Она снова видела себя на аллее в осеннем саду. Не было торопливости, не было теперь желания бежать вперед, к своей цели. Потому что рядом с ней по аллее ступал тот, кто был ей ближе всего. Он и был ее целью. Она узнала в нем своего ангела, хотя и не видела ни его лица, ни фигуры. Такие мелочи были не нужны, она знала, что это он.

– Не торопись, Джемма. Всему свое время, ты же и сама знаешь. Я с тобой, ты со мной – к чему эти терзания?

– Но мне так хотелось остаться здесь! – попробовала она оправдать свое ребячливое нетерпение. И сама почувствовала его бессмысленность.

– Зачем?

– Потому что ты здесь, а я там, – нахмурилась она.

– Я – там. Я всегда с тобой. Куда идешь ты, туда иду и я. Всегда.

«Всегда», – услышала Джемма в шевелении травы. Короткий сон кончился так же незаметно, как начался. Она проснулась и села, рассеянно оглядываясь вокруг. Все было безлюдно, но она еще чувствовала его присутствие, его взгляд, прикованный только к ней одной. Девушка сладко потянулась, не в силах сдержать умиротворенную улыбку: обещание ангела всегда быть с нею сделало ее счастливее. Возможно, лишь до следующего приступа меланхолии и сомнений.

Джемма рано повзрослела. Ее движения еще были неуклюжи, как у подростка, но в глазах уже светилось какое-то сильное чувство, знание большего. Люди неизменно попадали под действие ее взгляда. Джемма впечатляла их. Однако милой и очаровательной ее никто не считал. У нее не было подруг, девочки сторонились ее и не знали, о чем говорить в ее присутствии: она не интересовалась ни мальчиками, ни нарядами, ни даже школьными уроками. Эта всегда витающая где-то Джемма…

В мечтах, снах и побегах прошло несколько лет. Джемме исполнилось двадцать, и она расцвела. На нее начали оглядываться прохожие, незнакомые ей люди. Красавицей ее было не назвать при всем желании: выше ростом, чем это принято, с порывистыми движениями и слишком смелым прямым взглядом, немного асимметричными чертами веснушчатого лица и крупноватым улыбчивым ртом. Она была прямой противоположностью миловидности, потому что ее облик не укладывался в общепринятые рамки, и даже ее волосы были ярче нормы. Девочки в школе сплетничали на переменах, что Джемма специально подкрашивает их чем-то, чтобы побольше выделяться. Но сама она в своей экзотической оболочке ощущала себя на удивление гармонично. Она была оригинальной, не похожей на других, настоящим вызовом общественности – хотя и не делала ничего предосудительного, – и именно это заставляло людей глядеть ей вслед, когда она быстрым шагом пересекала локерстоунские улицы, легко подхватывала корзину с продуктами или мчалась мимо на велосипеде.

С соседями Джемма общалась вежливо, но отстраненно, как и в детстве. Она не дичилась их, но в ее присутствии остальные чувствовали себя немного неловко и почему-то глупо. Будто они заранее знали ее превосходство и боялись сморозить какую-нибудь бессмыслицу. Тем не менее жизнь в таком небольшом городке, как Локерстоун, требовала от всех постоянного добрососедского взаимодействия. Джемма ходила по магазинам, продавала горожанам молоко с фермы, стригла овец, сама нанимала сезонных работников на ферму Вейлмартов-Донованов. И те, кто сближался с ней – работники, покупатели, – скоро приходили к выводу, что девушка вполне мила, у нее легкий нрав, умные суждения, заразительный смех и, что немаловажно, удивительная для маленького городка способность держать язык за зубами. Никто не мог похвастаться тем, что услышал сплетню от Джеммы Донован. Да и свои собственные мысли она предпочитала держать при себе.

Возможно, именно поэтому сама Джемма была в курсе всего, о чем говорят и что делают ее соседи. Сплетни, слухи и новости слетались, стекались, сползались к ней со всех сторон. Однажды утром, через неделю после двадцатого дня рождения, болтая с почтальоншей Роузи Сильвер, Джемма узнала, что в городе появилось новое лицо.

Джемма давно уже знала это выражение глаз Роузи. Расторопная старушка с седыми кудрями совершенно не могла молчать о чем бы то ни было – ее глаза вылезали из орбит, словно новости городка давили на них изнутри черепной коробки. Протягивая Джемме свежий, еще пачкающийся типографской краской номер «Корнуолл хрониклс», Роузи многозначительно поджала губы:

– Ты уже слышала?

– Миссис Сильвер, ну что я могла слышать? – широко улыбнулась Джемма. – Я тут день-деньской на ферме. Разве только мне овцы что шепнут или корова намычит…

– Ну так послушай. Тебе это будет интересно. Старый магазинчик МакКинонов выкупил некий Оливер Хорни. Приехал, говорят, чуть не из Шотландии.

– Интересно, – пробормотала Джемма, и по ее виду было ясно, что ей эта новость совершенно безразлична.

Роузи Сильвер надула губы и покачала головой.

– Ты молодая девушка, тебе надо знать такие подробности. Парень явно при деньгах – и собой очень хорош. Я его видела пару раз в конторе. Тебе под стать, поверь уж на слово!

Джемма закусила губу, чтобы не расхохотаться, и кивнула пару раз:

– Спасибо, миссис Сильвер.

– Смотри не проморгай! – строго наказала ей почтальонша и укатила на велосипеде, распугав стайку цыплят пронзительным звоночком.

После этого разговора утро Джеммы наполнилось обычными хлопотами. В последнее время бабушка Джеральдина чувствовала себя неважно, а дедушка Уильям и вовсе уже несколько лет передвигался в инвалидном кресле – что делало Джемму главной хозяйкой не только на ферме, но и в доме. Мать была только рада, что Джемма все взвалила на себя, она с радостью избавилась от тягостного груза руководства и теперь сама стала дочери помощницей. Как ни в чем не бывало девушка справлялась с хлопотами, и притом с успехом и без жалоб. В этом году она даже наняла больше рабочих, чем обычно, – доход от фермы позволил ей это, и теперь забот стало чуть меньше.

Когда жаркое на обед было уже почти готово, Джемма вышла на крыльцо дома передохнуть, щеки ее горели от кухонного жара. Ферма Вейлмартов-Донованов стояла на отшибе, с противоположного от моря края городишка, у самого подножия холмов. Узкая, тянущаяся вдоль берега равнина постепенно поднималась все выше, и с крыльца дома открывался замечательный вид на город и его окрестности, а там, дальше, важно и спокойно дышало бескрайнее море, сливаясь на горизонте с бледным небом. Мягкая, как всегда, ранняя весна на полуострове началась уже давно, и теперь запах влажной земли, моря, сена и скота мешался с ароматом распустившихся в палисаде цветов. Джемма вдохнула эту симфонию и…

– Джемма. Добрый день, а я к вам!

Перед ней стояла миссис Китс, деловитая, как и всегда. Она владела в Локерстоуне таверной «Гарпун» и была постоянной заказчицей у Джеммы. Ее муж Джон, хмурый бородач, имел в распоряжении хорошую рыбацкую лодку и обеспечивал таверну рыбой и морепродуктами, из которых повар под неусыпным оком миссис Китс готовил славившиеся на все графство блюда по старинным рецептам. «Неусыпное око» – это было, пожалуй, самое точное определение характера Мюриэл Китс. День за днем она была вездесущей, успевая вести дела таверны, договариваясь с поставщиками, принимая товар и следя за готовкой и обслуживанием постояльцев, а также собирая городские новости и при всем этом глаз не спуская со своих дочерей самого «опасного», как она считала, возраста: Маргарет исполнилось семнадцать, а Элизабет, красотке Бетси, – девятнадцать лет. Миссис Китс была низенькой полной женщиной с гладким молодым лицом, юркими блестящими глазками и в непременной шляпке – сегодня фиолетовой.

Миссис Китс быстро договорилась с Джеммой насчет поставок продуктов на грядущий апрель, и в течение всего разговора смотрела на девушку как-то странно. Как будто увидела первый раз и теперь пристально оценивала и оглядывала со всех сторон. Джемме это не понравилось, и она чуть заметно нахмурила брови.

– А ты знаешь? У нас в городе кое-кто появился…

Все ясно. Джемма расслабилась. Она всю жизнь прожила в Локерстоуне, и к тому же была достаточно проницательной, чтобы с первых же слов увидеть всю картину целиком. Конечно, причиной такого пристального внимания к ней послужил этот неизвестный Оливер Хорни, тот парень, что приобрел магазинчик МакКинонов. Он состоятелен, симпатичен – если верить Роузи – и вполне годится на роль жениха. С женихами в городе, если честно, не очень… А у миссис Китс две дочурки на выданье, вот маменька и оценивает, есть ли у них конкурентки. Господи, да какие конкурентки? Ее Маргарет умная и благовоспитанная скромница, а от Бетси невозможно отвести глаз, сводит с ума всех соседских мужчин и по праву слывет первой красавицей Локерстоуна.

Итак, Джемма неопределенно пожала плечами.

– Он теперь будет торговать скобяными товарами, тут, у нас. Говорят, интересный молодой человек…

Глаза миссис Китс буравили непроницаемое лицо Джеммы. Она в ответ вздохнула:

– Вы же знаете, миссис Китс, меня это мало интересует. – И в этот момент спохватилась. – О боже, мясо!

И она бросилась со всех ног в кухню, откуда до ее чуткого носа донесся запах подгорающего жаркого. Когда она спасла семейный обед и вышла на улицу снова, Мюриэл уже перекатывалась на своих тонких ножках в паре сотен ярдов от фермы. Джемма не стала ее окликать.

За послеобеденным чаем Джемма помалкивала, бездумно наклоняя из стороны в сторону фарфоровую чашку, чтобы коричневая жидкость переливалась от края к краю, как волна на линии прибоя. Ее взгляд то и дело устремлялся в окно и дальше, по склону холма вверх. Она сидела за столом с отсутствующим видом, в то время как ее душа бродила по пустошам и безлюдным заросшим тропам, по развалинам баронского замка…

– Джемма! – второй раз позвала мама. Джемма встрепенулась.

– Ты могла бы хотя бы ради приличия не улетать… Куда-то там… – Кэтрин махнула рукой с легким раздражением. – Ты уже слышала?

Джемма на мгновение прикрыла глаза. Снова этот парень. Еще раз ей этого не вынести.

– Если ты о новом жителе Локера, – ей было лень произносить название города до конца, – то да. Мне уже все уши им прожужжали.