачинщица, снова расспрашивала Хелен из бухгалтерии о ее муже. Симпатичный ли он? (О да, сказала Хелен из бухгалтерии, вспыхивая.) Хорош ли он в постели? («Ах, я не стану отвечать». — Лицо Хелен из бухгалтерии стало пунцовым.) Ревнив ли он? («Господи, и еще как! Он сказал мне как-то утром: «Для кого ты так вырядилась?» — исповедовалась несчастная, не зная, что подписывает себе смертный приговор.)

— Хватит орать, работать мешаете! — прокричала Хелен в надежде прекратить это веселье и избавить Хелен из бухгалтерии от дальнейшего унижения.

— О, не будь такой занудой, — ответила ей Хелен из бухгалтерии, одобрительно улыбаясь Дженни и Энни. Ну, прямо двенадцатилетняя толстуха, которая крадет компакт-диски в «Вулвортсе», чтобы заслужить похвалу «крутых» девчонок из своего класса.

Такие толстухи всегда попадаются.

Хелен с трудом заставила себя не думать о толстухе из бухгалтерии с неприязнью. Она и правда невыносима, но все же не заслуживает, чтобы над ней так издевались.

— Ну, вы же меня знаете, — сказала она, неохотно откладывая бумаги в сторону. — Работа, работа и еще раз работа. Просто Лора убьет меня, если я не закончу вычитывать к двенадцати, а вы ведь знаете, какая она в гневе. — Для вящей достоверности она закатила глаза.

— Ну, хорошо. — Энни соскочила со стола, на котором сидела, и двинулась к своей стойке, как раз когда в противоположном направлении появился Мэтью. Энни остановилась в дверях.

— Добрый день, дамы.

Хелен непроизвольно сжалась, желая, чтобы он прошел через зал и вышел через другую дверь, но он остановился, чтобы перелистать папки на столе Дженни. Атмосфера сгустилась; вот-вот разразится скандал. Хелен решила отвлечь внимание насмешниц.

— Энни! — позвала она. — Лора ждет звонка от Саймона из фирмы «Лотос». Если он позвонит, сразу соединяй с ней, хорошо?

Но Энни уже закусила удила.

— Мэтью, вам не кажется, что Хелен сегодня выглядит потрясающе?

Мэтью оторопел было, но потом осознал, что Энни говорит не о его Хелен, а о коренастой толстухе из бухгалтерии.

Нет, Мэтью, телепатировала ему Хелен. Не надо. Не делай этого! Не. Делай. Этого.

Слишком поздно.

— Ух ты! — сказал Мэтью. — Вы просто красавица. Новая стрижка вам очень к лицу.

Энни и Дженни фыркали, что-то лопотали и кашляли. Хелен из бухгалтерии вспыхнула, конечно, и захихикала, как школьница. Мэтью, который любил женское внимание и обожал чувствовать себя душой общества, продолжал:

— Не будь я женат…

Раздался громогласный смех. Хелен подумала, что и Мэтью, и Хелен из бухгалтерии выглядят немного смущенными той истерикой, которую вызвало его замечание, но они игриво заулыбались. Мэтью, без сомнения, думал, что он не утратил магической власти над женщинами. Хелен встала.

— Ну, хорошо, посмеялись, и хватит. Вы мешаете мне работать. Уходите. Убирайтесь все к черту!

Мэтью поднял бровь, с важным видом шагая к коридору, и вдруг Хелен поразила ужасная догадка. «Он думает, что я его ревную!»

Через десять минут Хелен набросила пальто, взяла зонтик и зашагала по Оксфорд-стрит, стараясь, навести порядок в собственных мыслях. У нее ничего не получилось. Она понимала, что и не получится — до того, как все будет по-прежнему. Ей хотелось вернуться в прошлую жизнь и забыть о четырех с лишним годах, проведенных с Мэтью. Не слишком ли многого она хочет? Ну, хорошо, пусть останутся только вторники, пятницы и выходные, когда она могла делать что хочет, хотя в реальности редко что-либо делала. Лондонцы не ходят в музей восковых фигур мадам Тюссо, но приятно знать, что он к твоим услугам, когда бы ты ни захотел. Мэтью, конечно, ни в чем не виноват, но Хелен постепенно приходила к выводу: все, что произошло, — огромная ошибка. Она высморкалась, зашла в кофейню «Старбакс», купила двойной эспрессо и выпила его на обратном пути.

Энни смерила ее взглядом, исполненным плохо скрываемой враждебности, когда Хелен проходила мимо ее стола.

— Ты пропустила самое веселье, — окликнула ее она, но Хелен не потрудилась спросить, в чем дело. Оказавшись в туалете, она остановилась и посмотрелась в зеркало.

Вздох. Приглушенный звук донесся из закрытой кабинки. Хелен распустила свой хвост и аккуратно снова уложила волосы в прическу.

Хелен оглянулась. Она думала о том, чтобы по-быстрому сбежать, но, уже повернувшись к двери, услышала еще один всхлип, а потом другой, и совесть взяла верх.

— Вы там в порядке?

Вздох и всхлип, всхлип и вздох. Как морзянка. Хелен никогда не умела утешать плачущих; ее так и подмывало заявить: «Ради бога, возьмите себя в руки!»

Впрочем, она понимала, что подобным советом вряд ли поможешь. Она подошла к закрытой дверце.

— Может, вам чего-нибудь принести? Или лучше оставить вас одну? — «Ну, пожалуйста, скажи, чтобы я убиралась!»

В ответ она услышала какое-то бульканье, перемежаемое всхлипами. Хелен показалось, что она расслышала имя Энни, но не более того.