— Ты не хотела бы перекусить?

— Я тебя ненавижу. Ты меня предал! Думаю, вы с Алеком еще посмеетесь над этой историей в свое удовольствие. Глупая Меган, она ничего не смыслит в сексе! Даже не представляет, что изнасилование попросту забавно!

В голосе у Меган звучала такая горечь, что Айен поежился.

— Ты прекрасно знаешь, Меган, что я люблю тебя всем сердцем. Люблю как дочь. — «Больше чем дочь», — подумал Айен, но это была его тайна. — Я очень много об этом размышлял.

Когда он ушел от Меган поздно ночью, у него был лишь один замысел: уничтожить Алека. Он вполне мог навсегда разрушить его карьеру. Он мог вынудить его отказаться от постановки без всяких вопросов и возражений.

Но в воскресенье он вдруг вспомнил, что его тревожило все эти дни. Никто особо не говорил о том случае. Айен знал о нем, потому что от корки до корки читал газеты и у него была фотографическая память.

Речь шла о спектакле в каком-то третьеразрядном театрике за пределами Бродвея два года назад. Никому не известная, но очень одаренная актриса была убита. Айен припомнил текст сообщения: жестоко избита, подверглась изощренным сексуальным домогательствам. Айен вспомнил даже название пьесы: «Черный котенок». И он видел это название еще раз — в curriculum vitae Алека, его послужном списке, представленном при поступлении в театр в качестве режиссера. Ради полной уверенности Айен это проверил. Режиссером той пьесы был Алек.

Разумеется, не было никаких доказательств того, что Алек замешан в убийстве двухлетней давности. Айену было бы известно о малейшем подозрении. Такого рода слухи распространились бы быстро и очень широко, тем более после того, как Алека признали талантливым новым режиссером. Однако Айен тем не менее встревожился.

— Я думаю, что он очень опасен, Меган. Я не могу ничего доказать. Никто не может. Но мы оба этому верим. Я считаю, что безопаснее всего его не провоцировать. Постарайся, прошу тебя… Нет-нет, Меган, ты должна выдержать эти три недели. Справишься?

Меган кивнула.

— Ты веришь, что он хотел меня убить?

— Считаю это вполне вероятным. Обещай мне, что больше ни на минуту не останешься с ним наедине. Никогда! Понимаешь?

— Да.

— Я буду возле тебя в театре каждый день и на всех спектаклях. Каждый вечер буду отвозить тебя домой. Возможно, стану у тебя ночевать.

Меган улыбнулась и коснулась его щеки.

— Ты такой милый. Охрана нашего дома на высоте. Со мной ничего не случится.

Джейк уже перебрался к ней, но Меган считала, что Айену незачем об этом знать.

Вопреки ее обвинениям, что ни Джейк, ни Айен не принимают ситуацию всерьез, их поведение это опровергало.


«Ливень» имел грандиозный успех. Три недели прошли без единого неприятного инцидента, как будто и не было той злосчастной ночи. После последнего представления, которое вел Алек, он подошел к Меган.

— Ты не хотела бы выпить со мной в память о прежней дружбе?

Меган с деланной улыбкой отказалась.

Алек выглядел совершенно невозмутимым. На следующий день он улетел в Лондон, чтобы приняться за новую постановку. Успех «Ливня» принес многочисленные деловые предложения. Алека признали великим режиссером.

В тот вечер, когда он улетел, Джейк, Меган, Айен и Маргарет отпраздновали его отъезд и успех пьесы за изысканным ужином.


Глава 24

— Как там близнецы? — Все полтора года со дня их рождения Джон неизменно начинал свои телефонные разговоры с этого вопроса и только где-то в середине долгой беседы спрашивал как бы невзначай: — А как ты, Бет?

О Стефане он не спрашивал никогда.

Бет и Джон перезванивались каждую среду по утрам. Таким образом Бет держала, так сказать, руку на пульсе компании «Бет-Стар», которой она и Джон продолжали совместно руководить, несмотря на разделявшее их расстояние в три тысячи миль.

Джон всегда спрашивал Бет о близнецах, потому что ему нравилась нежность в ее голосе, с которой она говорила о детях. Каждую неделю она с гордостью ему сообщала об новых достижениях: улыбке, прорезавшемся зубике, первых шагах, первых словах. Бет приберегала нежность в своей душе для сыновей, это чувство родилось в один день с ними.

Джон всегда выжимал из нее все подробности о детях, но слишком скоро, с его точки зрения, их разговор переходил на дела, и Бет немедленно превращалась в жесткую, расчетливую деловую женщину.

Роберт и Джеймс были, как говорят медики, однояйцовые близнецы; Роберт появился на свет двумя минутами раньше. Тем не менее каждый был индивидуальностью. Джейми — вдумчивый, предусмотрительный, осторожный — как и сама Бет. Робби — невероятно активный, порывистый, энергичный, как Стефан. У обоих темно-каштановые волосы и зеленые глаза. Красивые, счастливые дети.

— Они просто невероятные, — ответила на этот раз Бет на обычный вопрос Джона. — Каждый день что-нибудь новое. Ты получил фотографии, которые я тебе послала?

— Да, получил. — Бет вкладывала фотографии в каждое письмо Джону. — Мальчики просто прелесть, такие же умные и красивые, как ты.

Бет засмеялась, и Джон решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы поговорить о важном.

— Бет, я считаю, что мы должны перевести «Бет-Стар» на восточное побережье.

— Вот как? Почему?

— Во-первых, мы уже выходим на тамошний рынок, и следует находиться поближе. Во-вторых, я считаю, что мы с тобой должны регулярно встречаться. Телефонные переговоры недостаточно действенны.

— Но ты же не хочешь покидать Пало-Альто.

— Это не имеет значения. То, о чем я говорю, гораздо важнее. Переезд жизненно необходим.

— Значит ли это, что ты переедешь в Бостон?

— Да. Как ты считаешь, где мне поселиться?

— Надо сообразить… Подожди-ка. Я думаю, тебе придется по вкусу Кейп. Там прекрасный пляжный коттедж. Красивые окрестности, полное уединение. Дом в деревенском стиле, но дорогой.

— Звучит заманчиво.

Бет была рада, что Джон решил перебраться в Бостон. Приятно будет увидеть его снова. Хотя они постоянно поддерживали связь по телефону, но не встречались с тех пор, как Бет вышла замуж за Стефана. Вплоть до этого, весь первый год после окончания Стэнфорда, Бет сопровождала Джона во время важных деловых встреч в Чикаго, Денвере, Далласе, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Вдвоем они составляли отличную команду — Джон с его энтузиазмом и способностью продвинуть на рынок и продать компьютеры и Бет с ее острой деловой сметкой.

Джон прав. Им необходимо встречаться, обмениваться идеями и вдохновлять друг друга. Бет вспомнила события последних трех с половиной лет — ее переезд в Бостон в июне после окончания Стэнфорда, постепенное возобновление отношений со Стефаном, поступление в докторантуру по философии в Гарварде с намерением защитить диссертацию, потом в декабре — предложение Стефана выйти за него замуж, их чудесная свадьба в августе следующего года, медовый месяц на Барбадосе, ее беременность…

Бет забеременела в ноябре, через три месяца после свадьбы. Стефан говорил ей, что хотел бы иметь детей. Не было необходимости особенно с этим спешить, однако и тянуть тоже незачем. Тем не менее беременность Бет потрясла Стефана. Сама она страшилась материнства из-за своей любви к идеальному порядку и нетерпимого отношения ко всякой суете и житейскому хаосу. Сможет ли она стать любящей и нежной матерью?

Сомнения отпали, едва она прижала к груди своих теплых крошек. Теперь она поняла: она может быть и будет замечательной матерью своим драгоценным маленьким сыновьям.

Через две недели после появления на свет близнецов Бет попросила о продлении ее трехмесячного отпуска по беременности и родам на неопределенное время. Степень доктора философских наук может подождать. Для Бет ничто не могло быть важнее, чем постоянное общение с ее мальчиками и замечательным мужем.

Стефан был любящим мужем, преданным отцом и надежным товарищем. Его чисто физическое влечение к Бет оставалось неизменным до и во время беременности — он постоянно ей твердил, как она прекрасна с животиком, — и после рождения близнецов.

Бет и Стефан разговаривали обо всем откровенно и честно. Но только не о Меган. Они никогда о ней не говорили и о перерыве в их отношениях, вызванном влюбленностью Стефана в Меган, тоже молчали. В этом не было смысла. Бет знала, что Стефан ее любит и не стоит подвергать его чувство проверке. Ей не нужны его заверения, что он любит ее больше, чем любил Меган. Он не сможет этого сказать. Но она понимала, что Стефан любит ее глубоко и верно, совсем по-другому, чем любил Меган.

Этого было достаточно. Даже много. Мир Бет был совершенен.

Когда близнецам исполнился год, Стефан и Бет переехали из скромной квартиры в просторный, заново отремонтированный дом с собственным садиком. Распаковывая коробки, которые она привезла еще три года назад из Стэнфорда в Бостон, Бет обнаружила в одной из них копию контракта между ней и Джоном на восемнадцати страницах, знаменующего рождение «Бет-Стар».

Бет улыбнулась, вспомнив, как потрясен и удивлен был Джон. Она показала контракт Стефану.

— Что ты на это скажешь, адвокат?

Она наблюдала за тем, как Стефан читает контракт. Он нахмурился, потом недоверчиво покачал головой.

— Ты дала Джону Тейлору сто тысяч долларов, — негромко произнес он, подумав про себя, как мало знает о «компании» Бет и о ее президенте Джоне Тейлоре.

— Ну да, — рассмеялась она. — Я дала ему эти деньги.

В контракте, составленном для Бет двумя весьма скептически настроенными юристами, не было статьи о штрафных санкциях. Джон мог делать с деньгами все, что заблагорассудится, мог вообще их потерять, и Бет не получила бы никакого возмещения. Она об этом знала. Ее поверенные тоже знали, так же как и нанятые ею адвокаты Джона. Теперь узнал и Стефан. Но вряд ли об этом знал сам Джон, подумала Бет. Если он вообще читал когда-нибудь контракт.