– Что ты тут делаешь?

– Отличное «спасибо», русалочка. Ты, мать твою, испугала меня до еб*ных чертей.

– Будто тебя вообще можно чем-либо испугать.

Он смотрел на меня с полной серьезностью и некой осторожностью во взгляде, словно случилась вселенская катастрофа.

– Трупы в доме мне ни к чему.

Его слова ударили где-то меж ребер, но я постаралась улыбнуться.

– Вот это больше похоже на правду. Не могу поверить, что она сделала это.

– Я сказал, чтобы вы не общались.

– Она сама пришла ко мне.

– Я видел. – Мужчина запустил пальцы в волосы, тем самым сильнее взъерошив их.

– Что с ней будет? – Осторожно спросила я.

– Я не знаю. – Он казался сбитым столку и, я не понимала почему. – Она нужна мне в работе. Пока что нужна. Но я не могу. Бля*ь! – Пнул ногой ту самую подушку, она отлетела и, врезавшись в дверь, приземлилась на пол.

– Как ты тут оказался?

– Думаешь, это имеет какое-то еб*ное значение? – Он наклонился ко мне и его глаза расширились настолько, что я по правде испугалась. – Эта овца чуть не задушила тебя! Черт бы ее побрал. И тебя тоже! Я просто работал в своем кабинете, а когда спускался вниз, то увидел эту идиотку, она как раз шла к тебе. Не знаю! Я просто решил войти. Да, черт возьми. Собирайся.

– Что?

– Собирайся, возьми самое необходимое, свой розовый рюкзак, что там еще. Мы уезжаем.

– Куда?

– Не задавай идиотских вопросов.

Я поднялась, достала тот самый рюкзак и принялась складывать в него нижнее белье и предметы первой необходимости.

– А платья?

– Какие, к черту, платья. Я куплю тебе новые!

– В такую рань.

– Ты предлагаешь оставить тебя тут с этой ненормальной, а через пару дней или может даже часов, обнаружить твой труп? Или вообще не обнаружить его! Что у этой идиотки только в голове.

– Это ты ее такой сделал. Всех их. И тех, кто был до. Что с ними стало, ты хотя бы интересовался?

– Кто ты, нахер, такая, чтобы задавать мне такие вопросы? Кто ты такая, чтобы вообще задавать какие-либо вопросы?! – Он выхватил рюкзак у меня из рук и, схватив меня под локоть, потащил за собой.

* * *

Мы ехали в полной тишине и на такой скорости, что на каждом повороте или обгоне другой машины, я закрывала глаза и цеплялась за ручку двери, словно это могло спасти.

– Не мог бы ты ехать чуть помедленней?

– Если тебя беспокоят мои нарушения.

– Меня, пока еще, беспокоит моя жизнь!

– Я не первый день за рулем, Ариэль.

– Уверена, это слова каждого будущего покойника. Сбавь скорость или останови машину.

Он не реагировал, продолжал вдавливать ногой педаль газа, я беспрерывно наблюдала за тем, как белеют костяшки его пальцев при сжимании руля, то с диким волнением смотрела, как объезжаем очередную машину, иногда выскакивая на встречную полосу.

Пригородная трасса, как назло была забита, но эта маленькая машинка умело вписывалась в каждый свободный промежуток дороги, как недостающая деталь от лего. Проскочив мимо огромной фуры, мы фактически застряли меж двух полос. Вдалеке уже виднелась встречная машина, и звук клаксонов сзади оглушал, я зажмурилась и закричала:

– Господи, мы разобьемся!

Мчались еще какое-то время, и я не осмеливалась даже чуточку подсмотреть за ситуацией на дороге, только безостановочно молилась про себя. Затем мы резко свернули, я поняла это по тому, как меня откинуло в сторону и, ремень впился в основание грудной клетки.

Остановились. Я тяжело дышала, впиваясь руками в ремень безопасности.

– Выметайся!

Распахнула глаза.

– Что?

Мужчина наклонился в мою сторону и открыл дверь. Стояли мы на обочине у обшарпанного ограждения.

– Выметайся отсюда, нахер! Закажешь такси.

– Почему ты злишься? Я ничего не сделала!

– Выйди из машины. – Теперь более спокойно произнес он, хотя по его выражению лица можно сказать, что о спокойствии ему бы только и мечтать. – Выходи. – Отстегнул мой ремень безопасности, я сложила руки на груди и уставилась на него.

– Ну, уж нет. Хочешь угробить нас? Валяй.

Мужчина смотрел на меня, сжав челюсть, затем наклонился в мою сторону, чтобы захлопнуть дверь, после чего остановился прямо у моего лица.

Я смотрела в его глаза, в то время, как ощущала, как его руки копошатся, касаясь моего тела, закрыв глаза, я втянула носом воздух, ощутив легкие покалывания в области талии. Когда быстрая усмешка совместно с горячим дыханием, опалила ухо, я распахнула глаза и поджала губы.

– Это всего-то ремень безопасности, русалочка. Посмотри на себя. Какие же вы все одинаковые. Теперь я даже сомневаюсь, что тебя вообще насиловали.

Видит Бог, я этого не хотела. Я почти забыла, хотела забыть, старалась. Придумывала разные отговорки, находила какие-то абсолютно идиотские плюсы в том, что вчера произошло.

Пощечина вышла, по истине, детской, трусливой какой-то, да и не хотела я вовсе бить, даже удивилась, как духу-то хватило. Мужчина быстро среагировал на нее, схватил меня за лицо одной рукой и крепко сжал, так что мой рот приоткрылся. Теплое дыхание опаляло мне лицо, а взгляд скитался по нему в поисках чего-то неизведанного, останавливаясь на губах. Я задержала дыхание, словно в ожидании чего-то неизбежного, вцепившись пальцами по обеим сторонам сидения.

Какое-то время ничего не происходило, на физическом уровне, не считая того, что я моя кожа хотела взорваться от напряжения. Затем крепкая мужская рука переместилась на шею, и ниже, едва зацепив тоненькую цепочку, которую к большому удивлению, я не потеряла.

– Мне нравится думать, что под этой ужасной футболкой у тебя ничего нет.

Он настырно провел рукой меж грудей, опускаясь к животу, и когда его рука оказалась уже под футболкой, каждая мышца моего живота сжалась до предела. Он не наблюдал за моей реакцией, смотрел лишь на манипуляции своей руки, пробирающейся под футболкой все выше и выше. Я ахнула, когда кресло подо мной откинулась немного назад, мужчина перекинул через меня ногу, нависнув над моим телом. Теперь его обе руки скользнули по моим бокам, задирая кверху футболку, обнажая грудь, я задышала, как после стометровки на физкультуре.

– Остановись. Пожалуйста. – Попросила я. И я действительно, это имела ввиду, несмотря на то, что мое тело, кажется, совершенно было не согласно.

– Тебе же нравится. – Не поднимая на меня взгляд, он по очереди коснулся большими пальцами моих сосков, слегка погладил и надавил, внутри меня что-то затрепетало.

– Мы. стоим на обочине. – Пытаюсь напомнить я. Может, хотя бы, это заставит его убрать свои руки.

– Замолчи.

Гад и паразит! Мерзавец и подонок!

– Я думаю, мы вчера не закончили.

Я попыталась его оттолкнуть, но обе мои руки оказались сжаты и подняты кверху над головой, я даже рта не успела открыть.

– Ты сказал.

– Я не собираюсь тебя трахать, даже если ты станешь умолять меня об этом. – Наконец, его взгляд встретился с моим и, кажется, я покраснела. Предательские уши точно вспыхнули! Много чести! Умолять. Нет, вы слышали?

– Ты делаешь мне больно. – Ладно. Немножко вранья не помешает. Руки конечно и были зажаты крепко, но больно не было. Я даже попыталась дернуться, но напрасно и только хуже сделала, потому что этот паршивец вжал меня в кресло с еще большей силой.

– Я отпущу тебе руки, если ты потрогаешь себя. Помнишь, как делала это раньше.

Мне стало ужасно стыдно, я даже не хотела больше вспоминать о том случае в ВИПке, и спасением для меня было то, что там хотя бы темно было.

– Я не стану этого делать. – Твердо заявила я. – Отпусти.

– Даже не подумаю.

Это какой-то кошмар, а если вспомнить, что мы стоим на обочине и, мимо нас проезжают машины, каждую секунду, то это вообще ад на Земле. Хорошо, что хоть окно с моей стороны выходит не на сторону трассы.

– Ты пользуешься моей беспомощностью.

– Я пока еще ничем не пользуюсь, русалочка. Я тебя почти не касаюсь уже, но твое возбуждение говорит все за себя.

Нахал какой! Разреветься тут что ли? А вот проблемка в том, что даже не хочется.

– Нет никакого возбуждения. Отвали! Это омерзительно. Вдруг кто-то видит нас.

– Я же говорил о вранье. Оно запрещено. У тебя соски стоят, но ты можешь сказать, что замерзла, и я может быть, даже поверю, но. – Он нежно провел пальцами у резинки моих штанов, так что я дернулась, а затем и вовсе просунул в них руку, отодвинув немного трусы, я буквально стала, как натянутая на гитаре струна, поджала губы и даже попыталась не дышать какое-то время.

– Так и знал. – Вытащив руку, он провел ею же по моему животу и снова коснулся груди, мои соски стали, как один сплошной оголенный нерв. – В этом ты меня не обманешь. Но знаешь, я верю в твое сопротивление, поэтому отпущу, если потрогаешь себя.

– Я уже сказала.

– Тсс. Много лишней болтовни. Сделай это, и мы поедем дальше.

– Ты ненормальный?

– В каждом из нас есть что-то не нормальное, даже в тебе, русалочка. – Мужчина провел большим пальцем сначала по моей верхней губе, затем по нижней, мой рот немного приоткрылся и, я ощутила едва уловимый солоноватый вкус.

– Ты можешь продержать меня в таком положении хоть до завтра.

– Но это закончится намного раньше. Не провоцируй меня, я хочу, чтобы ты сама все сделала. В этом нет ничего постыдного. Давай свою руку, я снова покажу тебе как.

– Я не хочу. – Он отпустил одну мою руку и тут же перехватил ее другой своей ладонью.

– Расслабься. Можешь закрыть глаза.

– Ты фетишист?

– Не важно, кто я, важно, кто ты.

Что за бред еще?

– Положи свою руку. сюда. – Он приспустил мои штаны чуть ниже бедер и положил мою руку, удерживая при этом своей, поверх моих трусов. Это было не так, как он касался меня там, совсем не так, и я подумала: отчего такая разница? – Погладь.

Я стрельнула в него взглядом, но тот просто проигнорировал, его глаза были прикованы к другому. Опустив мою руку ниже, я ощутила влажность своих трусов и легкую пульсацию. Господи, я даже видеть этого не хочу! Он стал поглаживать вверх и вниз, затем отодвинул край трусов в сторону и положил мою руку на горячую плоть.