– Извините.

– За что ты извиняешься?

Максим перекрыл ему путь и, я нахмурилась, уставившись на него, но он и, вовсе, не обращал на меня внимание.

– Мне не следовало заходить на Вашу кухню.

Максим рассмеялся, как-то злобно, а затем выражение его лица стало холодным.

– Она тебе нравится?

Он кивнул в мою сторону, и я даже не сразу поняла, что он имеет ввиду.

– Нет. – Ровно ответил Богдан.

– Разве? Я видел, как ты пялился на нее, когда край ее футболки приподнялся.

– Что ты несешь? – Встряла я, но тот словно не слышал и не видел меня.

– Максим Романович, мы просто разговаривали.

– Она не может тебе не нравиться.

– Я женат, Вы знаете это. – Кажется, всегда спокойному Богдану, это тоже начинало не нравиться, как и мне.

– У тебя встал на нее, гребаный урод.

Я опешила и подошла к ним.

– Ты не в своем уме?!

– Вы только полюбуйтесь. – Он усмехнулся. – Хочешь посмотреть на это? Это извращенец трахнул бы тебя на этом столе, если бы я не вошел.

– Ты сошел с ума! Господи.

Я провела рукой по лицу и, в этот момент Максим схватил Богдана за грудки, после чего рванул пуговицу на его ширинке так, что та отлетела и, сдернул с него штаны до самых бедер, я ахнула и отвернулась, прикрыв рукой глаза. Какой позор! Наверняка, еще покраснела вдобавок.

– Ты уволен.

Услышав звук застегивающейся молнии и последующих громких шагов, я рванула вперед, но Максим перехватил меня на ходу, поймав за талию. Я хотела догнать Богдана и просто извиниться, вместо этого я была зажата в руках пьяного идиота. Высвободившись из его хватки, я взглянула в его глаза, которые открыто говорили мне: «Чего ты хотела?» и, встав на носочки, я врезала ему с кулака в челюсть, что было мочи. И знаете, что самое идиотское? В том, что пострадали мои кости, а не его.

Ахнув от внезапно прострелившей руку боли, я согнулась пополам и зажала ладонь меж колен. Да, я могла бы, даже, сломать кисть о его лицо.

Холод и безразличие в лице Максима куда-то исчезли и, он присел передо мной, взяв мою руку в свою.

– Не делай так больше. – Он легонько провел большим пальцем по костяшкам моей руки, после чего поднес ладонь к лицу и коснулся ее губами. – Нужно приложить лед. Попробуй пошевелить пальцами.

Пару минут еще я находилась, словно в коматозе, а затем до меня дошло, что только что случилось.

– Ты сделал абсолютную мерзость. – Я вырвала свою ладонь из его и, направилась в гостиную.

– Я вижу, когда мужчина хочет женщину. Ты сама это видела! – Прокричал он из кухни, затем пришел и попытался приложить полотенце со льдом к моей руке, я невольно выхватила его и швырнула в Максима, так что кубики льда врезались в его грудь и посыпались на пол.

– Я ничего не видела! Господь. – Я отвернулась, прижав ладони к лицу, мужчина подошел сзади и заключил меня в объятия.

– Не могу поверить, что ты осталась.

– Я тоже, знаешь ли. Ты все испортил, просто взял и все испортил. – Отбросив его руки, я отошла в сторону.

– Чего ты хочешь? Чтобы я вернул его? Может быть, даже извинился, за то, что мать его, у него стояк на мою женщину.

Я опешила. И буквально пару секунд назад знала, что сказать. А теперь? Он это серьезно, что ли?

– Я хочу, чтобы ты перестал использовать людей в качестве расходного материала. Твои деньги не могут ничего. Да, они помогут моему брату. Но кто поможет тебе? Эти бумажки.

Он шагал в мою сторону до тех пор, пока я не врезалась в стену, отступая назад.

– Ты поможешь мне. – Его руки скользнули по моей талии, сминая кожу сквозь тонкую ткань футболки, и губы прильнули к шее, проложив влажную дорожку поцелуев к лицу. Он действовал на меня точно также, как и вчера, как и позавчера и до этого, ничего не изменилось, он опьянял, дарил чувство жизни и уверенность, словно все вокруг может быть иначе, лучше. Но мне бы стоило начать бороться с этим раньше. Могу ли я сейчас? Забрать себе обратно все то, что он уже успел у меня взять.

Моя кожа горела под его пальцами, его губы пробивали любые стены в моем сознании, я словно нежилась в мягких пышных облаках, когда он был рядом. Но этого было недостаточно, не для моего разума.

– Я думал о тебе весь день. Не мог смириться с тем, что приду, а тебя нет. Смириться с тем, что сам это сделал. Понимаешь? Но это не я. Я не думаю о других, Кира. Я не отпускаю то, что мне нужно. Но есть ты. И может. Может быть, у меня есть шанс. Ты мой шанс, мое спасение, Кира.

– Поэтому ты напился и унизил водителя? – Я оттолкнула его, прервав поцелуи, которые кроме сумасшествия, вызывали лишь боль, тупую и острую одновременно. Добивали лишь только слова.

– Я боялся. Я, черт возьми, даже работать нормально не мог, словно это потеряло смысл. И я знал, что ты уйдешь. И какова моя реакция, когда я прихожу домой и вижу, что ты здесь и мой гребаный водитель трется сзади тебя и ты в этой футболке. Я спятил. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Скажи мне.

Лучше бы он вообще ничего не говорил, все было бы проще. Лучше бы не смотрел на меня так, словно я затерянная вселенная. Лучше бы вообще никак не смотрел, или как прежде с одной единственной холодной эмоцией на лице.

– Отдай мне мой экземпляр договора. – Уверенно сказала я, сглотнув ком. Надеюсь, это не было слишком заметно.

Максим нахмурился и пару минут смотрел мне в глаза, после чего медленно отступая, не отрывая от меня взгляда, он ушел. Я даже, не надеялась, что вернется, думала, запрется со своими картинами и дурацкими статуэтками или откроет еще одну бутылку, что он там пьет. Но он пришел. С двойным листом бумаги в руке. У меня внутри все сжалось, после чего задрожало. Однажды он сказал, что я получу свой экземпляр, как только он сможет доверять мне. И что это значило? Задавался ли он вопросом, для чего мне эта бумажка?

Протянув мне договор, Максим, по-прежнему, молчал, глядя на меня с каким-то сожалением, что ли. Даже, не спросит? Осторожно взяв бумаги, я сразу же посмотрела на свои и его подписи с печатью и датой, словно не поверив.

Казалось, нам нечего было сказать друг другу. Неловкая тишина давила изнутри и снаружи, поэтому, не выжидая больше ни секунды, я быстрым шагом рванула вверх по лестнице.

– Кира.

Я остановилась, не оборачиваясь.

– Что?

– Ничего. Забудь.

Глава 27

Мое глупое подсознание велело не запирать дверь, хотя я всячески корила себя за это. Уснуть не удавалось и, уже который час, я пялилась в мерцающие за окном огни и поглаживала Оболтуса, который устроился у моего живота.

Возможно, я хорошо осознавала, что не хочу видеть этого мужчину, слышать его голос, но извращенная часть моей души ждала, что он придет и, может быть, скажет мне что-нибудь. Я ненавижу, что все еще стараюсь быть правильной. Может, однажды следует прекратить? Может, прямо сейчас? Может, это и есть нечто правильное, а не то, что я сама себе выдумала?

Вошел тихо, и дверь за собой прикрыл осторожно, я тяжело вздохнула, но постаралась приглушить дыхание. Остановился, словно не собирался идти дальше. Долго молчал. В комнате горел лишь ночник на соседней тумбе, так что царил полумрак.

– Мила страдала биполярным расстройством. – Внезапно сказал Максим. – Я не знал этого до сегодняшнего дня. То есть, черт, я понимал, что ее настроение могло меняться каждые пять секунд, и она сидела на гребаных таблетках, но это. Это не волновало меня. И вряд ли, волнует сейчас и, я говорю это, потому что ты была права. Ее смерть – моя вина. Я не знал и ничего не знаю ни об одной из них. И я не хочу знать, как и прежде, ни о ком. Кроме тебя. – Он горько усмехнулся, а у меня все внутри сжималось от каждого произнесенного слова. – Я не хороший человек, но думая о тебе, мне хочется быть лучше. Чертовщина какая-то, правда? Я не тот, кто заботится о людях. Я даже не помню, когда думал об этом в последний раз. Кажется, что никогда. Да, черт. Ты о своем коте больше печешься, чем я о людях. Просто, хотел сказать это. Вот он – я. Хорошо, если ты меня даже не слышишь, потому что, оказывается, я слишком труслив для каких-либо разговоров с тобой. Я испугался маленькую девчонку.

Я хотела усмехнуться, но вместо этого из груди вырвался приглушенный надрывистый всхлип, на который я сразу среагировала, зажав рот руками. Позади послышался громкий вздох, после чего шаги. Мужчина оказался рядом в считанные секунды. Он натянул плед мне на плечи и заглянул в лицо, убирая упавшую прядь волос, одинокая слеза щекотнула переносицу, когда я закрыла глаза.

– Теперь я знаю, что вдобавок ко всему ты еще и плакса.

Я издала горький смешок и приподнялась на локтях, вытирая лицо. Не была я плаксой, даже в детстве, и сейчас было ощущение, что держать в себе столько много всего, просто, невозможно. Максим был так близко, и мне так сильно хотелось его обнять, но я запрещала себе.

– Ты не виноват. В том, что случилось с Милой, и я говорю это не потому что. – На мгновение я замолчала, сама не понимая, что собираюсь сказать. – Думаю, у каждой из нас была причина. Быть с тобой.

– Какая у тебя причина?

– Ты же знаешь.

– Нет, не знаю. Я дал тебе шанс уйти.

– Чего ты хочешь? Я просто. Не знаю, ладно? И я хочу сказать, что тебе не нужно стараться быть хорошим со мной, просто будь таким всегда. Это несложно.

– Для тебя.

– Я серьезно, тебе нужно прекратить эту войну с братом. Прекратить делить то, что принадлежит вам обоим.

– Ты даже не понимаешь, о чем говоришь.

– Тогда скажи мне! Я готова ради своего брата на что угодно, а ты?

– Он получит эту фирму, только если перешагнет через мой труп. – Он наклонился ко мне, сверля безумными глазами, я замерла и сглотнула ком. – Больше ничего в этой жизни не заставит меня отступить. – Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, после чего мужчина отстранился, не отрывая взгляда. – Спокойной ночи.