— Он вовсе не любитель, Пол. А неизвестен он потому, что я старался держать его в тени. Он оставался за кулисами, анализировал ситуацию, переводил, собирал нужную информацию и так далее во время самых ответственных наших предприятий. У него сверхъестественные способности. Мне просто невероятно досадно его отпускать.

— Отпускать?

— Это его последнее задание. На этот раз он будет сидеть за столом переговоров рядом с тобой, совершенно в открытую. Когда все завершится, он вернется к гражданской жизни, полностью оплатив свой долг Фрэнку, как он считает. У парня к тому же проблемы со здоровьем, у него нога не в порядке. Мы вынуждены его отпустить и дать ему возможность жить собственной жизнью. Я бы не включал его даже в эту группу, но он тебе очень и очень пригодится, Пол, я уверен.

Теперь, когда Пол смотрел с улыбкой на Джейка, он понимал, что Стюарт был полностью прав. Пол и в самом деле нуждался в Джейке, честном и справедливом, в его способностях и умении предвидеть развитие событий. Он нуждался в Джейке и как в друге все эти долгие, порой обескураживающие месяцы. Их миссия была обязана своим успехом, причем успехом гораздо большим, чем можно было ожидать, трезвому и холодному разуму Джейка, его поистине уникальному чувству времени. Они выиграли бой, и это Джейк им говорил, когда следует подождать, а когда начинать действовать.

— Под этим договором должна была бы стоять твоя, а не моя подпись, Джейк, — сказал Пол, и это был с его стороны редкий и большой комплимент, от которого пожелтевшие щеки Джейка неожиданно порозовели.

Джейк вручил Полу запертый атташе-кейс. В нем находились сжатые и обобщенные впечатления Джейка об иностранных участниках и обо всем процессе переговоров. Все это могло понадобиться Стюарту в будущем.

— Разумеется, я это возьму, — сказал Пол. — А как твоя нога?

Пол не знал подробностей и ни о чем не спрашивал Джейка, однако по его лицу догадывался, что тот мучается от боли.

— Думаю, отдых мне поможет, — ответил Джейк. — И надеюсь, что еще немного я вытерплю…

— Я тоже надеюсь, — подхватил Пол, которому очень хотелось помочь парню, только он не знал, как и чем. — Увидимся за обедом. Это будет настоящий праздник.


«Несколько месяцев интенсивных переговоров привели к заключению договора о мире на Ближнем Востоке. Эксперты считают это колоссальным триумфом». Кэрри смотрела на красный глазок телекамеры и читала экстренное сообщение. Она выглядела уверенной, заинтересованной и красивой. Ее вид, а также свежесть и непосредственность были залогом ее большого и постоянного успеха.

И в эту секунду ее вдруг осенило. Был ли на переговорах Джейк? Быть может, все это время он находился именно там? Девять месяцев ничего о нем не было известно. Ведь он сам ей говорил, что у него талант к переговорам и что на этот раз его миссия будет особо опасной. У Кэрри сильно забилось сердце. Значит, он вернется домой живым и невредимым. Она верила вопреки всему, что он непременно вернется — вернется к ней.

Двумя часами позже Кэрри позвонили домой и вызвали в студию. Через полчаса ей вручили распечатку специального выпуска, который ей пришлось читать прямо в эфир.

«Сегодня вечером, через три часа после подписания исторического мирного договора, бомба…» Голос у Кэрри дрогнул, и она словно завороженная уставилась в камеру полными слез глазами.

— Бомба, — продолжала она, стараясь по мере сил, чтобы голос не срывался, — взорвалась в американском посольстве во время торжественного обеда по случаю подписания договора о ближневосточном урегулировании… Судя по первым сообщениям с места трагедии, никто не остался в живых.

Кэрри уронила голову на руки. Режиссер вынужден был немедленно дать рекламу.

Когда передача возобновилась, Марк Лоуренс, приехавший на студию через несколько минут после Кэрри, своим спокойным, твердым голосом продолжил рассказ о событиях этого исторического, отныне трагического дня. Марк Лоуренс вел беседу с американским корреспондентом, который стоял возле уничтоженного взрывом здания посольства США и видел, как уносят накрытые брезентом тела погибших.

— Что с договором? — спросил Марк, на мгновение отвлекая своего коллегу от того ужаса, которому он стал свидетелем.

— Террористический акт не окажет влияния ни на цели договора, ни на его ратификацию.

После окончания передачи Марк направился в гардеробную Кэрри. Он думал о тех месяцах, что они проработали вместе. Его идея о двух ведущих новостей имела большой и прочный успех; рейтинг передачи, и без того высокий, поднялся еще выше с появлением на экране Кэрри.

Вне работы их отношения оставались только деловыми, приятными, полными юмора и совершенно лишенными личного оттенка. Кэрри многое знала о жизни Марка, потому что желтая пресса с интересом в ней копалась. Ее соведущий сам оставался непреходящей новостью. Кэрри видела в журналах фотографии обеих его жен и двоих детей. Видела она и снимки Марка, почти неузнаваемые, того времени, когда он работал за рубежом, — лишний вес, темные круги под глазами и неизменная сигарета во рту. Читала она и статейки о его беспутном поведении, внебрачных связях и злоупотреблении алкоголем. Но ничто из прочитанного ею о его прошлом не напоминало Кэрри сегодняшнего Марка, каким она его знала. Это был другой человек.

— Кэрри! — окликнул ее Марк, постучавшись в дверь гардеробной.

— Входи. — Кэрри сидела в кресле, поджав под себя ноги и сжавшись в комочек. — Марк, мне очень жаль.

— Не о чем жалеть. Это станет хитом, новым открытием в тележурналистике. Я имею в виду искреннее выражение подлинных человеческих чувств, — произнес Марк с улыбкой.

— Я ничего не могла с собой поделать. Я была не подготовлена. Мне просто сунули в руки текст. — Кэрри замолчала, и румянец, вызванный комплиментом Марка, в одно мгновение сбежал с ее щек.

— Что с тобой, Кэрри?

— Это глупо, — со вздохом отвечала она, — ведь у меня даже нет точных сведений. Но я думаю… то есть я боюсь… что в посольстве находился мой очень близкий друг.

Марк уставился на нее невидящим взглядом, внезапно осознав, что на обеде могли присутствовать и его близкие друзья. Их он знал в течение многих лет — и в Вашингтоне, и за океаном. Он просиживал с ними ночи в грязных кабаках многих стран, делился своими замыслами и секретами, страхами и одиночеством. Они говорили друг с другом так, как никогда не говорили со своими женами и любовницами. Да, у него есть очень близкие друзья, которые вполне могли оказаться тогда в посольстве. И больше всего его сейчас встревожило, что он до сей минуты даже не подумал о них.

— Кто этот твой друг? — спохватившись, спросил Марк.

Кэрри сказала.

— Никогда о нем не слышал, — негромко произнес он, обращаясь скорее к самому себе. — Но я, пожалуй, знаю того, кому он хорошо известен.

Минут через пятнадцать он добился, чтобы его соединили с кабинетом Стюарта. Еще четверть часа пришлось ждать, пока тот возьмет трубку. Все эти полчаса они с Кэрри не обменялись ни словом.

— Доусон слушает, — отозвался наконец Стюарт, и голос у него был измученный и злой.

— Марк Лоуренс, Стью. Не беспокойся, звонок неофициальный.

— Да.

— Не было ли среди участников переговоров некоего Джейка Истона?

— Кто это хочет узнать? — спросил Стюарт, разозлившись еще сильнее: Джейк был его сокровенной тайной, а теперь вот самый известный в стране ведущий теленовостей называет его имя.

— Кэрри Ричардс, она вместе со мной ведет передачи, как ты, разумеется, знаешь. Она близкий друг Истона и предположила, что он мог быть в посольстве, но точно она не знает.

— Я видел, как она читала бюллетень, но не знал, что она его друг.

— Итак? — поторопил Стюарта Марк.

— Да. Джейк там был. Но у нас пока нет результатов идентификации всех погибших. Через несколько дней все станет ясно. Передай мисс Ричардс, что я глубоко ей сочувствую.

Стюарт ощутил кровную связь с Кэрри: они оба любили Джейка. И почувствовал себя виноватым. Ведь это он послал Джейка на заведомо опасное задание, зная при этом, насколько ценно там присутствие Джейка.

Пришли фотографии для опознания и записи дантистов. Стюарт ощутил спазмы в желудке и горле при виде снимков искалеченной ноги Джейка. Он и представления не имел, как страшно это выглядит. Через день или два кто-то поглядит на изувеченные останки, которые можно будет опознать только по изуродованной конечности, и мрачно скажет: «Да, это он. Джейк Истон».

Стюарт бросил быстрый взгляд на мерцающие на телефоне огоньки. Официальные звонки и звонки от жен, сестер и детей. Все звонили ему, потому что он был организатором этого дела; он послал людей на смерть.

Марк положил трубку и повернулся к Кэрри:

— Он участвовал в переговорах, Кэрри.

Она молча кивнула.

— Они узнают, был ли он на обеде в посольстве, только через несколько дней. Возможно…

— Он там был, — перебила его Кэрри. — Должен был там находиться. Он все доводил до конца.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет, спасибо. — Кэрри попыталась встать и вдруг поняла, что не сумеет добраться сама. Она чувствовала себя слабой и беспомощной. Как тогда, в первый день в Стэнфорде, когда не решалась двинуться с места без помощи Стефана. Ей нужен кто-то и сейчас. — То есть… да. Прошу тебя.

Когда они подошли к дверям ее квартиры, Кэрри отдала свою сумочку Марку. Он достал связку ключей и сам отпер все замки.

— Ты не хочешь мне о нем рассказать? — спросил он.

Всю дорогу со студии Кэрри молчала и сейчас вздрогнула от звука голоса Марка.

— Пожалуй, нет. Это просто друг. Сосед моего брата по общежитию в колледже.

«Надо бы позвонить Стефану и Меган», — подумала она, но тут же поняла, что не в силах это сделать.