Ей приход словно влил в меня новые силы, и время теперь мной мерялось периодами от одного ее прихода до следующего. Единственной неприятностью стало то, что несмотря на все усилия моих адвокатов, наш развод с Анной отложили на целый месяц. Но и это затмило ожидание опекунского совета. Чем меньше оставалось времени до него, тем больше нервничала моя девочка. И вот сегодня должно все решиться. Заседание началось час назад, сколько еще ждать в этой неизвестности? Как там держится моя девочка, очень переживает? Я сам, как на иголках, когда же раздастся долгожданный звонок. И он раздался, только совсем не от тех, от кого я его ждал.

14 Глава

— Сергей, что случилось, почему звонишь ты? Что с Аленкой и Костиком? Что с опекой? Да говори же ты, черт!!!

— Иван Владимирович, не нервничайте, все нормально, мы сейчас приедем…

— Где Алена, дай ей трубку!

— Иван Владимирович, простите, но она пока не может…

— Почему? Где она?

— Не переживайте, Алена Викторовна рядом со мной сидит, все хорошо и с опекой, и с ней, она просто пока не может говорить, перенервничала, мы уже к вам едем. Может пока ваш юрист расскажет о заседании?

Что-то случилось, с Аленкой или с Костиком, иначе бы Сергей не уходил так старательно от конкретного ответа и не говорил неестественно спокойным голосом, который резал слух отголосками беды. Не первый год его знаю, по интонациям отличу. Если не хочет, расспрашивать бесполезно.

— Сергей, дай трубку Алене!

— Иван…

— Дай ей трубку, я сказал, — почти рычал в айфон, слыша фоном на заднем плане сдерживаемые рыдания и размытые голоса. Аленка? Как только эта мысль пришла мне в голову, ни о чем другом больше думать не мог. Что случилось, почему моя девочка испытывает негатив до плача, если все хорошо? Ее боль — это моя боль по кончикам пальцев, страхом текущая по венам прямиком к сердцу, волной накатывающей противной слабостью. Я сглатываю, чтобы сдержать подкатившую тошноту, чтобы не вырвало, но это не главное. В голове стоит размеренный звон и хочется завыть от бессилия, от осознания того, что опять в чем-то прокололся, и Снежка сейчас страдает.

— Малышка, поговори со мной, пожалуйста. Девочка, милая, ты меня слышишь? Успокойся, моя славная, все будет хорошо. Ты же умница, правда? Я просто хочу тебя слышать, с тобой и Костиком все нормально?

— Да.

— Ты же вроде хотела сразу после заседания позвонить мне? Что случилось? — Слава богу! И пусть ее голосок неуверенный, срывается, немного хрипит, но облегчение от того, что я ее слышу, затопило меня с головой.

— Мы хотели ехать к Костику, но… я упала… и коленки разодрала. И испачкалась в луже…. Я просила заехать домой, чтобы переодеться и Костика своим видом не испугать, но Сергей сказал, что надо ненадолго заехать к тебе. Мы почти приехали, в ворота клиники въезжаем.

— Хорошо, ты очень сильно упала, больно? Солнышко мое, ты из-за этого расстроилась, может, надо сначала твои раны обеззаразить и обработать? Вдруг, какая гадость в ранку попадет?

— Уже, мы в травмпункте были, там даже умыться разрешили и немного привести одежду в порядок, все нормально, я сама виновата, не видела, куда шла, вот и наткнулась, а потом упала, испугавшись.

— Снежка, ты мне скажешь, что произошло? Кого ты испугалась, ты что-то мне не договариваешь?

— Иван, представляешь, мне через три дня можно будет Костика совсем забрать, правда, здорово?

Эх, милая, не умеешь ты душой кривить, не научила тебя жизнь, несмотря ни на что. Вот теперь я больше уверился в своих зыбких предчувствиях, что не все так просто. Но давить не буду, не хочу еще больше напугать, зато Сергей развяжет свой язык обязательно.

Я жадно шарил по ее лицу с того самого момента, как она вошла в палату, пряча от меня глаза. Мой взгляд первым делом остановился на багровой свежей царапине у нее на левой щеке, замечая и надорванный воротник светлого пуховика, покрасневший нос и заплаканные глаза, то, как она осторожно двигалась и садилась. Ее непривычная настороженность с явными признаками напряжения заставила меня бешено зыркнуть на идущего сзади Сергея. С*ки, убью сволочей, на куски разорву, зубами горло перегрызу! Кто посмел, уроды?

С их приходом атмосфера в палате ощутимо изменилась, теперь она пропиталась опасением и болью Снежки. Ее нахмуренное личико, пропавшая с губ постоянная улыбка, потупленный взгляд, опущенный на пальцы рук, судорожно сжатые в маленькие и такие трогательные в своей беспомощности кулачки, выдавали в ней страх, пережитый совсем недавно. Все это поднимало из меня дикие глубинные первобытные инстинкты защитить свою женщину от неведомой пока опасности. Но я разберусь и заставлю заплатить виновных за каждую ее слезинку.

И пусть внешне Аленка очень сильно старалась сохранить обычный и благополучный вид, ей это плохо удавалось. Да еще и разорванные джинсы, сквозь которые видны были поцарапанные до крови коленки. Видно было, что каждое неловкое движение заставляло ее неосознанно морщиться.

Моя выдержка на глазах расползалась на части, а тело медленно поджаривалось на адской смеси, которая кипела в венах бурлящей в крови злостью. Безумно тяжело было сдерживать себя, такая интенсивность негативной реакции пугала самого. Было больно так, словно меня резали тупым ножом на еще живые части.

Мне даже пришлось сосчитать до десяти, прежде чем смог начать говорить. Да еще эти явно наспех затертые пятна грязи на Аленкиной одежде, никак не добавляли нервного равновесия. А я только недавно начал верить, что все проблемы скоро исчезнут, ведь мы практически вышли на заказчика и исполнителя, и дело осталось совсем за малым. И вот сейчас судорожно пытаюсь справиться с собой, чтобы своим раскаленным добела надрывным гневом не отправить Алену за грань паники. Я снова посмотрел на нее, стараясь поймать ускользающий девичий взгляд.

— Снежка, посмотри на меня!

Она вздрогнула и попыталась непринужденно улыбнуться, кивая и поднимая голову в ответ на мою просьбу. А у меня перехватило дыхание от того, какая миниатюрная и хрупкая она была в этот момент. Кто же та сволочь, которая обидела мою девочку, не имея возможности достать меня самого на больничной койке. Какой же безголовый дурак, сам вывел недругов на моего родного человечка. Ведь предполагал вначале, что такое может быть и решил, что приставив к ней охрану, сделал все возможное? Боже, я похолодел от одной только мысли о том, чтобы было, если бы в момент нападения с ней рядом был Костик? Как бы это повлияло на здоровье и психику малыша? То, что это было нападение, уже даже не сомневался.

— Так кто из вас мне расскажет, что произошло на самом деле?

Снежка выпрямилась на стуле:

— Это я виновата! Понимаешь, Иван, я была такая радостная, когда сообщили, что в этот раз не отказали в оформлении опеки над Костиком. Их все устроило, и собранные справки, и акт обследования жилищных условий, и ходатайство заведующей детдомом, и все остальное! Представляешь, она меня так там хвалила, что до сих пор уши огнем горят! Они приняли положительное решение и так уважительно ко мне относились, словно я такая взрослая — превзрослая. Так что не зови меня малышкой!

— Малышка, это для них ты взрослая, а для меня и бабушкой все равно останешься моей девочкой!

— Да ну тебя, слушай дальше. Все равно я теперь официальный опекун, по крайней мере, на ближайшие два года, а потом снова можно подать заявление. А еще они сказали, что если я выйду замуж, и мой муж будет согласен, то мы сможем подать документы на усыновление в силу маленького возраста Костика. Тогда его никто совсем не сможет у меня отнять, никогда! И нам полагается по опеке пособие от государства, ежемесячное, представляешь!? Я как раз братишке хотела курточку и сапожки к весне справить, у него так ножка растет, да и курточка коротковата. Здорово, да? И я могу Костика забрать сразу же, как только получу на руки постановление об опеке, то есть в тот же день. Они сказали, что тянуть не будут, а твои юристы обещали их максимально поторопить!

— Аленка, поздравляю! Но что же, дальше?

— Я торопилась в машину, со мной были Алексей и Виктор. Решила позвонить тебе и стала доставать телефон, все равно юристы немного отстали и мы их ждали, что-то с документами. Сергей в свою машину ноутбук укладывал. И здесь этот мужчина бежит, а там горка и лужа рядом. Он видимо, поскользнулся и толкнул меня так неудачно, что чем-то по лицу проехал, сразу стало горячо и больно. Я думаю, что задел или часами, или кольцом. Его Алексей оттолкнул, он, падая, подсек меня, и я разбила о лед коленки. А потом почему-то мужиков оказалось два, второго Виктор держал, а он все ко мне рвался, ругался очень и обзывался, глаза такие страшные, остекленевшие, б-р-р. Ваня, он, наверное, наркоман, вот на людей и бросается. Сергей меня сразу в машину заставил сесть, и со мной был, а этих мужиков ребята куда-то увели. Мы сразу в травмпункт поехали, а потом я увидела, что на пуховике воротник надорван, его только недавно купила и вот такая неприятность. Знаешь, мне теперь ходить не в чем, я бы подшила, но он весь в пятнах. И джинсы порвала, тоже почти новые. Так обидно стало… и коленки…

К концу своего рассказа она сидела с повлажневшими глазами, а я смотрел на свою Снегурочку и радовался, что так легко все обошлось.

— Глупенькая! Да черт с ним, с этим пуховиком и джинсами. Шубку тебе купим и десяток джинсов, любых!

— Зачем мне это, не надо, неприлично от мужчины личные подарки принимать. Ты и так на нас потратился. Почему не сказал, что ремонт такой в квартире затеял, я только тогда узнала, когда комиссия с актом о проверке жилищных условий пошла не в арендованную, а в нашу прежнюю квартиру. Правда, что мы теперь с Костиком там сможем жить? И куда папин брат с семьей съехали, они больше точно не вернутся? А если вернутся и снова нас выгонят? Что ты так странно на меня смотришь, я плохо выгляжу, где-то грязь осталась? Где, скажи, у меня бумажные платки есть, вытру.